Верблюд, груботельный зверь, урод той природы,
В нем же память злых живет чрез многие годы,
Видев некогда вола, что лоб украшенный
Рогми имать, завистью бысть тот раздраженный,
Как-то говорит в себе: «Столь подлы животный
Так красиву имеет, хотя худоплотный,
Защиту себе! А я, что могу назваться
Царем почти зверей, мушу ль тех лишаться?
Нет. Потребно да и я красивое тело
Умножу теми и всем навожу страх смело».
Лисица по случаю подслушала речи
И с притворным учтивством вышла к нему встречи:
«Господине верблюде (речь тая лукава),
От края до края земли прошла твоя слава,
И подлинно, как судил, одними ты скуден
Только рогами; на то вем способ нетруден:

Зришь ли щель сию в лесу? мастер обитает
В ней, иже рога тотчас во лбу водружает.
Всунь голову в ту дыру, и вскоре, немноги
Хоть претерпишь страх, на лбу твоем будут роги».
Лестный бысть ея совет, ибо лев там хищный
Жил, но той не дознался, знать умом не лишный
В главе той, что ищет роги; лисицы совета
Послушал, всунул голову в щель, не знав нявета.
Рад добычи, лев тотчас в гостя уцепился;
С ушми был тогда верблюд, — в них ногтьми влепился.
Тянет лев; узнал верблюд прелесть, стало больно;
Дерет из щели главу, та идет не вольно.
Нужно было да главу вынеть оттоль здраву,
Потерять там и уши, — не нажил рог славу.

Славолюбцы! вас поют, о вас басни дело;
Верблюжее я нанял для украсы тело.
Кто древо, как говорят, не по себе рубит,
То, большего не достав, малое погубит.