214. ПИСЬМО К ЛОМОНОСОВУ
1784 ГОДА

К тебе, великий муж, и честь и слава россов,
Бессмертных од творец, бессмертный Ломоносов,
К тебе послать письмо на тот желаю свет;
Но как у нас туда известной почты нет,
То я его теперь к тебе не отправляю,
А, напечатав здесь, дотоле оставляю,
Доколь какой-нибудь нам остренький француз
При гласе нынешних парижских легких муз,
Летая в воздухе, найдет к тебе дорогу.
Французы, думаю, хотя и понемногу,
Нам будут открывать небесные пути,
По коим и к тебе всё можно довести.

Хотя ты в вечности блаженну жизнь вкушаешь,
Но ты был человек, ты ведать то желаешь,
Что делается здесь; и чувствуя себя,
Желаешь также знать, здесь помнит ли тебя
Народ, которому ты путь открыл к наукам,
Собою приучив к приятным лиры звукам.
Внемли, великий муж! я то тебе скажу
И думаю, тебе немало услужу.

На свете, знаешь ты, все вещи переменны;
Бывают и дела великие забвенны.

425

Забвенью предают летящи времена
Героев и царей почтенны имена,
Когда их музы глас звучащею трубою
Во храм бессмертия не вводит за собою.
Бессмертным вечно ты останешься у нас —
Ты истинный пиит; божественный твой глас,
Проникнув к нам в сердца, в нас души восхищает
И, что ты воспевал, то вечным сотворяет.
Елисаветины душевны красоты
У россов навсегда в сердцах оставил ты,
И покровитель твой любезен нам пребудет,
Доколь Россия муз совсем не позабудет.

Божественным лучом ты свыше озарен
И милосердием монаршим ободрен,
К Парнасу путь открыл нам творческой рукою
И росским музам дал ты образец собою.
Елисавета лишь стихи твои прочла,
То слава всюду их с восторгом разнесла.
Придворные узнать лишь только то успели,
Читать стихи твои уж наизусть умели,
И всякий их таскал с собою во дворец.
Кто лишь писать умел, тот сделался творец
Иль песен, или од; и все к тому стремились,
Чем изумясь тогда вельможи веселились.
Но цену ведал ты придворных знатоков;
Обычай при дворе всегда бывал таков,
Чтоб подражать тому, превознося хвалами,
Что в моду введено большими господами.
По дудочке чужой привыкшие плясать
И собственным умом отнюдь не рассуждать
Не делали тебе хвалой своею чести;
Честь делает хвала, которая без лести.
Но много и таких собою ты пленил,
Которых похвалой ты славу заслужил.
Прославившийся муж и сердцем и душою
С подобными себе был восхищен тобою;
Почтенный оный росс, краса твоих времен,
Хоть не был никогда тобою восхвален,
Воздвигнул памятник, где прах твой почивает.
Сей знак вас обоих бессмертием венчает;

426

Достоинства хвалил достойный человек —
Такая похвала не истребится ввек.

Жалеем мы, что ты блаженства лишь начало
Воспел, что при тебе над нами воссияло.
Великий наш пиит оставил рано свет;
Не стало здесь тебя, и Пиндара уж нет.
Хоть после многие и сочиняли оды,
Но те же самые их вывели из моды.
Теперь-то бы тебе меж нами и пожить,
Чтоб россов счастие вселенной возвестить.
Ты восхищался бы великою душою,
Которая творит нам счастие собою,
Когда бы ты дела ее увидеть мог.
Екатерина здесь, как будто некий бог,
Премудростью своей сим царством управляет:
Что к пользе вздумает, речет — и созидает.
Драгих ей подданных желая просветить,
В иноплеменников не тщится превратить.
К отечеству любовь в их души вкореняя
И мрак невежества наукой истребляя,
Старается из них соделати граждан,
Детей отечества, счастливых россиян.
Чтоб истину открыть любимому народу,
И мыслить и писать дает она свободу,
И, словом, здесь уму препон постыдных нет.
Премудрости ее везде сияет свет.
Она училища народу учреждает
И мыслящих людей из россов сотворяет.
Побед, премудрых дел и свойств души ея
Достойно, признаюсь, воспеть не в силах я.
Царицу, лучшую во всем известном мире,
Удобно славить лишь твоей бессмертной лире.

Из новых здесь творцов, последователь твой,
Любимец муз и друг нелицемерный мой,
Российской восхитясь премудрою царицей,
Назвав себя мурзой, ее назвав Фелицей,
На верх Парнаса нам путь новый проложил,
Великие дела достойно восхвалил;
Но он, к несчастию, работает лениво.
Я сам к нему писал стихами так учтиво,

427

Что, кажется, нельзя на то не отвечать,
Но и теперь еще изволит он молчать.

Не знаю, право, я прямой тому причины,
И непонятно мне, что в век Екатерины
Тебя другого нет. И кроме пышных од
Во стихотворстве есть иной хороший род.
Пиитам предлежит всегда пространно поле,
Пусть выбирает всяк предмет себе по воле,
Не наполняя стих пустым лишь звоном слов,
С Олимпа не трудя без нужды к нам богов.
Иной летит наверх и бредит по-славянски,
Другой ползет внизу и шутит по-крестьянски,
И думают они сравнятися с тобой,
Забыв, что их стихи лишь только звон пустой,
Им равные писцы хоть ввек бы не писали,
Лишь бы хорошие писать не преставали.

О. П. Козодавлев

Воспроизводится по изданию: Поэты ХVIII века. В двух томах. Том второй. Л.: «Советский писатель», 1972. (Библиотека поэта; Большая серия; Второе издание)
© Электронная публикация — РВБ, 2008—2024. Версия 2.0 от 20 марта 2021 г.