СЕРГЕЙ КРЕЧЕТОВ (СОКОЛОВ)
1878—1936
Сергей Александрович Соколов (псевдоним — Кречетов), московский адвокат, был организатором издательства «Гриф» (1903—1914), выпустившего четыре альманаха и довольно много книг ведущих, а более — второстепенных поэтов-символистов. В 1905—1907 гг. Соколов участвовал в редактировании журналов «Искусство», «Золотое руно», «Перевал». Его «Гриф» оказывался в естественной конкуренции с первым символистским издательством «Скорпион», руководимым Брюсовым, и конкуренции этой не выдерживал. Соперничество осложнилось и личными отношениями: болезненным романом жены Соколова Н. И. Петровской, посредственной писательницы и умной мемуаристки, с А. Белым и потом с Брюсовым (история, переработанная Брюсовым в сюжет романа «Огненный ангел»). Чтобы компенсировать художественную второсортность своих изданий, Соколов придавал им «левый» общественный уклон: его собственный сборник «Алая книга» (М., 1907) долго находился под арестом. Но и здесь, и в следующем сборнике — «Летучий голландец» (М., 1910) Соколов выказывал себя очевидным подражателем своего же противника — Брюсова: те же темы, только упрощенные, те же интонации, только взвинченные. «Шумиха слов», — одинаково писали о нем Брюсов и Блок. После 1917 г. Соколов эмигрирует; в Берлине в 1924 г. он выпустил третью свою книгу — «Железный перстень».
БРАТЬЯ
Иди за мной! Из мглы долин
Туда, где пурпур огневеет!
Священным холодом вершин
Тебя, усталого, овеет.
Там в небо шпиль, блестящий рог,
Вонзает мой орлиный замок.
Сияет золотом чертог
И огнеструйной тканью камок.
«О нет, напрасно не зови,
Не быть мне гостем в светлом пире.
Гляди, — рука моя в крови,
И кровь бежит по смолкшей лире.
Давно покинут отчий дом,
Одежды порваны и смяты.
Дышу в дыму пороховом.
Не мне кадильниц ароматы».
Иди за мной! Из сердца вынь
Земной отравы злой осколок.
Тебе ль, избраннику пустынь,
Влачить кровавый жизни волок?
Иди за мной! В моих горах
Звенит родник, певуч и звонок.
Ты в нем омоешь дольний прах
И выйдешь ясным, как ребенок.
«О нет! Иной мне светит клич
Сквозь вопли суетного гама:
Взнеси пылающий свой бич
Изгнать торгующих из храма.
Прощай, мой брат. Не быть с тобой
Мне в узах ласковой дремоты.
Мой путь туда, где дышит бой,
Твой путь на горные высоты».
1910
ПОСЛЕДНИЙ ЧЕЛОВЕК
Кометы знак, как кольца змея,
Венчает небо. Так. Пора.
Лежу, недвижный, цепенея,
У охладевшего костра,
Великий день неслышно прожит.
Сомкнулось вечное кольцо.
Последних мигов не встревожит
Ничье склоненное лицо.
Кругом взметнулись пики башен
И глыбы каменных громад.
В алмазах лунных изукрашен
Воздушных арок зыбкий ряд.
Суровый храм, как череп белый,
Глядит провалами очей.
Молчит парламент опустелый,
Молчит покинутый музей.
Эмблема равенства и братства
На них резцом иссечена.
Бери ненужные богатства,
Хранитель новый, Тишина!
И пусть все то, чем люди жили,
Что слито яркостью племен,
Уснет под слоем серой пыли,
В полете мертвенных времен.
Я знаю, житель отдаленный
На тверди блещущих планет,
Влеком мечтой неутоленной,
Откроет вновь наш мертвый свет.
И с вещей дрожью гость случайный
Пытливо стогны обойдет
И наши муки, наши тайны
В страницах вещих развернет.
Когда ж, тревожный и усталый,
Предастся сладостному сну,
К его челу, как атом малый,
Я, призрак ласковый, прильну.
Всё море радостей и болей,
Что было ведомо векам,
В него вдохну могучей волей,
Навек пришельцу передам.
И, приобщенный тайным звеньям,
Летя пространствами назад,
Снесет грядущим поколеньям
Старинной жизни тонкий яд...
В иных мирах, осилив бездну,
Тысячелетий темных дверь,
Я, дух земли, опять воскресну
Со всем, что умерло теперь.
...Застыла кровь. Текут мгновенья.
Мой взор смыкают цепи сна.
Мои пустынные владенья
Прими, властитель Тишина.
<1910>