244. ОДА НА СМЕРТЬ ДЕРЖАВИНА
«Уж нет его! — в унылом стоне
Печальных муз мне слышен глас. —
Уж нет его! На Геликоне
Российский светлый фар погас!
Певец любви, победы, бога
Чрез праг Плутонова чертога
В подземный Элизей грядет.
На круге звездного эфира
Затмилася небесна лира:
10 И, ах! Державина уж нет!»
Печальных муз мне слышен глас. —
Уж нет его! На Геликоне
Российский светлый фар погас!
Певец любви, победы, бога
Чрез праг Плутонова чертога
В подземный Элизей грядет.
На круге звездного эфира
Затмилася небесна лира:
10 И, ах! Державина уж нет!»
Что слышу я? О весть жестока!
Удар сей душу мне пронзил,
И гнев непримирима рока
Вновь чашу зол над мной излил:
Вновь верного лишает друга.
Там плачет нежная супруга,
Толпа тут бедных и сирот.
Неумолимая судьбина
Отъемлет у России — сына,
20 У мира — образец доброт.
Удар сей душу мне пронзил,
И гнев непримирима рока
Вновь чашу зол над мной излил:
Вновь верного лишает друга.
Там плачет нежная супруга,
Толпа тут бедных и сирот.
Неумолимая судьбина
Отъемлет у России — сына,
20 У мира — образец доброт.
О скорбь! И скорби безотрадной
Мы в горьких не смягчим слезах;
Рыдаем, а в могиле хладной
Бессмертного уж тлеет прах;
Уста, что гимнами гремели,
И сердце, в коем пламенели
Любовь к добру, ко злобе гнев,
Уже голодный червь снедает.
Увы! всё в мире поглощает
30 Ненасытимый смерти зев.
Мы в горьких не смягчим слезах;
Рыдаем, а в могиле хладной
Бессмертного уж тлеет прах;
Уста, что гимнами гремели,
И сердце, в коем пламенели
Любовь к добру, ко злобе гнев,
Уже голодный червь снедает.
Увы! всё в мире поглощает
30 Ненасытимый смерти зев.
О смерть! и царь, и раб презренный
Подданство всё равно твое,
И все, как жертвы обреченны,
Падут на остро лезвиё.
Подданство всё равно твое,
И все, как жертвы обреченны,
Падут на остро лезвиё.
305
Равно сражая скорбь и радость,
И ветхость, и красу, и младость
Непритупленною косой,
Трофей ты пеплом посыпаешь
И славны царства поращаешь
40 Пустынным терном и травой.
И ветхость, и красу, и младость
Непритупленною косой,
Трофей ты пеплом посыпаешь
И славны царства поращаешь
40 Пустынным терном и травой.
Как быстрая река в долине,
Через кремнистый рея праг,
Коснувшися морской пучине,
Теряется в ее зыбях;
Древа, взращенные веками,
И зданья, срынуты волнами,
Мелькнув мгновенно, тонут в ней, —
Так вся мирская скоротечность,
Через тебя вливаясь в вечность,
50 В глубокой гибнет бездне сей.
Через кремнистый рея праг,
Коснувшися морской пучине,
Теряется в ее зыбях;
Древа, взращенные веками,
И зданья, срынуты волнами,
Мелькнув мгновенно, тонут в ней, —
Так вся мирская скоротечность,
Через тебя вливаясь в вечность,
50 В глубокой гибнет бездне сей.
Но нет, муж, Фебом увенчанный,
Под общий не идет закон:
Как остров близнеца Дияны,
Из бездн морских возникнет он;
На корне лавра утвердяся,
Угрюмой бури не страшася,
Священное чело взнесет
Поверх пучины разъяренной,
И Аполлонов лес зеленый
60 Там для венков его взрастет.
Под общий не идет закон:
Как остров близнеца Дияны,
Из бездн морских возникнет он;
На корне лавра утвердяся,
Угрюмой бури не страшася,
Священное чело взнесет
Поверх пучины разъяренной,
И Аполлонов лес зеленый
60 Там для венков его взрастет.
Иди, подобно водопаду,
Что с гор высоких в дол стремит
Хрустальну быстрых вод громаду
И громом грома звук глушит,
В алмазах солнца луч играет
И радугу изображает
В поднявшейся от брызгов мгле;
Жемчу́г клубами в пене льется,
И мрачный бор сырой трясется,
70 Низвесясь на его челе.
Что с гор высоких в дол стремит
Хрустальну быстрых вод громаду
И громом грома звук глушит,
В алмазах солнца луч играет
И радугу изображает
В поднявшейся от брызгов мгле;
Жемчу́г клубами в пене льется,
И мрачный бор сырой трясется,
70 Низвесясь на его челе.
Но вдруг зима, дохнувши мразом,
Падущи леденит ручьи;
Падущи леденит ручьи;
Блестящи яхонтом, алмазом,
Оцепенев, висят струи,
По них сверкает луч игривый,
И разноцветные отливы
Еще ярчее взор разят,
Ловец приблизиться страшится
И в изумленьи лишь дивится,
80 Что не гремит уж водопад!
Оцепенев, висят струи,
По них сверкает луч игривый,
И разноцветные отливы
Еще ярчее взор разят,
Ловец приблизиться страшится
И в изумленьи лишь дивится,
80 Что не гремит уж водопад!
Но ты, под гробовой доскою,
Державин! гимнами гремишь,
И поздний род твоей трубою,
Цевницей, лютнею пленишь.
Где сыщется в пространном мире,
Кто б так, как ты, на звонкой лире
Воспел величество творца,
Победы росса знамениты,
Волшебны прелести Хариты
90 И блеск Фелицына венца?
Державин! гимнами гремишь,
И поздний род твоей трубою,
Цевницей, лютнею пленишь.
Где сыщется в пространном мире,
Кто б так, как ты, на звонкой лире
Воспел величество творца,
Победы росса знамениты,
Волшебны прелести Хариты
90 И блеск Фелицына венца?
Поборник правды, ты святую
Всем гласно истину вещал,
Разил коварство, хищность злую,
Гордыни буйство унижал.
В картинах резких иль игривых
Представил страсти душ строптивых
И счастья льстивого мечты;
Вождей и грозных память боев,
Монархов мудрых и героев,
100 И славу — обессмертил ты.
Всем гласно истину вещал,
Разил коварство, хищность злую,
Гордыни буйство унижал.
В картинах резких иль игривых
Представил страсти душ строптивых
И счастья льстивого мечты;
Вождей и грозных память боев,
Монархов мудрых и героев,
100 И славу — обессмертил ты.
Пока сиять Россия будет
В торжественных венках побед,
Тебя потомство не забудет
И имя барда вознесет.
Злый Хрон, всё в мире истребляя,
Твой памятник истнить желая,
Преткнется о ступень его;
И, вечною покрытый тьмою,
Плутон забвения рекою
110 Не смоет лавра твоего.
В торжественных венках побед,
Тебя потомство не забудет
И имя барда вознесет.
Злый Хрон, всё в мире истребляя,
Твой памятник истнить желая,
Преткнется о ступень его;
И, вечною покрытый тьмою,
Плутон забвения рекою
110 Не смоет лавра твоего.
Пергам трава уж зарастила,
Ограды снес морский разлив,
Но, славу сохрани Ахилла,
Омир средь нас доныне жив.
Так ты, хотя б леса, пустыни
Покрыли росские твердыни,
Как лавр священный процветешь
Над падшею во прах державой.
Державин! ты своею славой
120 И славу росса преживешь.
Ограды снес морский разлив,
Но, славу сохрани Ахилла,
Омир средь нас доныне жив.
Так ты, хотя б леса, пустыни
Покрыли росские твердыни,
Как лавр священный процветешь
Над падшею во прах державой.
Державин! ты своею славой
120 И славу росса преживешь.
Почто же слабыми стихами
Дерзнул бессмертного я петь?
Омывши памятник слезами,
В молчаньи должно б мне скорбеть.
Увы! прости мне, друг любезный!
Что с томной жалобою слезный
Из сердца проливаю ток,
Прости, и песнь сию унылу
Прими, о друг мой! на могилу,
130 Как скорбью брошенный цветок.
Дерзнул бессмертного я петь?
Омывши памятник слезами,
В молчаньи должно б мне скорбеть.
Увы! прости мне, друг любезный!
Что с томной жалобою слезный
Из сердца проливаю ток,
Прости, и песнь сию унылу
Прими, о друг мой! на могилу,
130 Как скорбью брошенный цветок.
18 августа 1816 Обуховка
<Примечания>
Стихи:
4. Фар — Фарос, небольшой остров близ Александрии; на нем Птоломей построил высокую башню, служившую маяком для руководства плавателей. Таковые построенные в других местах приняли название фapa.
7. Элизей — жилище, определяемое древними для умерших добродетельных людей.
9. Небесна лира. На звездной сфере, в северном отделении находится созвездие, Лирою именуемое.
53. Остров близнеца Дианы. Мифологи повествуют, что Нептун воздвиг из моря остров Делос, для убежища Латоне, гонимой супругою Юпитера при рождении Аполлона и Дианы. По сей же причине остров Делос посвящен был богу стихотворства.
105. Злый Хрон — Сатурн, означает время.
109. Забвения рекою Лефе, известная адская река, которой имя значит забвение.
111. Пергам — то же, что Илион и Троя.
308В.В. Капнист. Ода на смерть Державина // Капнист В.В. Избранные произведения. Л.: Советский писатель, 1973. С. 304–308. (Библиотека поэта; Большая серия).
© Электронная публикация — РВБ, 2006—2024. Версия 2.0 от от 17 февраля 2018 г.