Помнишь ли, мой друг бесценный! Как с Амурами тишком, Мраком ночи окруженный, Я к тебе прокрался в дом? Помнишь ли, о друг мой нежной! Как дрожащая рука От победы неизбежной Защищалась — но слегка? Слышен шум! ты испугалась! Свет блеснул и в миг погас; Ты к груди моей прижалась, Чуть дыша... блаженный час! Ты пугалась; я смеялся. «Нам ли ведать, Хлоя, страх! Гименей за все ручался, И Амуры на часах. Все в безмолвии глубоком, Все почило сладким сном! Дремлет Аргус томным оком Под Морфеевым крылом!» Рано утренние розы Запылали в небесах... Но любви бесценны слёзы, Но улыбка на устах, Томно персей волнованье Под прозрачным полотном, Молча, новое свиданье Обещали вечерком. Если б Зевсова десница Мне вручила ночь и день, Поздно б юная денница Прогоняла черну тень! Поздно б солнце выходило На восточное крыльцо; Чуть блеснуло б и сокрыло За лес рдяное лицо; Долго б тени пролежали Влажной ночи на полях; Долго б смертные вкушали Сладострастие в мечтах. Дружбе дам я час единый, Вакху час и сну другой; Остальною ж половиной Поделюсь, мой друг, с тобой!
Критический текст на основе издания: К. Батюшков. Опыты в стихах и прозе. СПб.: Н. Греч, 1817.