Имя Аполлона Аполлоновича Коринфского кажется удачным псевдонимом романтического поэта, певца «вечной Красоты», каким он хотел казаться. Однако это не псевдоним, а имя небогатых дворян Симбирска. Деятельность Коринфского-стихотворца, одно время редактора журнала «Север» и сотрудника «Правительственного вестника», была связана с Петербургом.
Автор около двадцати стихотворных сборников, Коринфский на рубеже веков пользовался известностью, имел успех у читателя. Но его творчество — явление того «количественного», по слову С. А. Венгерова, этапа в развитии русской поэзии, который не изменил ее качества. Хотя первая книга Коринфского «Песни сердца» (М., 1896) вышла после брюсовских «Русских символистов» и «Под северным небом» Бальмонта, она могла появиться и на десятилетие раньше среди множества других перепевов традиционных мотивов и форм.
В начале века Коринфский увлекся русской стариной (сб. «Бывальщины». СПб., 1900), отдал дань религиозным настроениям (в сб. «Поздние огни». СПб., 1912). В 1910-е годы поток его тяжеловесных, изобиловавших поэтическими штампами стихов все более мелел.
Коринфский много переводил (Беранже, Ю. Словацкого и др.), составил на основе фольклора книгу «Народная Русь» (М., 1910), писал прозу. Октябрьскую революцию воспринял как историческое возмездие. От литературной деятельности отошел.
Изд.: Коринфский Ап. Гимн красоте. СПб., 1899; Он же. В лучах мечты. 2-е изд. СПб., 1912.
Всё дождик льет, всё дождик льет, —
Бог весть, когда он перестанет;
А сердце ждет, чего-то ждет,
И скоро ждать оно устанет...
Поник ветвями старый сад,
Не шелохнет листом аллея,
Не вспыхнет заревом закат —
Зарей вечерней пламенея...
Но даже этот хмурый день
Сиял с утра лучами света;
А в сердце — в сердце ночи тень,
Туман и сумрак без просвета...
Там тоже дождик льет, да льет,
Но только солнце не проглянет!
А сердце ждет, а сердце ждет
И скоро, скоро ждать устанет...
1889—1893
Так холодна и так сурова,
Но улыбается порой
Из-под туманного покрова
Улыбкой солнца молодой.
В расшитом на диво шугае
Из среброкованой парчи
Она проходит, рассыпая
Алмазы, искру и лучи.
Спешит за нею, бок с ней о бок,
Для всех на ласки тароват,
Грозён лишь тем, кто нравом робок, —
Мороз, любовью к ней богат.
Старик он... Всё ж седому любы
И трепет в сердце молодом,
И розы щек, и жемчуг-зубы,
Грудь-лебедь, голос — соловьем...
Свою горлатную соболью
Надвинув шапку набекрень,
Красы живому своеволью
Он отдает себя, как тень...
«Хоть взглянь разок, обмолвись словом,
Порадуй старого сама!..»
Идет в величии суровом
И — улыбается Зима...
1895
С волною темною раскинутых волос
На кипени плечей, бесстыдно обнаженных,
Красавицей, рыдающей без слез,
С безумием в глазах, тоской воспламененных, —
Оно порой проходит меж плененных
Очарованием наивных первых грез —
В садах любви, мечтами насажденных,
Не слышавших раската дальних гроз...
Страдалицей, какой не видел свет,
Оно идет, одежды разрывая;
То бьется о? стену, то — статуя живая —
Стоит, безмолвствуя, и всем немой ответ
На все вопросы шлет, огнями глаз сверкая:
«Всё кончено! Исхода больше нет!..»
1896
Напев любви, напев прощальный,
Звенел и плакал за стеной, —
Ему внимал душой печальной,
Я слышал в нем призыв родной.
Кто пел, кто плакал — я не знаю,
Но сердце пело вместе с ним,
С земли к потерянному раю
Летя над всем моим былым.
Отрясши страх тоски бесплодной,
Живой мелодией дыша,
Хоть миг один была свободной
Порабощенная душа.
Умолкла песня, стихли звуки,
Жизнь подхватила, как волна;
Но грудь моя блаженной муки
И вдохновенных грез полна...
Путь безотрадный, путь печальный
Передо мною вновь лежит, —
Но счастлив я: напев прощальный,
Напев любви во мне звучит!
1903
Облетает мой сад, облетает,
Сердце песни весны забывает;
Проводило зной лета оно,
Осень — в сердце; темно в нем, темно...
Но волненьям, тревогам — конца нет...
Подожди! Вот — зима к нам заглянет, —
Под покровом ее снеговым
Мы с тобой навсегда замолчим!..
1910