6. Г. Р. ДЕРЖАВИНУ
Любезные друзья мои, здравствуйте. Курьер к вам едет: как не писать? а писать, право, нечего. Комплиментов не люблю. Они недостойны ни искренности, ни дружбы. А дела нет, нового нет.
Я живу еще все один и дожидаю Марью Алексеевну чрез неделю или дней чрез 10.
Однодворец ходит по свету и теперь с бородою, которая приросла к нему по отъезде Петра Васильевича, поехавшего ревизовать присутственные места.
Борода сия состоит в том, что речь сию сочинил кто-то здесь, а Петр Васильев<ич> выправил; но я вчера, в публичной академии будучи, бороду намылил, а сегодня у княгини и на обеде у графа буду брить.
С сим курьером обещал было граф написать по делу Сатина, но сегодня сказал: «недосуг»; а потому я считаю весьма нужным
332подтвердить тебе, чтобы Иван Васильевич написал о сем вторично. На сих днях умер в Москве проказник Демидов; как жаль, что не ты его наследник!
Аркадий Иванович Морков приехал сюда и занял уже место покойного Петра Васильевича.
Покуда моей Марьи Алексеевны здесь нет, поклонись, пожалуйста, моей милостивой и милой губернаторше; а то ведь при жене будет нельзя: она так же ревнива, как и ты, который, когда хочешь, заснешь.
Уведомь меня, братец, спишь ли ты ходя?
Чуть было не позабыл дело написать. Сколько можешь, хотя небольшую партию, пришли будущею весною на барках хлеба; провоз заплати там, а мне только напиши, по чему который хлеб продать, и я тебе тотчас деньги, потому что, кроме того, что хлеб здесь очень дорог, и я тебе барыш доставлю, но хлеб мне еще и на пивоварню надобен будет, то есть не мне, а моим товарищам по цене общей. Пришли, брат, не засни; а ежели и заснешь, да разбудит тебя Катерина Яковлевна, у которой я целую ручки.