62. Дж. Бельмонти
30 января 1770
A. M. Belmonti.
J’ai pris aujourd’hui la médecine ordonnée par le stab-chirurgien de son excellence le maréchal, et il m’a ordonné de ne me fâcher pas; mais vous avez envoyé exprès la publication qu’on donnera mes pièces malgré moi. Vous répondrez devant la justice et vous me payerez de votre bourse, si je veux; parce que vous avez manqué, et votre honneur n’est plus honneur: vous l’avez perdu en donnant parole d’honneur que vous avez rompue. Si vous dites que c’était par ordre du maréchal: le maréchal est sous les lois, mais non pas les lois sous lui en même temps. Il est le premier seigneur dans la ville de Moscou; mais les Muses ne sont pas sous ses commandements. Mes drames sont à moi et le théâtre, les habits, la musique etc. sont à vous. Quel pouvoir a donc le maréchal de faire jouer mes pièces selon sa bonne volonté? Montrez-lui, si vous voulez, cette lettre. Je le respecte comme grand gouverneur de la ville capitale, mais non pas comme le gouverneur de mes Muses, et par conséquence du côté de la place qu’il occupe je le respecte, et du côté de la poésie, je m’estime plus que lui. Et pour sa grâce, je ne la cherche pas.
Перевод:
Г<осподину> Бельмонти.
Я сегодня принял лекарство, прописанное мне штаб-хирургом его сиятельства фельдмаршала, и он предписал мне не раздражаться; а вы нарочно прислали извещение, что пиесы мои будут играны вопреки моей воле. Вы будете за это отвечать перед правосудием и расплатитесь со мною кошельком своим, если я пожелаю, потому что вы поступили недостойно и чести лишились; вы ее потеряли, нарушив данное мне честное слово. Скажете ли вы, что причиною тому — приказ фельдмаршала? Фельдмаршал подчиняется законам, а не законы ему. Он первый вельможа на Москве, но Музы не в его власти. Вам принадлежат театр, костюмы, музыка и проч., а мои драмы — моя собственность. Какое же право имеет фельдмаршал ставить мои сочинения по своей воле? Покажите ему, если хотите, это письмо. Я уважаю его как верховного правителя столичного
города, но не как правителя Музам моим; и следовательно, в рассуждении места, которое он занимает, я его уважаю, а в рассуждении поэзии я уважаю более себя, нежели его. А милости его я не ищу.