3. Г. Р. ДЕРЖАВИНУ
Я все еще в угольной яме; но слава Богу, что обретение мое идет час от часу лучше; уголь, который теперь пошел, на всякую уже потребность годен, — не только что обжигать известь или кирпич и готовить кушанье, но металлы с удивительным успехом растопляет. Сделалось у меня одно только помешательство! а именно, что Марья Алексеевна пишет ко мне, что блаженный тамбовский губернатор, заехав в захолустье, где никакая почта вовремя не приходит, не получая от меня множества отправленных писем, говорит, что он очень сердит и более писать не хочет. Плюнь ты ему, братец Г<аврила> Р<оманович>, в бороду и скажи ему, что он мелет дребедень:
Ведь он не пень
Иль не тюлень,
Что в один день
требует, чтобы доходили письма: пусть-ка он, рожа проклятая, справится, скоро ли тамбовские архитекторы курьером ездят, и посмотрит на мое письмо. Через 10 или 12 дней еду я в Питер наверное, накопав и отправя на барках или, лучше, на барке уголь. Что там прикажете на оном жарить?
Здесь, брат, новостей меньше еще, нежели у вас; но из Петербурга ко мне пишут: 1-е, что аглинский один капитан приведен был к присяге и со всеми матросами, что он видел в Северном океане рыбу Краген в 7 верст длиною; 2-е, что другой доезжал до 89-го градуса северной высоты к полюсу и в темноте вечной освещен был одним только пламенем огнедышащей горы; 3-е, из Парижа пишут, что Комус, известный физик, изобрел посредством магнитной силы 2-е часов, по литерам коих двое людей за 15 верст или за три мили говорить могут. Если бы К<атерина> Я<ковлевна> за 15 верст только от Борович была, то, сидя один у аглинского камина, сказал бы ей по литерам: чернобровая моя и несравненная губернаторша, художница преизящная, вымарай ты сажею своего Ганюшку и скажи ему, чтобы он не закаивался писать к преданному вам угольщику Львову.