ВЕЧЕР У КЛЭР
Впервые — Париж: Изд-во Я.Е. Поволоцкого, 1930. На обороте титульного листа текст: «Настоящая книга набрана и отпечатана типографией Société Nouvelle d’Éditions Franco-Slaves в декабре месяце тысяча девятьсот двадцать девятого года в количестве одной тысячи двадцати пяти экземпляров, из коих двадцать пять на бумаге Offset. Обложка работы Вал. Андреева». Печатается по этой публикации.
В настоящем издании на основании письма Газданова сербскому переводчику Николе Николаевичу (см. т. 5) исправлены опечатки, присутствующие в первом издании романа «Вечер у Клэр» и повторенные во всех отечественных изданиях, включая и трехтомное собрание сочинений: в заключительной фразе романа «Вечер у Клэр» вместо «сбывающимся... сном о Клэр» правильно: «сбивающимся... сном о Клэр», а в конце фразы поставлена точка, а не отточие.
Впервые в России — Сов. воин. 1990. № 4–5 / Публ. Ст. Никоненко, вступ. ст. Э. Сафонова; Лит. Россия. 1990. № 7–8 (в сокращ.) / Публ. и вступ. ст. Ст. Никоненко.
Еще до выхода в свет романа М. Осоргин сообщал о нем М. Горькому в Сорренто. Очевидно, он читал рукопись или же знал о ней от самого автора. 8 ноября 1929 г. он писал: «Я жду немало от Г. Газданова, книжка которого (“Вечер у Кэт” — так у Осоргина. — Ком-мент.) скоро выйдет, в «Петрополисе», автор еще очень молод, студент» (ИМЛИ. Архив А.М. Горького. КГ-П 55–12–24).
На посланную ему после выхода в свет книгу Горький ответил большим письмом, в котором высоко оценил талант Газданова. 5 марта 1930 г. Осоргин сообщал Горькому: «Ваше письмо я передал Газданову. Он очень счастлив Вашей оценкой. Любопытный юноша, умница, не без хитрецы». Связь с Горьким в ту пору шла через Осоргина. Потом они с Газдановым переписывались напрямую (см. т. 5).
«Вечер у Клэр» привлек внимание литературной общественности Русского зарубежья. Отзывы на роман появились в таких изданиях, как «Числа» и «Последние новости», «Иллюстрированная Россия» и «Россия и славянство», «Руль» и «Воля России», «Русский магазин» и др.
Георгий Адамович, говоря о литературных предшественниках Газданова, указывает, кроме Пруста, на Бунина:
«...Газданов все время прерывает свой рассказ замечаниями в сторону, наблюдениями, соображениями, стремится в самых обыкновенных вещах увидеть то, что в них с первого взгляда не видно. Как бунинский Арсеньев, он пренебрегает фабулой и внешним действием и рассказывает только о своей жизни, не стараясь никакими искусственными приемами вызвать интерес читателя и считая, что жизнь интереснее всякого вымысла.
Он прав. Жизнь, действительно, интереснее вымысла. И потому, что Газданов умеет в ней разобраться, его рассказ ни на минуту не становится ни вялым, ни бледным, хотя рассказывает он, в сущности, “ни о чем”... Общее впечатление: очень талантливо, местами очень тонко, хотя еще и не совсем самостоятельно...» (Последние новости. 1930. 8 марта).
Из общего одобрительного тона несколько выбивается отзыв Германа Хохлова (Ал. Новика) в рижском журнале «Русский магазин». Рецензент главным образом выявляет недостатки книги, подходя к ней с позиции неких закостенелых романных канонов. Тем не менее и он признает: «Но художественная неубедительность романа, как целого, не скрывает острой и бесспорной талантливости автора. Преодолевая неподвижность материала, силой стилистического сцепления соединяя его разрозненные части, в романе живет и ощущается та творческая динамика, которая определяет подлинное литературное вдохновение» (Русский магазин. 1930. № 1. С. 27).
После появления романа «Вечер у Клэр» русская зарубежная критика часто стала ставить рядом имена В. Сирина и Г. Газданова (до
тех пор в иерархии молодых писателей эмиграции Сирину принадлежало бесспорное первенство). В этой связи представляет интерес контекст, в котором объединяются эти два имени Г. Адамовичем в его статье «О литературе в эмиграции»:
«Споры эти (о возможности эмигрантской литературы. — Ком-мент.) ведутся страстно, нетерпимо. В состоянии запальчивости и раздражения одни восклицают: ничего здесь нет, ничего здесь не может быть! Другие, впадая в крайность не менее “клиническую”, уверяют, что только здесь, в эмиграции, литература и существует и что столица русской словесности теперь не Москва, а Париж.
В этом лагере очень любят слово “пораженчество”. Кто сомневается, чтобы суждено нам было увидеть и здесь, в эмиграции, расцвет русской литературы, тот и пораженец. Кто не совсем твердо убежден, что Сирин будет новым Львом Толстым, а Газданов новым Достоевским, — тот пораженец» (Последние новости. 1931, И июня).
Роман «Вечер у Клэр», несмотря на успех, при жизни автора не переиздавался. Лишь в 1979 г. благодаря тому, что Л. Диенеш послал экземпляр книги, выпущенной в 1930 г., и портрет писателя в специализирующееся на издании русской литературы издательство «Ардис», роман был переиздан в США. А в 1988 г. он впервые издан на английском языке: Gazdanov G. An Evening with Claire. Ann Arbor: Ardis, 1988.
Эпиграф — из романа «Евгений Онегин»: гл. 3, XXXI, «Письмо Татьяны к Онегину».
С. 41. Затем разговор вернулся к Дон-Жуану, потом, неизвестно как, перешел к подвижникам, к протопопу Аввакуму, но, дойдя до искушения святого Антония, я остановился... — В средневековых испанских легендах образ Дон-Жуана (Дона Хуана) сложнее и трагичнее, чем в последующих литературных вариациях: это, прежде всего, человек, сознательно совершающий все семь смертных грехов и бросающий тем самым вызов небу; понимаемый так, он может ассоциироваться с подвижниками (Аввакумом, св. Антонием) по контрасту.
Протопоп Аввакум. — Аввакум Петрович (1620 или 1621–1682) — глава и идеолог русского Раскола, основатель старообрядчества, писатель, проповедник и ревнитель православия. Был настоятелем (протопопом) Входо-Иерусалимского собора в Юрьевце (Юрьеве-Поволжском). С начала реформы Никона (1653) — ее яростный противник. Был сослан в Сибирь (1653–1663), а после возвращения в Москву и отказа пойти на компромисс — принять реформу — отправлен в Пустозерский острог и заточен в земляной сруб (1667–1682). Здесь им написаны «Житие протопопа Аввакума», «Книга бесед», «Книга толкований», «Книга обличений», почти все послания. По царскому указу 14 апреля 1682 г. вместе со сподвижниками сожжен в срубе. «Житие» двести лет оставалось под запретом, впервые опубликовано в 1861 г.
Святой Антоний — преподобный Антоний Великий (252–356), «отец монашества»; сын богатых родителей, в детстве был потрясен словами Евангелия: «Иди, продай имение твое и отдай нищим,
и будешь иметь сокровище на небесах». После смерти отца и матери, двадцати лет от роду, последовал этому завету и удалился в пустыню, где пребывал более восьмидесяти лет; до самой смерти. Непрестанно искушавший его демон «будил в нем воспоминания о прежней знатности и богатстве» (каноническое житие), жажду общения с людьми, плотские похоти, наводил ужас фантастическими видениями. Отшельник боролся с искушениями ужесточением своего подвига: урезал часы сна и количество пищи; поселился на каменистой горе, трудом превратив ее в цветущий виноградник; непрестанно, каждую минуту, пребывал в молитве. В конце жизни достиг полной духовной свободы и имел право произнести: «Я больше не боюсь Бога, но я Его люблю». Искушение святого Антония — излюбленный сюжет западноевропейской живописи; наиболее известны полотна на эту тему Иеронима Босха (1460–1516); неоднократно на протяжении своей жизни возвращался к этому сюжету Флобер (первая редакция философской драмы «Искушение святого Антония» датируется 1849 г., последняя — 1874 г.).
С. 49....память чувств, а не мысли, была неизмеримо более богатой и сильной. — Реминисценция из Батюшкова: О, память сердца! Ты сильней / Рассудка памяти печальной... (К.Н. Батюшков. Мой гений. 1815)
С. 50. ...ее доме на Кабинетской улице.., — Имеется в виду дом 7 на Кабинетской улице (в Петербурге), который принадлежал Лидии Николаевне Погожевой, родственнице матери Гайто, жене ее дяди — Магомета Абациева. В этом доме выросло несколько поколений Абациевых. По инициативе Лидии Николаевны их детей (в том числе и Веру Николаевну — Дику, мать Гайто) привозили из Осетии, в Петербурге они воспитывались и получали образование. В этом доме родился Гайто и провел первые три года жизни См.: Абациева-Салказанова О.В. Дом на Кабинетской, 7 / Подг. текста, публ., примеч. В.С. Газдановой // Русское зарубежье: Приглашение к диалогу / Отв. ред. Л.В. Сыроватко. Калининград, 2004. С. 254–260. С 1923 г. и ныне Кабинетская — улица Правды.
С. 52. Я тогда много читал; помню портрет Достоевского на первом томе его сочинений. — В первый том Полного собрания сочинений Ф.М. Достоевского (СПб., 1883) входили биография, письма и заметки из записной книжки.
...ненавидел всю «золотую библиотеку», за исключением сказок Андерсена и Гауфа. — Из всей «золотой библиотеки» (книг, признанных «образцовыми» и «доступными» для детского чтения) повествователь выбирает произведения писателей-романтиков, в которых «взгляду натуралиста» (трезвому, рациональному постижению мира, беспощадному анализу) противопоставлен «взгляд поэта» («Не спрашивайте натуралиста — спросите лучше поэта!» — Х.К. Андерсен. Жаба). В «Снежной королеве» Андерсена именно «взгляд натуралиста» («ледяная игра разума») не позволяет Каю, воплощению «мужского» начала мира, сложить слово «вечность» и освободиться — т.е. совершить то, чего добивается Герда, «дитя сердцем и душою».
С. 61. Летучий Голландец — согласно средневековой легенде, призрачный корабль, обреченный никогда не пристать к берегу; среди моряков по сей день распространено поверье, что встреча с ним сулит гибель в море.
С. 63. И мне представилось огромное пространство земли, ровное, как пустыня, и видимое до конца... и вот мне уже остается лишь несколько шагов до края... — «Пейзаж смерти», неоднократно встречающийся в произведениях Газданова, имеет большую традицию, восходя к «Мыслям» Б. Паскаля, «Сказке извилистых гор» Э. По, полотну Д. Беллини «Души чистилища» (источники, указанные самим автором). В романе «Вечер у Клэр» символом смерти становится также звон колокола (мотив колокола заявлен эпизодом смерти отца и проходит через весь роман). Таким образом, частое в творчестве Газданова метафорическое изображение смерти человека как уничтожения части общего «человеческого материка» может иметь еще один источник — широко известную метафору Джона Донна (1572–1631): «Нет человека, который был бы, как остров, сам по себе; каждый человек есть часть материка, часть суши; и если волной смоет в море береговой утес, меньше станет Европа, и также если смоет край мыса или разрушит дом твой или друга твоего, смерть человека умаляет и меня; ибо я един со всем человечеством; а потому не спрашивай никогда, по ком звонит колокол, он всегда звонит по тебе».
С. 66. Никогда у нас в доме я не видел модных романов — Вербицкой или Арцыбашева... — Вербицкая Анастасия Алексеевна (1861–1928) — одна из самых популярных писательниц в России в 1910-е гг. В центре ее многочисленных романов — проблемы семьи, отношения полов. В поздних романах («Ключи счастья», 1909–1913; «Иго любви», 1914–1915 и др.) проповедовала свободную любовь.
Арцыбашев Михаил Петрович (1878–1927) — автор романов, рассказов и повестей о первой русской революции. Скандальную известность приобрел его роман «Санин» (1907), где с непривычной для начала века откровенностью трактовались проблемы пола.
С. 74. — Кто такой Конрад Валленрод?.. — 22-й гроссмейстер Тевтонского ордена. Во время очередного Крестового похода в прусские и литовские земли потерял около 30 тыс. человек под Вильно (1394) и умер от удара, вызванного этим потрясением (по другим источникам — покончил с собой). Герой поэмы А. Мицкевича — «Конрад Валленрод» (1828).
С. 77. «Les malheurs de Sophie» (1864) — роман французской писательницы, автора популярных детских книг графини Софи де Сегюр (урожд. Ростопчиной; 1799–1874).
С. 78. ...с моим ружьем монте-кристо... — Монте-кристо — бесшумное огнестрельное оружие мелкого калибра.
С. 81. Тринадцати лет я изучал «Трактат о человеческом разуме» Юма... — В «Трактате о человеческой природе» (1748) английский философ, историк и психолог Дэвид Юм (1711–1776) приходит к выводу, что единственный предмет достоверного знания — объекты математики, действительность же — поток «впечатлений», причины
которого неизвестны и непостижимы. Единственный вид причинности, которая может быть (с оговорками) исследована, — причинность субъективная, или ассоциирование идей и порождение образов памяти чувственными впечатлениями.
С. 87. ...читал роман Марка Криницкого. — Марк Криницкий — псевдоним Михаила Владимировича Сапыгина (1874–1952), писателя с репутацией «циника» и «нигилиста». Выработал концепцию, согласно которой «есть грех, несчастие, страдание, а пошлости нет». «Регистратор» низменных сторон действительности, отказывал литературе во влиянии на взгляды читателя.
С. 90. Леда с лебедем — один из самых «пикантных» сюжетов греческой мифологии, часто использовавшийся художниками эпохи Возрождения и рококо, а также копиистами последующих эпох. Зевс в образе лебедя соединился с супругой спартанского царя Тиндарея, от этого союза она родила яйцо, из которого появилась Елена Прекрасная — впоследствии, согласно архаическим мифам, послужившая причиной Троянской войны.
С. 92....становилась похожей то на леди Гамильтон, то на фею Раутенделейн. — То есть в облике героини соединяется несоединимое — красота чувственная, реальная, земная («леди Гамильтон») и фантастическая, идеальная («фея Раутенделейн»).
Леди Гамильтон (1765–1815), урожденная Эмма Лайт, — дочь английского кузнеца-ремесленника. Отличалась, по воспоминаниям современников, необыкновенной красотой, «живой, трепетной, энергической». «Карьеру» содержанки начала в четырнадцать лет в «Храме здоровья» модного врача-шарлатана Джеймса Грэхема. В 1791 г. стала женой лорда Гамильтона (1730–1803), английского посланника в Неаполе, а в 1798 г. — любовницей адмирала Нельсона (родила от него дочь). После смерти мужа (1803), а затем Нельсона (1805) обеднела, в 1813 г. попала в долговую тюрьму, где провела год, затем бежала от кредиторов во Францию, где скончалась в нищете.
Фея Раутенделейн — персонаж драмы немецкого драматурга Г. Гауптмана (1862–1942) «Потонувший колокол» (1896).
С. 96. Будто маленький лесной карлик, живущий где-нибудь в дупле, тихо играл на стеклянной скрипке. И вдруг мне показалось... что вместо России я очутился в сказочном Шварцвальде. — Реминисценции из сказок немецких романтиков, в том числе Гауфа: в сказке «Холодное сердце» за сердце главного героя, Питера Мунка, борются великан Михель, олицетворение злых сил, и стеклянный человек.
Шварцвальд — горы и леса на юго-западе Германии, по правобережью Рейна, место действия многих легенд и баллад, записанных фольклористами-романтиками (Брентано, Арнимом и др.).
С. 102. ...я создавал королей, конквистадоров и красавиц... и рыже-бородый гигант Барбаросса не думал никогда ни о знании, ни о фантазии, ни о любви к неизвестному и, может быть, утопая в реке, он не вспоминал о том, о чем ему полагалось бы вспоминать... — Рыцари, короли, конквистадоры, красавицы — образы-мотивы романтической и неоромантической культуры, склонной к поискам идеала вне современной
цивилизации — в «царстве природы», народных преданиях, других исторических эпохах (раннее христианство, рыцарство, эпоха Великих географических открытий).
Конквистадоры (от исп. conquistador, завоеватель) — первые испанские колонизаторы Южной Америки (воины Франсиско Пизарро, Эрнандо Кортеца). Со временем «конквистадором» называют любого завоевателя-первопроходца. Образ «одинокого конквистадора» — мотив русской культуры Серебряного века.
Фридрих I Барбаросса (букв. Рыжая борода; ок. 1125–1190) — германский король и император Священной Римской империи (1152–1190). Один из первых феодалов, потерпевших поражение от быстро развивающихся городов (1176, битва при Леньяно), в результате отказался от замысла восстановить верховенство императора над папством, целовал туфлю Александра III и принял епитимью, одним из ее условий было участие в Третьем крестовом походе (1189–1192), во время которого утонул в реке Салеф в Киликии. Сохранилось много легенд о нем как о добром короле.
С. 103. ...говорил о нем, представляя его кому-нибудь: — Владимир, певец и партизан... — «Певец и партизан» — ироническое переосмысление «амплуа» Дениса Давыдова (1784–1839), его образа в лирике поэтов пушкинской плеяды. По-видимому, первым, употребившим по отношению к Давыдову эту формулу, был ПА. Вяземский (послания «Партизану-поэту», «К партизану-поэту», 1814).
С. 105. ...не имел представления ни о сектантстве Сен-Симона, ни о банкротстве Оуэна, ни о сумасшедшем бухгалтере... — Краткий обзор «истории социализма» как истории неудач, в котором акцент сделан на мировоззренческой узости этого учения и его, по мнению повествователя, оторванности от жизни.
Сен-Симон Клод Анри де Рувруа (1760–1825) — граф, французский мыслитель, социалист-утопист. В сочинении «Новое Христианство» (1825), объявил своей целью освобождение рабочего класса, решение этой задачи видел в «новой религии» («все люди — братья»).
Оуэн Роберт (1771–1858) — английский предприниматель и филантроп, социалист-утопист. Понимал историю как поступательное движение к «обществу равных» — свободной федерации самоуправляющихся общин. Идею такого общества попытался воплотить в жизнь, организовав трудовые коммуны и меновые базары. Все они обанкротились; дольше всего просуществовали «Новая Гармония» (США, 1825–1829) и «Гармонхилл» (Англия, 1839–1845).
Сумасшедший бухгалтер. — Имеется в виду французский социалист-утопист Франсуа Мари Шарль Фурье (1772–1837), считавший, что все несовершенства человеческой природы можно устранить, создав благоприятный для этого строй, первичной ячейкой которого должна стать фаланга. В ней труд, по его мнению, будет приносить наслаждение и станет потребностью — этому способствуют частая смена видов деятельности, регулярный переход от умственного труда к физическому, искоренение узкого профессионализма и т.д. В результате будут достигнуты высокий уровень производства и изобилие
материальных благ, которые должны распределяться по капиталу, труду и таланту. Все социалисты-утописты строили свои теории на положении французских материалистов о решающей роли среды в формировании человека, трактуя пороки как недостаточно удовлетворенные — по вине общества — естественные потребности человеческой природы.
С. 106. ...я мог часами сидеть над книгой Бёме... — Якоб Бёме (1575–1624) — немецкий теолог-самоучка, не создал последовательной и стройной системы; его воззрения ближе всего к пантеизму. Бог и природа, по его мнению, едины, и вне этого единства ничего нет. Источник развития мира — вечное противоборство добра и зла, присутствующее во всем, включая Бога. Свои теоретические положения Бёме облекает в яркие художественные образы — его произведения необычайно поэтичны, изобилуют символами, аллегориями, метафорами, как каноническими (заимствованными из христианства, Каббалы), так и авторскими.
Горел-шумел пожар московский... — В ином варианте: «Шумел, горел пожар московский...» — первая строка песенной переработки популярного во второй половине XIX — начале XX в. стихотворения поэта и драматурга Н.С. Соколова «Он» (1850) о пожаре в Москве во время нашествия Наполеона; у Соколова первая строка: «Кипел, горел пожар московский...»
С. 107. ...никто не знал ни Столетней войны, ни войны Алой и Белой розы... — События, определившие историю Европы.
Столетняя война (1337–1453) — война между Англией и Францией за французские земли, захваченные Англией (с середины XII в.), и богатую Фландрию. Первая половина войны ознаменована победами англичан над раздираемой смутами Францией. Перелом в войне наступил, когда непосредственная опасность стала угрожать Парижу: в результате охватившего Францию патриотического подъема (его кульминация — полумистическая миссия Жанны д’Арк) Англия потеряла завоеванные земли, за исключением Кале, остававшегося в ее владениях до 1558 г.
Война Алой и Белой розы (1455–1485) — тридцатилетняя борьба за престол между двумя ветвями английского королевского дома — Ланкастерами (в гербе — алая роза) и Йорками (в гербе — белая роза). Закончилась гибелью почти всей старой знати и приходом к власти «третьей силы» — «нового дворянства» и династии Тюдоров (отдаленных родственников Ланкастеров). Отголоски этой войны — «кровавые» финалы трагедий Шекспира.
С. 108. ...заговорил о Тредьяковском, объяснил разницу между силлабическим и тоническим стихосложением... — Тредьяковский (Тре-диаковский) Василий Кириллович (1703–1768) — первый теоретик русского стихосложения, автор сочинений «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735), «О древнем, среднем и новом стихотворении российском» (1755), основные положения которых пытался применить в собственном поэтическом творчестве. Перевел
на русский язык трактат Н. Буало «Поэтическое искусство» (1752). Ратовал за новый, «тонический», разделенный на стопы, стих.
Силлабическое стихосложение — основано на соизмеримости строк по числу слогов, тоническое — на соизмеримости строк по числу ударений.
С. 108. — Тредьяковский был несчастный человек... нечто среднее между шутом и поэтом. Державин был много счастливее его. — В.К. Тре-диаковский стал практически первым профессиональным литератором в России, где на занятия филологией смотрели как на «безделку», простительную человеку, материально обеспеченному или имеющему место службы. Стихи Тредиаковского — «вечного труженика» (Петр I), «неутомимого возовика» (Радищев) — высмеивались современниками; особенно досталось его любимому детищу — эпической поэме «Тилемахида» (1766). Тредиаковскому «не раз случалось быть битым» знатными покровителями, что стало невозможно позднее, во времена Державина, при «стороннице просвещения» Екатерине И.
...напоминал раскольничьего святого... — Деятели Раскола — инок Епифаний, боярыня Морозова и ее сестра Урусова, протопоп Аввакум, священник Лазарь и др. — видели смысл своей жизни в повторении подвига первохристианских мучеников — апологетов христианства в «развращенном Вавилоне» и имперском Риме. Их жития, проповеди, эпистолярное наследие рисуют картины жестоких казней — урезания языков, земляных тюрем и т.д.; первопричина Раскола — несогласие с новой обрядностью — стала поводом к «страданию за веру».
...при гетмане... — Период с апреля по декабрь 1918 г., когда на территории Украины была установлена диктатура, возглавляемая гетманом Павлом Петровичем Скоропадским (1873–1945).
С. 109. «...Егда же рассветало в день недельный...» — Ниже приводятся два отрывка из «Жития» Аввакума: первый относится к его заключению перед ссылкой в Сибирь — началу крестного пути расколоучителя; второй («Тоже ин началник...») — ко времени пребывания его в Юрьевце, еще до Раскола, когда он, как настоятель собора, ответственный за паству, за свое заступничество «был утесняем от началников».
С. 110. — Кто из вас не знает легенды о плясуне Богоматери? — Возможно, имеется в виду частый сюжет народных духовных стихов и преданий — Богоматерь на Страшном Суде, заступающаяся за грешников, в том числе «за плясунов и скоморохов», нарушителей благочестия. В европейской традиции существует народная легенда Средневековья о жонглере Богоматери. Как и на Руси, ремесло жонглера (аналог «скомороху», «плясуну») считалось языческим, греховным. Легенда повествует о неграмотном косноязычном жонглере, на старости лет ставшем монахом. Не зная молитв и не умея переписывать книги, он решил почтить Богоматерь единственно доступным ему способом — показав ей свое искусство, и был застигнут братией в тот момент; когда кувыркался и плясал перед ее изображением. Монахи
возмутились таким кощунством, но тут сама Богоматерь сошла к старику и утерла ему пот.
С. 110. ...то начало позднейшей биографии Толстого, где говорится о муравейных братьях... — Под позднейшей биографией Толстого, по-видимому, подразумевается обширное исследование П.И. Бирюкова «Биография Льва Николаевича Толстого», последний, четвертый, том которого вышел в 1923 г.
Муравейные братья — «тайна» братьев Толстых. Старший, Николай, «двенадцати лет... объявил всем, что у него есть тайна, и когда она откроется, все люди сделаются счастливыми... все будут любить друг друга, все сделаются муравейными братьями». Вероятно, мальчик имел в виду моравских братьев — общину, в которой «все жили нравственной жизнью и все имущество было общим», но заменил непонятное слово привычным (наблюдение за муравьями — одно из любимых занятий детей Толстых; по воспоминаниям современников, в старости Лев Николаевич часто посвящал созерцанию «муравейной жизни» минуты отдыха). Для вступления в общество муравейных братьев необходимо было выполнить три условия: встать в угол и не думать о белом медведе; пройти, не оступившись, по щели между половицами; в течение года не видеть зайца — ни живого, ни мертвого, ни жареного на столе. Когда общество будет создано, Николенька Толстой должен взять зеленую палочку, «на которой записана тайна», и закопать се в заветном месте; братья же «уйдут на Фанфаронову гору жить хорошей жизнью», где все будут равны между собой в уважении и любви и «не будет ни больших, ни маленьких».
С. 111. ...заставлял святого Иоанна произносить слова, принадлежащие чуть ли не Фоме Аквинскому... — Святого Иоанна (скорее всего, имеется в виду один из апостолов, любимый ученик Христа Иоанн Богослов; согласно традиции, он — автор одного из канонических евангелий, Апокалипсиса и трех посланий (но, возможно, речь идет и об Иоанне Златоусте (374–407), архиепископе Константинопольском, одном из Отцов Церкви, авторе произведений экзегетического, т.е. истолковывающего Священное Писание, характера, многочисленных проповедей, также причисленного православной церковью к лику святых) и Фому Аквинского (1225–1274) разделяют не только века, но и — что более важно — происшедшее в XI в. разделение Церкви на Западную (католичество) и Восточную (православие). Именно философская система Фомы Аквинского, строго иерархическая и рациональная (опираясь на труды Аристотеля и неоплатоников, он формулирует принцип гармонии веры и разума: разум признается способным доказать Бытие Божие и отклонить возражения против истин веры), в 1879 г. объявляется «единственно истинной философией католицизма».
С. 111. — Помните место в богослужении: «Оглашенные, изыдите!»? — Слова, которыми заканчивается средняя часть Литургии — Литургия Оглашенных. Произносятся они перед Херувимской песнью, во время которой приготовляются Святые Дары. В древности оглашенные (еще не крестившиеся, только постигающие основы
веры) и те из крещеных, кто отлучен или не допущен до причастия за какие-либо тяжкие грехи, при этих словах должны были выйти из храма — как недостойные присутствовать при совершении таинства. В Новое время призыв к оглашенным имеет чисто символический смысл; каждый присутствующий на литургии, слыша их, должен спросить себя, не принадлежит ли и он к числу оглашенных, достоин ли он находиться в храме, и мысленно покаяться.
С. 112. ...подолгу расспрашивал его об атеистическом смысле «Великого Инквизитора» и о «Жизни Иисуса» Ренана... — В многочисленных трактовках гл. 5 кн. V романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» (1879–1880) «Великий Инквизитор» (труды К. Леонтьева, Н. Бердяева, Л. Шестова, С. Франка, Н. Лосского, В. Розанова, Д. Мережковского, Вяч. Иванова, В. Зеньковского, митрополита Антония (Храповицкого) и др.) об «атеистическом смысле» речь не идет, ибо авторская позиция проявляется недвусмысленно: и косвенно (через систему образов, композицию, сюжет произведения), и оценочно (слова Алеши Ивану: «Поэма твоя суть хвала Иисусу, а не хула!»).
Ренан Эрнест (1823–1892) в книге «Жизнь Иисуса» (1867) изображает Христа как реальное, историческое лицо, игнорируя Его божественность. Для Ренана Бог — безличный мировой разум, организующий космос; при такой трактовке вопрос о Боговоплощении отпадает. Интересно само упоминание в одном контексте произведений Ренана и Достоевского, учитывая отношение последнего к «Жизни Иисуса», неоднократно высказывавшееся им в публицистике и переписке. Для Достоевского Ренан — в одном ряду с «материалистами», не понимающими красоты образа Христа и противопоставляющими Его абстрактной «истине».
Катехизис — краткое изложение учения церкви, обычно в форме вопросов и ответов. Наиболее известные русские православные катехизисы — «Православный исповедник» Петра Могилы (1640), «Пространный христианский катехизис» митрополита Филарета (1823).
Он напоминал мне Великого Инквизитора в миниатюре: он был непобедим в диалектических вопросах и вообще был бы более хорош как католик, чем как православный. — Великий Инквизитор в «поэме» Ивана Карамазова отрекается от Христа, уступая искушениям «премудрого духа»—чуду, тайне и авторитету—взамен Христовой свободы: «...мы давно уже не с Тобою, а с ним, вот уже восемь веков...» Восемь веков назад относительно времен действия поэмы — время возникновения Папского государства; стремление к «мирской власти» любой ценой, в том числе и ценой «отречения от Христа», присуще католичеству не только по мнению Достоевского, но и по мнению многих его современников (см., например, труды славянофилов, «Encyclica» Тютчева, «Три силы» Вл. Соловьева). В отличие от православия, католичество опирается на рациональное постижение мира и Бога, конструирует иерархически четкую, философскую систему. Это отличие
выражено в формуле митрополита Илариона: «Родися Благодать и Истина, а не Закон» («Слово о Законе и Благодати», XI в.).
С. 118. ...она все какую-то Лаппо-Нагродскую читает... — Ироническое соединение фамилий двух русских писательниц: Надежды Александровны Лаппо-Данилевской (1874–1951) и Евдокии Аполлоновны Нагродской (1866–1930). Тема произведений НА. Лаппо-Данилевской, как правило, жизнь аристократов и людей искусства. Романтическая фабула, изощренная любовная интрига, узнаваемость реальных прототипов (политических деятелей, творческой интеллигенции, людей высшего света), живость и занимательность при отсутствии глубины характеров — особенности ее повестей и романов. С середины 1920-х гг. жила в Париже; в 1923 г. перешла в католичество. Е.А. Нагродская причислялась критикой к «младшим арцыбашевцам», усугублявшим «худшие стороны... мэтра». Тем не менее ее произведения пользовались успехом, а роман «Гнев Диониса» был «бестселлером» 1910-х гг. В 1917 г. Е.А. Нагродская эмигрировала, жила в Париже.
Красные ввергают ее в такой хаос, в котором она не была со времен царя Алексея Михайловича. — Алексей Михайлович (1629–1676) — второй царь династии Романовых, во время правления которого российское государство преодолело последствия Смутного времени, поставившего его на грань уничтожения. Были приняты законодательные акты, способствовавшие централизации государственного аппарата, развитию торговли, частично реорганизована армия, закреплено воссоединение Украины с Россией (1654), возвращены Смоленск, Чернигов и другие русские города, но при нем произошел раскол русской Церкви.
С. 121. ...чуть не до слез смеялся, когда я ему сказал, что прочел Штирнера и Кропоткина... — Штирнер Макс (псевд., наст, имя Каспар Шмидт, 1806–1856) и Кропоткин Петр Алексеевич (1842–1921) — теоретики анархизма. По Штирнеру, единственная реальность — «я», индивид, руководствующийся принципом «нет ничего выше меня»; моральные и правовые нормы, установленные обществом и традицией, отбрасываются им как «стеснительная шелуха» «Другие» — лишь средство для достижения целей «я», весь мир — его собственность («Единственный и его собственность», 1845). В отличие от Штирнера, который видел главное зло в господстве отживших понятий и считал, что, «отбрасывая» их, можно изменить общество, превратив его в «союз эгоистов», Кропоткин выдвигал идеал безгосударственного коммунизма — федерации свободных производственных общин (коммун, где личность вне рамок государства, развивается свободно и творчески). Такое общество создается в ходе социальной революции, после основательного разрушения сложившихся на протяжении веков общественных порядков.
...сокрушенно качал головой, узнав о моем пристрастии к искусству Виктора Гюго... — Оценка Виталием «искусства» Виктора Гюго Совпадает с отношением к его творчеству А.П. Чехова, автора блестящей пародии на стиль французского романтика — «Тысяча одна
страсть, или Страшная ночь». Не случайно и упоминание «чеховского» персонажа — «высокопарного русского телеграфиста» — в этом высказывании, что подчеркивает близость образа Виталия чеховским интеллигентам.
С. 132. ...у Махно... у Петлюры и даже в отряде эсера Саблина... — Махно Нестор Иванович (1889–1934) — один из вдохновителей анархо-крестьянского движения на юге Украины в 1918–1921 гг. Неоднократно помогал Красной Армии в борьбе против деникинских войск; однако действия его были непоследовательны, подчиняться центральной власти он не желал и периодически вел бои и против красных. В конце концов его войска были разгромлены, Махно бежал в Румынию, затем перебрался в Париж, где и умер.
Петлюра Симон Васильевич (1879–1926) возглавлял националистическую контрреволюцию на Украине; один из организаторов Директории в 1918 г. и ее глава с февраля 1919 г. В 1920 г. эмигрировал; убит в Париже.
Саблин Юрий Владимирович (1897–1937) командовал бригадой революционных войск.
С. 143. ...Виктория-регия — экзотическое растение, поразившее своим видом конквистадоров, впервые нашедших его в заводях Амазонки и Ориноко. Кувшинка с огромными листьями (до двух метров в диаметре, с загнутыми краями; могут выдержать груз до пятидесяти килограммов), с большими цветами, источающими пряный аромат. Цветы викгории-регии — «однодневки» и «хамелеоны»: появившийся вечером из воды бутон раскрывается белым цветком, который к утру становится нежно-розовым; закрывшись на день, к вечеру цветок распускается малиново-красным; на второе утро, уже темно-пурпуровый, он опускается под воду, где образуется черный плод. Из-за своей необычности викгория-регия — частый атрибут при описании джунглей в произведениях романтиков.
С. 146. ...ему приснилась русалка: она смеялась, и била хвостом, и плыла рядом с ним, прижимаясь к нему своим холодным телом, и чешуя ее ослепительно блестела. — По древнеславянским поверьям, собранным В.И. Далем, С.В. Максимовым, А.Н. Афанасьевым, А.Н. Веселовским и др., русалки — это не что иное, как души умерших, «представители царства смерти, тьмы и холода». Увидеть русалку наяву или во сне — недобрый знак, чреватый бедой, а в определенное время года — неминуемой гибелью.
С. 149. ...офицерские мессалины... — Мессалина — первая жена римского императора Клавдия, ставшая символом распутства.
С. 153. И Черное море представлялось мне как громадный бассейн Вавилонских рек, и глиняные горы Севастополя — как древняя Стена Плача. — Речь идет о Вавилонском пленении иудеев, в 597–586 гг. до н.э. угнанных в Ассирию, откуда они возвратились в Палестину только через полстолетия. Это событие отражено в Пророках (Исайя, Иеремия, Иезекииль), Псалмах (особенно — Пс. 136 «Плач на реках Вавилонских»), воспоминание о нем — молитвы у Стены Плача в Иерусалиме. «Реки Вавилонские» — символ любого изгнания и ностальгии.