Поэма на разрушение Лиссабона (стр. 207). Перевод поэмы Вольтера «Роèmе sur le désastre de Lisbonne en 1755, ou examen de cet axiome: tout est biеп». <«Поэма на разрушение Лиссабона в 1755, или рассмотрение аксиомы: всёблаго»>. Впервые — НУ, 1763, № 4, стр. 173—183; отдельным изданием только — 1802. Своеобразный монтаж строк из этой поэмы под названием «Философические мысли г. Вольтера» — «Лира», стр. 46—48. Вольтер предпослал поэме предисловие и сопроводил ее обширными примечаниями. Богданович не перевел ни предисловия, ни примечаний, так как в них философское свободомыслие Вольтера проявилось в еще более резкой и открытой форме, чем в тексте самой поэмы. К тем стихам поэмы, к которым у Вольтера были сделаны примечания, Богданович в первой публикации делает примечания-отсылки: «Смотри примечание автора в конце поэмы». Таким образом, читатель перевода знал, что поэма Вольтера, кроме текста, имеет еще и примечания. Перевод Богдановича несколько короче оригинала: вместо 272 строк — у Богдановича 240, хотя в целом перевод точен. Сокращение производилось переводчиком за счет того, что изложение упрощалось, а в некоторых случаях, очевидно, по соображениям цензурного или идейного порядка. Так, Богданович оставляет непереведенной вторую строку:

Le présent est affreux, s'il n'a point d'avenir, Si la nuit du tombeau détruit l'être qui pense... <Настоящее ужасно, если у него нет будущего, если мрак могилы уничтожает мыслящее существо...> ввиду ее явно атеистического смысла. Слово maître (хозяин), с которым Вольтер постоянно обращается к богу, Богданович систематически заменяет словами — создатель, творец. Loi tirannique <тиранический закон> у него передается смягченно — закон. Наличие подобных отступлений не снижает общекультурного и литературного значения перевода Богдановича. Это подтверждается и тем обстоятельством, что после журнальной публикации поэма могла быть вновь напечатана только в 1802 г., то есть уже в эпоху либерализма первых лет царствования Александра I. Лиссабонское

241

землетрясение произошло в сентябре 1755 г.; оно длилось пять минут; за это время две трети города было разрушено, из трехсот тысяч жителей погибло шестьдесят тысяч человек. На современников лиссабонское землетрясение произвело огромное впечатление. Одним из самых взволнованных откликов на него была поэма Вольтера.

Обманутый мудрец, кричишь ты: всё полезно. В предисловии к поэме Вольтер писал, что его главным противником является А. Поп, в поэме которого «Опыт о человеке» изложена философия Лейбница с ее всеоправдывающим оптимизмом.

Таг, или Тахо — река, в устье которой расположен Лиссабон.

Бог держит цепь в руках, но ею он не связан. Богданович в примечании к этой строке ссылается на следующее примечание Вольтера:

«Всеобщая связь вовсе не является, как говорили, последовательной постепенностью, соединяющей все существующее. Вероятно, между человеком и зверем, человеком и высшими субстанциями расстояние огромно; между богом и всеми субстанциями — бесконечность. Шары, которые вращаются вокруг нашего солнца, не имеют никакой постепенности ни в своей массе, ни в расстоянии, ни в спутниках... Так же и с событиями: каждое из них имеет свою причину в предшествующем событии, в этом никогда не сомневался ни один философ. Если бы матери Цезаря не сделали кесарева сечения, Цезарь не разрушил бы республику, не усыновил бы Октавия, а Октавий не оставил бы Тиберию империи. Максимилиан женился на наследнице Бургундии и Нидерландов, и этот брак стал причиной двухсот лет войны. Но плюнул ли Цезарь вправо или влево, причесывалась ли бургундская наследница так или иначе — несомненно ничего не изменило в общей системе. Следовательно, одни события имеют последствия, а другие их не имеют. Цепь их — как родословное дерево: одни ветви умирают в первом поколении, другие продолжают расу. Многие события остаются вне связи. Это подобно тому, как в каждой машине есть действия, необходимые для ее движения, и другие, являющиеся следствием первых, не производящие ничего и безразличные для движения машины. Колеса кареты служат для того, чтобы карета двигалась; но дальше или ближе они отбрасывают пыль — путешествие все равно продолжается. Таков мировой порядок, что звенья цепи не могут быть расстроены большим или меньшим количеством материи, большей или меньшей неправильностью.

Цепь не находится в абсолютном заполнении: доказано, что небесные тела движутся в несопротивляющемся пространстве. Не все пространство заполнено. Следовательно, не существует последовательности между чувствующими существами, а также между нечувствующими могут существовать огромные интервалы. Поэтому нельзя утверждать, что человек непременно находится в одном из звеньев, непрерывно связанных друг с другом. Все связано — означает, что все устроено. Бог есть причина и господин этого устройства. Юпитер Гомера был рабом судьбы: но в более очищенной философии бог — ее хозяин» (Voltaire. Oeuvres complètes, t. 8. P., 1877, p. 395).

Был прежде человек, сказал Платон, крылат — мысль о том, что душа человека крылата, высказана у Платона в диалоге «Федр» (см. Платон. Сочинения, ч. 4. СПб., 1863, стр. 52—55).

Бель, или Бейль Пьер (1647—1706) — французский мыслитель, профессор

242

философии в Седане и Роттердаме, автор «Исторического и критического словаря» (1695), в котором остроумно критиковал церковные догмы и несообразности так называемого священного писания. Своим религиозным скептицизмом Бейль расчистил почву для появления во Франции атеизма и материализма.

Держа весы в руках, он учит сомневаться. В примечании к этой строке Богданович ссылается на примечание Вольтера:

«Сотни примечаний, рассеянных по «Словарю» Бейля, создали ему бессмертную репутацию. Он оставил неразрешенным спор о происхождении зла. У него изложены все мнения, все доводы, их подтверждающие, и все доводы, их опровергающие, изложены с одинаковой глубиной; он — адвокат философов, но он совершенно не дает собственных выводов... Я должен попытаться смягчить тех, которые вот уже несколько лет столь ожесточенно — и столь тщетно — нападают на Бейля; я ошибся, сказав «тщетно», ибо они достигают лишь того, что Бейля читают еще более жадно. Нападающим следовало бы научиться у него умению рассуждать и сдержанности. Кроме того, философ Бейль никогда не отрицал ни провидения, ни бессмертия души» (Voltaire. Oeuvres complètes, t. 8. P., 1877, p. 399). Что? где я и куда иду? и взят отколе? Богданович ссылается на примечание Вольтера к этой строке: «Ясно, что человек не может самостоятельно узнать все это. Человеческий разум черпает свои представления только из опыта. Никакой опыт не может объяснить нам ни того, что было до нашего существования, ни того, что будет потом, ни того, что одушевляет наше настоящее существование. Как мы получили жизнь? Какая сила ее поддерживает? Каким образом наш мозг мыслит и помнит? Как наши члены подчиняются нашей воле? и т. д. Мы ничего об этом не знаем. Только ли наш земной шар обитаем? был ли он сотворен после других или одновременно? Каждый ли род растений происходит от первого растения или нет? каждый ли род животных происходит от первой пары животных? Величайшие философы знают обо всех этих вещах не больше, чем самые невежественные люди. Следует вспомнить народную пословицу: «Была ли курица прежде яйца, или было яйцо прежде курицы?» Пословица эта низкая, но она ставит в тупик высочайшую мудрость, которая ничего не знает о началах вещей без сверхъестественной помощи» (Voltaire. Oeuvres complètes, t. 8. P., 1877, p. 400).

Еще б прибавить мог к тому надежду он. Богданович ссылается на примечание Вольтера: «Большинство людей имело эту надежду еще прежде, чем им помогло откровение. Надежда существовать после смерти основана на любви к существованию в жизни; на вероятности того, что думающее будет продолжать думать. Доказательств этой мысли нет, потому что доказанное — это то, чья противоположность — противоречие; по поводу доказанных истин никогда не бывает споров. Лукреций, чтобы разрушить эту надежду, приводит в своей третьей книге аргументы сокрушающей силы, но и он противопоставляет одни вероятности другим, еще большим. Многие римляне думали как Лукреций, и в римском театре пели «Post mortem nihil est» («После смерти нет ничего». — И.С.) Но инстинкт, разум, необходимость в утешении, благо общества возобладали, и люди всегда питали надежду на будущую жизнь, надежду, по правде сказать, часто сопровождаемую сомнением.

243

Откровение разрушает сомнение и ставит на его место уверенность; но как ужасна необходимость ежедневно спорить об откровении; видеть христианское общество неуживчивым, разделенным по вопросу об откровении на сотню сект; клевета, преследование, уничтожение друг друга — из-за откровения; Варфоломеевская ночь — из-за откровения; убийство Генриха III и Генриха IV — из-за откровения; отрублена голова у Карла I — из-за откровения; влачат в крови польского короля — из-за откровения. О боже, открой же нам, что надо быть человечным и терпимым!» (Voltaire. Oeuvres complètes, t. 8. P., 1872, p. 401).


Серман И.З. Комментарии: Богданович. Поэма на разрушение Лиссабона // И.Ф. Богданович. Стихотворения и поэмы. Л.: Советский писатель, 1957. С. 241—244. (Библиотека поэта; Большая серия).
© Электронная публикация — РВБ, 2004—2024. Версия 2.0 от от 20 ноября 2017 г.