«Вижу сон. Дорога черная...» (с. 224). — Бак. раб., 1925, 20 июля, № 161.
Печатается по наб. экз. (рукописный список, сделанный с белового автографа, который позже был подарен
Д.А.Фурманову — см. Собр. ст., 4, 365; местонахождение этого автографа в настоящее время неизвестно).
Черновой автограф — ГЛМ, с датой: «2.VII.25. Москва», проставленной неустановленной рукой. Беловой автограф — ГЛМ, без даты. В наб. экз. — без даты, в Собр. ст. — июль 1925 г. Датируется согласно помете на автографе.
Авторскую датировку оспаривает Н.Д.Вольпин, которая вспоминает, что слышала это стихотворение в чтении Есенина в декабре 1923 г.: «Его упорно во всех публикациях относят к 1925 году. Возможно, какие-то мелкие доделки внесены позже, но мне ли было его забыть! Да и обсуждали мы его подробно...» И затем о ст. 17: «Я долго потом старалась вспомнить: „У которой тот же свет“ или „От которой тот же свет“... Он все не печатал, когда-то еще выйдет, наконец, — посмертно — четырехтомник и в нем эти стихи! Недооцененные. А может быть, вариант „Той, в которой“... возник позже?» (журн. «Звезда Востока», Ташкент, 1987, № 4, с. 174). Стихотворение, вероятно, вынашивалось поэтом, длительное время существовало лишь в его сознании и только спустя какой-то срок было «положено на бумагу» (см. с. 413–414 наст. тома).
Что касается ст. 17, то вариантов, о которых пишет Н.Д.Вольпин, ни в черновике, ни в беловике нет. В черновике строка записана: «В той который тот же свет». Это явная описка. Когда автор перебелял рукопись, то начал строку «В той», но, заметив описку, зачеркнул начало и написал строку в окончательной редакции.
Выдвигалось предположение, что в стихотворении можно видеть образы из Апокалипсиса. В.П.Харчевников считает, что всадница на белом коне — это смерть, а конь — один из апокалиптических коней: «Здесь можно различить апокалиптический образ, который Есенин мог
усвоить непосредственно из первоисточника или через влияние А.Блока, интерес к которому он с новой силой испытал в последние годы». Исследователь считает, что «стихотворение правильнее отнести к циклу произведений-ламентаций с их характерными мотивами бренности человеческой жизни, грусти по быстротечности человеческого жизненного пути» (сб. «Сергей Есенин. Проблемы творчества», вып. 2, М., 1985, с. 80–81). Представляется, что в этом предположении недостаточно учитывается одна особенность текста. Дело в том, что «не любимая» в ст. 6 ранее ошибочно печаталось в одно слово и поэтому читалось как пояснение, как своего рода эпитет к слову «милая». В действительности — это два разных персонажа. «Любимая» — это та, «которой в мире нет», которая несет в себе «тот же свет», то есть таинственный свет месяца. Недаром слово «Единственная» Есенин в рукописи даже написал с прописной буквы. А «милая» — это житейская возлюбленная, земная женщина.