АЛЕКСЕЙ ГМЫРЕВ
1887—1911
Алексей Михайлович Гмырев прожил только 24 года. Родом из Смоленска. Окончил 3 класса шестиклассного городского училища. С 15 лет рабочий в Николаеве, с 16 лет член РСДРП, революционер-подпольщик, в 19 лет выслан в Архангельскую губ., бежал. В 1908 г. был приговорен к каторге и умер от чахотки в одиночной камере каторжной тюрьмы. При жизни поэта в 1910—1911 гг. в печати появилось всего несколько стихотворений. В 1912 г. некоторые стихи были опубликованы в «Правде» и «Невской звезде». Но друзья и невеста Гмырева сохранили написанное им; сборник «За решеткой» вышел в 1926 г. Гмырев — революционный романтик, знавший массы «на верх горящих баррикад», и задушевный лирик в стихах о природе и любви. Поэта неоднократно сравнивали с горьковским Данко (стихотворение «Гори, мое сердце»). Д. Шостакович написал несколько музыкальных поэм на стихи Гмырева и предисловие к книге о нем (Уралов Т. Потомок прометеев. Одесса, 1980).
Изд.: Гмырев А. Стихи. Письма. Смоленск, 1961.
ПРИЗЫВ
Нет, товарищи! Так дольше жить нельзя!
Лучше смерть, чем жизнь позорная рабов!
Выходите же на улицу, друзья,
Из своих прогнивших домиков-гробов!
Прочь бессилье! Становитеся в ряды,
И вперед, на верх горящих баррикад!
За свободу! Против мрака и нужды!
Тот изменник, кто вернется с них назад.
Кровь прольется... Ну так что же? Без крови?
Ни один народ свободы не добыл, —
Царство воли, царство счастья и любви
Люди строят на развалинах могил.
Вот и мы, на месте тюрем и дворцов,
Наше царство вечной правды создадим
И за рабство наших дедов и отцов
Всех врагов позорной плахой наградим.
А героев, павших в битве роковой,
С честью в братскую могилу отнесем,
И курган ее мы вольною толпой
Вечной памяти цветами уберем.
Выходите же на улицу скорей,
На борьбу, на верх горящих баррикад!
Стыдно жить под гнетом мрака и цепей.
Смерть иль воля! — вот наш лозунг и набат.
<1905—1906>
АЛАЯ
Мы идем навстречу солнцу. Мы идем
И свободе песню алую поем.
Алым звоном над землей гудит она,
Пробуждая, ужасая, как война.
И сзывая гордых сердцем и душой,
Мощно льется наша песня над землей.
Мы идем навстречу солнцу, мы идем
И свободы знамя алое несем.
Кровью солнца мы окрасили наш стяг,
И горит он, побеждая вещий мрак.
Креп по павшим — стяга черное древко
Хорошо нести нам знамя и легко.
Мы идем под алым стягом, мы идем
С алой песней, алым солнечным путем.
Труден путь наш, полный терний и смертей,
Но зато он самый алый из путей.
Длинен путь наш, беспрерывный, вековой,
Но зато он самый чистый и прямой.
Нас немного, нас немного, но в пути
К нам примкнут борцов мильоны, чтоб нести
Наше бремя, наше знамя, волю, кровь.
Мы безумны, но бессмертны, как любовь.
Так долой же плач и отдых у могил!
Дальше, дальше все, кто солнце полюбил.
Мы идем навстречу солнцу, мы идем,
Мы идем и знамя алое несем.
<Конец 1906 — начало 1907>
* * *
Гори, мое сердце, бестрепетно, смело,
Не прихотью чувств, не бесплодной тоской,
А жаждой великого общего дела
В борьбе за свободу отчизны родной.
В тюрьме я. А там, за стенами, на воле
Борьба... Там дрожат властелины-цари...
Телами борцов покрывается поле...
Гори, мое сердце, сильнее гори!
Крепки еще цепи тупого насилья!..
Темно. Чуть забрезжился отблеск зари.
О, если бы вольности, вольности крылья!
Гори, мое сердце, сильнее гори!
Гори! Твое страстное, гордое пламя
Охватит немало таких же сердец.
Гори, мое сердце, как красное знамя,
Которое поднял рабочий-борец.
<Январь — апрель 1907>
* * *
Я погибну, но вместе со мной не умрут
Пролетарские песни мои.
Знаю я, что к могиле моей не придут
Ни друзья, ни слепые враги.
Далеко за тюрьмой, где клубится туман,
Без обряда схоронят меня,
И покроет могилу колючий бурьян
С первым зноем горячего дня.
А зимой, когда вьюга заплачет над ней
И ковром снеговым опахнет,
Зазвенят мои песни по шири степей,
И, быть может, хоть звук до любимых людей
Буйный ветер тогда донесет.
Я умру, но со мною в тюрьме не умрет
Муза-узница, крошка моя.
И в последний мой час лишь она обовьет
Грустной песней и лаской меня.
1911