43. Автограф — ЦГАДА, ф. 5, оп. 1, № 113, л. 39—40. Текст — рукой писца, подпись — автограф. Впервые: Библиогр. зап., 1858, т. 1, с. 422—424.
1 Трагедия — «Вышеслав», комедии — «Лихоимец» и «Три брата совместники» (или, может быть, «Ядовитый»). Возмущение Сумарокова было вызвано следующим письмом Елагина от 7 августа, касающимся «Вышеслава» и «Лихоимца» : «Возвращая при сем по повелению вашему обе сочинения вашего превосходительства драмы, приемлю смелость, отнюдь не желая вас раздражить, представить, что не отданы они на театр для того:
1. В трагедии показалися мне следующие стихи весьма нежному слуху противны
Зенида в храм и дом, оттоль на брачный одр.
Другому поручить на сластолюбну радость
Прелестну красоту, свою цветущу младость
…………………………………………………
А он во пламени... не прикасайся ей!
Все легче, что ни есть злой участи моей
Сих райских сладостей я чувствовать не стану
И их вручаю сам Зенидину тирану.
2. В комедии много острых слов на счет посвященных церкви и веры вещей. Я знаю, что ваше превосходительство изволите сказать, что все сии слова говорит порок осмеиваемый. Но не все зрители будут знать, кто говорит, а будут слышать, что они на театре говорены. Если ваше превосходительство за благо рассудить изволите, как в трагедии, так и в комедии объявленное переменить, не предавая пламени сих драм, то сим
в свое время, конечно, к удовольствию вашему представлены будут. Чадолюбивый отец детей своих не жжет, а пороки их благонравно исправляет. Да я и не надеюсь, чтоб ваше превосходительство толь к своим сочинениям немилосердны стали. Впрочем, предаю все на вашу волю с должным почтением» (ЦГАДА, ф. 17, оп. 1, № 103, л. 182). После жалобы Сумарокова рукопись «Лихоимца» и «Вышеслава» просматривала сама Екатерина II, оставившая «Примечания безграмотной на подчерненные места комедии „Лихоимец”». Среди прочих здесь были предложения убрать в «Лихоимце» шутку относительно «туфель вселенского патриарха» и выражение «до второго Христова не увижуся пришествия». По поводу «Вышеслава» императрица согласилась с Елагиным, что «слова, выписанные из трагедии, кажется столь много обнажены, что благопристойность дозволить не может при столь великой публике их произнесть» (Рус. беседа, 1860, т. 2, кн. 20, с. 236—237). В печатный текст Сумароков внес соответствующие изменения. «Комическая опера» Сумарокова неизвестна. Раупах Герман (1728—1778) в 1756—1762 гг. был капельмейстером придворной оперы в Петербурге; в 1750-е гг. писал музыку к текстам Сумарокова.
2 Тверским архиереем в 1768 г. был Гавриил Шапошников (Петров) (1730—1801), позднее придворный проповедник и митрополит С.-Петербургский. С 1765 г. он находился в Петербурге при Комиссии о преобразовании духовных училищ. Похвальный отзыв о нем как о проповеднике Сумароков дал в статье «О российском духовном красноречии»: «Гавриил архиепископ петербургский есть больше сочинитель разумнейших философических диссертаций, нежели публичных слов... Скажу я о нем, что красота плавного и важного его склада приносит ему пред всем просвещенным светом достойную любезного имени его похвалу» (ПСВС, т. 6, с. 282—283).
3 В начале царствования Екатерины II обсуждалась идея двух монументов. Оживилось обсуждение проектов памятника Петру, начавшееся еще в царствование Елизаветы Петровны (Морозов А. А. К истории надписей Ломоносова «К статуе Петра Великого». — Рус. лит., 1965, № 4, с. 112—114). Этьен-Морис Фальконе (1716—1791), создатель «Медного всадника», работавший в России с 1766 по 1778 г., в 1768 г. уже начал работу над моделью этого памятника. Однако Сумароков скорее всего говорит о памятнике самой Екатерине, решение соорудить который Сенат вынес вскоре после убийства Петра III, 17 июля 1762 г. И. И. Бецкому было поручено разработать его план. Бецкий благодарил за оказанную ему честь, но заявил, что считает необходимым привлечь к работе над ним также других «искусных и знающих людей»; позднее дело было передано в Академию наук, однако еще в 1764 г. ничего определенного сделано не было (Соловьев С. М. История России, кн. 13. М., 1965, с. 115, 313—314). Вовремя подготовки Комиссии по сочинению Нового Уложения предложение о памятнике в честь императрицы содержалось в наказе Московского дворянства (1766). Тогда же начали подыскивать место для памятника, и некий Карл Леопольд Билиштейн, служащий Коммерц-коллегии, составил шесть проектов установки монумента в разных местах столицы. Напоминание Сумарокова о своих размышлениях над идеей памятника, видимо, связано с полученным Фальконе от Бецкого в январе 1767 г. предложением соорудить такой памятник (Сборник рус. ист. о-ва, 1876, т. 17, с. 261—262; 1874, т. 30, с. 283).