Из сохранившегося личного архива писателя Ф. В. Каржавина наиболее полно дошли до нас его письма к отцу за время учебы во Франции (1754—1765 гг.). Отец Федора, Василий Никитич Каржавин (1710—1786),1 богатый купец-старообрядец, дал сыну первое представление об основах наук. Нелегально увезенный за границу Федор продолжал образование во Франции, окончив коллеж Лизье и Парижский университет. Большое влияние на мировоззрение и творчество Ф. В. Каржавина оказал живший с ним в Париже его дядя — ученый-лингвист и переводчик Е. Н. Каржавин (1719—1772) (ему, в частности, принадлежит первый русский перевод «Путешествия Гулливера»). Друзьями Каржавиных были знаменитые французские ученые Ж.-Н. Делиль, Ж.-Н. Бюаш, Барбо де Брюер, с которыми оба поддерживали тесные творческие контакты.
В первом коротеньком письме из Парижа (20 декабря 1754 г.) Федор сообщал родителям о своих школьных успехах; однако вскоре переписка между отцом и сыном прекратилась; в феврале 1756 г. Василий Никитич был арестован по доносу часового мастера Петра Дементьева, обвинившего братьев Каржавиных в религиозном вольнодумстве и антиправительственных высказываниях.2 В тот же год Ж.-Н. Бюаш, осведомленный о том, что «доведенный до крайности» Ерофей Каржавин не «в состоянии добывать себе и любимому племяннику необходимое содержание», знакомит его с Ж.-Т. Геррисаном (книгопродавцем с улицы Св. Якова) и склоняет его
1 В. Н. Каржавин происходил из семьи ямщиков и был записан в купечество по указу Екатерины II 3 марта 1764 г. (ЛГИА, ф. 781, оп. 4, д. 40, л. 27). Биографические сведения о нем см.: Пекарский П. П. Известия о братьях Каржавиных. 1753—1760 гг. — Сборник ОРЯС, т. 9. СПб., 1872, с. 408—424; Архив кн. Воронцова, т. 3. М., 1871, с. 308—322.
2 Следственные материалы Тайной канцелярии по делу братьев Каржавиных (ЦГАДА, ф. VII Госархив, д. 1726) полностью не опубликованы, но широко использовались исследователями. См. кн.: Коган Ю. Я. Очерки по истории русской атеистической мысли XVIII в. М., 1962, с. 101—121.
«принять на свое попечение и на свой счет» воспитание его племянника.3 Дело против Василия Каржавина было прекращено Тайной канцелярией лишь 16 сентября 1760 г.; тогда же после всемилостивейшего прощения «за самовольное отлучение за границу» Ерофей Каржавин уехал в Россию, Федору же было разрешено «остаться в Париже до окончания начатых им наук».4 8 сентября 1760 г. он был определен студентом Коллегии иностранных дел при Парижской миссии; по отзывам наставников, юноша имел «великую охоту к продолжению всяких знаний», «был от роду весьма остр». Д. М. Голицын писал в Петербург, «что из сего молодого человека может быть со временем искусный профессор».5 Полномочному министру Д. М. Голицыну предписывалось за «Каржавиным смотрение иметь, дабы он начатые им науки старался окончить, а времени бы напрасно не тратил, дабы он себя к нашей службе достойным учинить мог...».6 Книготорговец Гериссан, выдавая себя в первых прошениях за бескорыстного человека, потребовал от Коллегии, чтобы ему «задержанные на того Каржавина деньги при первом случае вдруг заплачены были».7 22 сентября 1760 г. канцлер М. И. Воронцов распорядился, чтобы «Каржавин и в дальнейшем оставался под присмотром» Гериссана, к которому стали переводить все жалование подопечного.8
В 1761 г. Гериссан отдал Федора в пансион профессора греческого языка Жана Вовилье.9 Жестокая опека тяготила молодого человека. Не имея денег и времени, он жаловался отцу на бедность, на условия жизни в пансионе и на то, какими темпами шло его обучение. В эти годы, сильно нуждаясь, Каржавин покупает первые книги для своей библиотеки, которая в дальнейшем станет одной из лучших в России. Небольшие суммы, которые присылает ему отец (судя по отчетам в письмах), тратятся на покупку книг. Круг его интересов широк и разнообразен; он покупает книги по физике, философии, ботанике, хирургии, химии. Из России по просьбе Федора присылались русские книги, которыми пользовались также его учителя и знакомые. Французские ученые, друзья Ерофея и Федора Каржавиных, проявляли глубокий интерес к политической и культурной жизни России; в этом отношении им был полезен Федор, помогавший им в переводах книг. Правда, после нескольких лет занятий в закрытом
3 Из «Записки о Федоре Каржавине», поданной Геррисаном в 1760 г. в Коллегию иностранных дел. ГПБ, ф. 370, Коплан Б. И. и Коплан-Шахматова С. А., д. 5, л. 35—40.
4 МИД, Архив Внешней политики России, ф. Внутренние коллежские
дела, оп. 2, д. 24, л. 2. «Дело о отлучившихся самовольно из России в Париж московских жителях Ерофее Каржавине с племянником его Федором...».
5 Там же, «Выписка о студенте Федоре Каржавине», л. 30 об.
6 Там же, л. 2 об.
7 Там же, «Выписка о студенте Федоре Каржавине», л. 10.
8 Там же, ф. Сношения России с Францией. 1760 г., д. 4, л. 163—164 об.
9 В конволюте книг и рукописей, составленном Ф. Каржавиным после возвращении из Франции, преобладают сочинения Жана Вовилье; на одном из них юноша написал следующее: «Правила пунктуации древнееврейские, унаследовал некоторое оригинальное письмо старика, господина Ивана Вавильера, моего учителя в Париже». (Сейчас конволют принадлежит профессору А. И. Маркушевичу).
пансионе он успел основательно забыть родной язык. Но в дальнейшем пытался восстановить свои знания, постоянно упражняясь в русском языке.10 В это время началась дружба на всю жизнь Каржавина с замечательным русским архитектором В. И. Баженовым. Под присяжным листом императору Петру Федоровичу в конце января 1762 г. в Парижской миссии подписались «студент Федор Каржавин, архитекторский помощник Василий Иванов сын Баженов, Санктпетербургской академии живописец Антон Павлов сын Лосенков...».11 С 17 мая 1763 г., после окончания учения, Ф. Каржавин живет у полномочного министра во Франции С. В. Салтыкова. Освободившись от Геррисана, Федор попал под опеку чиновников Парижской миссии и получил работу, которая была ему в тягость; он был лишен также возможности посещать лекции по интересующим его наукам. Из-за нерегулярного получения жалования Федор испытывал постоянную нужду и с нетерпением ожидал разрешения вернуться на родину. В декабре 1764 г. Д. А. Голицын послал Екатерине II реляцию, где изложил свое мнение о невозможности использовать Каржавина на службе из-за его «незнания российского языка».12 Весной 1765 г. из Коллегии был получен указ «отправить в Санктпетербург студента Федора Каржавина на первых из Франции кораблях».13
Еще будучи в Париже, Каржавин пытался определить свою дальнейшую судьбу. Не зная хорошо русского языка, он считал, что не сможет найти себе место преподавателя в России и подумывал о военной службе, «где есть соревневание» и возможность получить офицерский чин на боевом поприще. Однако Федор скоро передумал: «рабство и бедность принудили меня говорить все то», — оправдывался он перед отцом, который мечтал сделать из сына первоклассного купца. В этих письмах еще только намечается разлад между отцом и сыном, который окончился полным разрывом после возвращения Федора в Россию. Василий Никитич не мог примириться с самостоятельностью сына, стремившегося не к «купеческой коммерции», а «к служению обществу по знанию». В 1773 г. вопреки воле отца Федор вновь уезжает за границу. Больше они не виделись. Василий Никитич умер в Петербурге от паралича, не дождавшись сына из Америки.
8 публикуемых писем наиболее полно дают представление о годах учебы Ф. В. Каржавина в Париже. Письма хранятся в ИРЛИ, ф. 93, оп. 2, д. 100.
10 Следы его работы имеются на рукописи иеромонаха при Парижской миссии Кирилла Флоринского «Наставление об учтивости благонравных детей».
11 МИД, Архив Внешней политики России, ф. Внутренние коллежские дела, оп. 2/6, д. 5529, л. 83—83 об.
12 Там же, ф. Сношения России с Францией, 1764 г., д. 192, л 197 об.
13 Там же, 1765 г., д. 202, л. 12.