1. Ф.М. Достоевский
2. Собр. соч. в 15 тт.
3. Т. 11

ОТВЕТ «РУССКОМУ ВЕСТНИКУ»

Впервые опубликовано в журнале «Время» (1861. № 5. Отд. V. С. 15—39 без подписи).

Настоящая статья — вторая из двух статей, посвященных полемике с «Русским вестником» о женском вопросе и «Египетских ночах» Пушкина.

После появления «Образцов чистосердечия» Достоевского и статьи H. H. Страхова «Один поступок и несколько мнений г-на Камня-Виногорова» в № 8 газеты „Век“ ¹ Страхов вскоре написал для журнала братьев Достоевских еще одну полемическую реплику «Безобразный поступок „Века“» в ответ на объяснения редакции и самого Виногорова (Вейнберга), помещенных в № 10 «Века». Однако краткий ответ Страхова (датированный 4 марта 1861 г.) не удовлетворил Достоевского; по-видимому, не удовлетворила его и́ вторая статья Страхова —

ответ не «Веку», а «Русскому вестнику», фрагмент которой был приведен Достоевским в конце настоящей статьи (под видом письма, присланного редакции). Вместо нее во «Времени» появилась данная статья самого Достоевского. ¹

В статье «Наш язык и что такое свистуны» ² Катков с консервативных позиций напал на защитников E. Э. Толмачевой, особенно выделив при этом Достоевского. Отвечая на выпады Каткова и заодно подводя итог спорам вокруг женской эмансипации, разгоревшимся в ходе обсуждения «безобразного поступка „Века“», Достоевский высказывает характерную для него (после создания «Записок из Мертвого дома») мысль, что вся «эманципация сводится к христианскому человеколюбию, к просвещению себя во имя любви друг к другу <...> По-нашему, — подчеркивал далее Достоевский, весь вопрос об эманципации сводится на обыкновенный и всегдашний вопрос о прогрессе и развитии. Чем правильнее разовьется общество, тем оно будет нормальнее, тем ближе подойдет к идеалу гуманности, и отношения наши к женщине определятся сами собою безо всяких предварительных проектов и утопий» Такое отношение к женскому вопросу уже таило в себе зародыши основополагающих идей о грядущей всеобщей гармонии и всечеловеческом братстве, пронизывающих позднейшую публицистику Достоевского и его роман «Братья Карамазовы».

Точка зрения писателя на женский вопрос, являвшийся, по Достоевскому, составной частью общей задачи воспитания и перевоспитания общества в духе основных заповедей Христа, была, конечно, чужда Каткову. Но она во многом противоречила также и атеистическим воззрениям разночинно-демократической интеллигенции: Чернышевский и M. Л. Михайлов уже в 1861 г. говорили о необходимости прежде всего экономического и политического раскрепощения женщины. Тем не менее именно Чернышевский поддержал Достоевского в его полемике с Катковым.

Вторая и наиболее примечательная часть содержания настоящей статьи — глубокий художнический анализ «Египетских ночей», опровергающий мнение Каткова о недостаточной будто бы глубине пушкинского творчества. В этом смысле «Ответ „Русскому вестнику“» — прямое продолжение и развитие статьи «„Свисток“ и „Русский вестник“», в которой Достоевский сформулировал свои тезисы о Пушкине как поэте-мыслителе, главном художественном выразителе «русской мысли», о «всемирности» и «всечеловечности» его гения, о заложенной в нем способности «всеотклика» и «всепонимания».

Интерес к пушкинскому образу Клеопатры у Достоевского отражен уже в «сентиментальном романе» «Белые ночи». В 1854 г., живя в Семипалатинске, Достоевский, по свидетельству мемуариста, часто с восторгом декламирует стихи Пушкина, причем особое предпочтение в этом смысле оказывалось им «Пиру Клеопатры» (т. е. импровизации итальянца из «Египетских ночей» — «Чертог сиял. Гремели хором...») «Лицо его при этом сияло, глаза горели <...> Как-то вдохновенно и торжественно звучал голос Достоевского в такие минуты».³

Повесть Пушкина «Египетские ночи» Достоевскому была известна по изданию Сочинений Пушкина под ред. П. В. Анненкова.

Достоевский по поводу заявления Каткова о недопустимости в настоящем искусстве «последних выражений страсти» с иронией писал: «Это последнее выражение, о которой вы так часто толкуете, по-вашему, действительно может быть соблазнительно, по-нашему же, в нем представляется только извращение природы человеческой, дошедшее до таких ужасных размеров и представленное с такой точки зрения поэтом (а точка зрения-то и главное), что производит вовсе не клубничное, а потрясающее впечатление». Именно такой точки зрения неизменно придерживается Достоевский-художник в 1860—1870-х годах, изображая уродливые отклонения в психике и поведении своих персонажей, проповедующих «содомский идеал» или же трагически ощущающих борение в своей душе «содомского идеала» с «идеалом Мадонны».

По Достоевскому, душа Клеопатры,— «это душа паука, самка которого съедает <...> своего самца в минуту своей с ним сходки».

В «Записках из подполья» (1864) Достоевский вернулся к параллели между современным «цивилизированным» человеком и Клеопатрой, которая «любила втыкать золотые булавки в груди своих невольниц и находила наслаждение в их криках и корчах». Инцидент с Толмачевой и «безобразным поступком „Века“» писатель саркастически припоминал и во время работы над рядом своих романов 1860-х годов. Так, анализ предварительных планов и ранних черновых набросков романа «Идиот» показывает, что черты, напоминающие о пушкинской Клеопатре, ощущались здесь в первоначальном облике Настасьи Филипповны (см.: IX, 382, 383, ср.: VII, 383—384; XII, 282—283, 284—285).

С. 177. ...Прочтя его злую статью против нас, мы наскоро успели сделать одну заметку в смеси нашего журнала — Подразумевается обширное полемическое в отношении Каткова и его статьи «Наш язык и что такое свистуны» примечание Достоевского к одной из страниц «Письма с Васильевского острова в редакцию „Времени“», помещенного в отделе «Смесь» апрельской книжки журнала.

С. 178. ...«Русский вестник» предполагает, что мы будто бы обиделись его статьей и приняли его выходку против «Свистка» «Современника» на свой счет. — Подразумевается следующий отрывок из статьи Каткова «Наш язык и что такое свистуны»: «Журнал „Время“ выпустил против нас едкую статейку на наши „Несколько слов вместо “Современной летописи»» <...> Собрав все средства своей иронии и сарказма, „Время“ казнит нас беспощадно. По всем признакам, оно обиделось тем, что мы слишком неуважительно отозвались о наших литературных критиках и журнальных самообозрениях; может быть, то же оно приняло на свой счет, что было сказано нами о балаганных отделах в журналах, полагая, что прямо или косвенно это обозначение может быть отнесено к той половине его книжек, которые заняты критическими статьями. Но мы не имели в виду „Времени“ и даже не знали о нем, когда писали наши строки» (Рус. вести. 1861. № 3. Литературное обозрение и заметки С. 18).

С. 179 ...протрубившего еще в начале года с олимпийским величием о том, что он «идет, идет!..» — Речь идет о статье «Несколько слов вместо „Современной летописи“» (Рус. вести. 1861. № 1), в которой оповещалось об открытии в этом журнале специального литературно-критического отдела.

С. 179. ...не говорите нам, что мы будто бы глумились над г-ном Громекой и хотели имя его превратить в собрикет. — Подразумеваются несколько

достаточно иронических фраз из статьи Достоевского «„Свисток“ и „Русский вестник“». («Я читал статьи г-на Громеки» и т. д.— см. выше, с. 167), вызвавших следующую отповедь в статье Каткова «Наш язык и что такое свистуны»: «Г-н Громека сказал несколько горячо прочувствованных слов о деле ему знакомом. Кому было угодно, тот мог оспаривать его слова, но ничего неблагонамеренного в них не было, и публика встретила их с сочувствием. Откуда же эти попытки сделать его скромное и почтенное имя каким-то прозвищем, собрикетом?» (Рус. вести. 1861. № 3. Литературное обозрение и заметки. С. 20). Собрикет (франц sobriquet) — насмешливое прозвище, кличка.

Отношение Достоевского к статьям С. С. Громеки, напечатанным Катковым, было резко отрицательным, хотя это и не высказывалось им прямо.

С. 180. ...Вы желчно завидуете Белинскому и несколько раз намекали, что он невежда и крикун, и даже недавно были в восторге от стихотворения, в котором его хотели сечь — розгой эпиграммы, разумеется. — Скрытая «зависть» к Белинскому сквозила в отрывке статьи Каткова «Наш язык и что такое свистуны», изобиловавшем резкими выпадами против литературной критики журнала братьев Достоевских. «С нынешнего года,— писал здесь Катков,— издается у нас ежемесячный журнал „Время“, в котором половина книги бывает занята прекрасными критическими статьями, писанными приятным слогом, где тоном самого счастливого самодовольства разбираются все фазы нашей духовной жизни, объясняется, как прежде была у нас гладь и ширь необъятная, как потом господствовал у нас французский классицизм, и как мы шалили романтизмом <...> и как явился великий Белинский, и что такое Пушкин, и что такое Лермонтов <...> и как все замыкается великим Островским» (Рус. вести. 1861. № 3. Литературное обозрение и заметки. С. 14—15). В таком контексте определения «великий Белинский» и «великий Островский» имели иронический смысл. «Невеждой и крикуном» (хотя и не в буквальном смысле этих слов) выглядел Белинский также в статье «Из современных записок», принадлежавшей перу известного библиографа, а впоследствии начальника главного управления по делам печати M. H. Лонгинова (1823—1875). Утверждая, что Белинский «не знал последовательно событий истории литературы» и «отношений писателей между собою», что «история литературы самая слабая сторона в сочинениях» критика, Лонгинов писал: «Нельзя принимать безусловно всех его литературных приговоров, писанных иногда в ослеплении пристрастья. Это могут делать только некоторые рьяные фельетонные витязи, о которых сказано в одном неизданном стихотворении:

Они умели занять у Белинского только его недостатки и довести их до крайностей <...> Поставьте Белинского в пример людям самонадеянным и невежественным, они дойдут до нелепости, пародируя и преувеличивая именно его темные стороны. За эти недостатки подлежит и Белинский нелицеприятному суду...» (Рус. вести. 1861. № 6. С. 129, 130—131). Автором процитированного «неизданного стихотворения» был князь П. А. Вяземский, в стихах которого имя Белинского фигурирует неоднократно (см.: Вяземский П. А. Избранные стихотворения. M. Л., 1935. С. 312, 447, 448, 451, 452, 460)

С. 181. Это наша Диогенова бочка. — Согласно античному преданию,

киник Диоген (ок. 404—323 до н. э.) призывал довольствоваться малым и потому жил в бочке. В данном случае этим выражением характеризуется позиция «Свистка» в отношении литературно-общественной жизни.

С. 184. Помню я, как у нас Жорж Занд называли Егором Зандом, а Барбеса — балбесом. — Подразумевается одно из высказываний О. И. Сенковского, любившего потешаться над «безнравственностью» и «сумасбродством» убеждений и творчества Ж. Санд: «... великая Егор Санд произвела великую драму „Козима“, каковая великая драма, от природы очень скучная, а по содержанию своему весьма беспутная, упала головою вниз, хотя в ней разложена была полная коллекция безнравственных умствований, которые составили славу романов упомянутой Егора Санд» (Библиотека для чтения. 1840. T. 12. № 8. «Смесь». С. 27). Тем не менее отношение Сенковского к Жорж Санд было скорее двойственным, нежели безоговорочно враждебным. Так, например, русский перевод повести Жорж Санд «Ускок», которым восхищался юноша Достоевский (см.: Дневник писателя. 1876. Июнь), появился именно в «Библиотеке для чтения» (1838). Арман Барбес (1809—1870) — французский революционер. Вместе с Луи Огюстом Бланки (1805—1881) руководил в 1839 г. вооруженным восстанием в Париже, которое потерпело поражение.

С. 184. ...выгодно для всех «умеющих разрешать загадку жизни». — Намек на стихотворение Г. Гейне «Вопросы» (Книга песен. Цикл стихов «Северное море», II); рус. пер. Ф. И. Тютчева и M. Л. Михайлова (см.: Генрих Гейне: Переводы русских поэтов. M., 1956. С. 28, 92).

С. 185 . ...выставлен был на смех и на позор публике некто Виссарион Вихляев; имя Виссарион сильно намекало на одно из действующих лиц тогдашней литературы. — В 1830—1840-х годах Белинский, его идеи и манера речи пародировались на театральных подмостках не раз. По свидетельству А. И. Вольфа, в сезон 1838—1839 гг. «для разъезда дана была комедия „Семейный суд“, замечательная только тем, что в числе действующих лиц фигурирует студент Виссарион Григорьевич Глупинский, все толкующий о гегелевской философии, об объективной индивидуальности и проч. Явно, что под именем Глупинского следует разуметь Белинского, находившегося тогда еще в Москве, но уже сделавшегося известным своими критическими статьями. Только знаменитость может удостоиться чести пародии. Мартынов был натурален и прост в этой роли и нисколько ее не утрировал» (Вольф А. И. Хроника петербургских театров с конца 1826 до начала 1881 года. СПб., 1877—1884. Ч. 1—3. С. 71). Автором этой комедии был В. А. Каратыгин. В сезон 1847—1848 гг. в чиновничьей и купеческой среде большим успехом пользовался водевиль П. А. Каратыгина «Натуральная школа». А. И. Вольф характеризует этот водевиль следующим образом: «Что качается до „Натуральной школы“, то она имела, что называется у французов, un succès de scandale (скандальный успех). Под видом учителей, выписанных для женского пансиона, являются представители молодого литературного поколения, сотрудники „Отечественных записок“ и „Современника“, и употребляют фразы, напичканные философскими и научными терминами, которыми часто злоупотреблял Белинский. Максимов 1-й копировал И. И. Панаева, выведенного в пьесе под именем Вихляева...» (там же. С. 125) Достоевский, по-видимому, смешивает обе пьесы.

С. 185. ...ишь пачулей надушился, обольститель, ловлас... ~ Вот к этому-то самому торному и удобному способу прибегнул относительно

нас и «Русский вестник»...— Сравнивая полемические приемы Каткова с «заушениями» падкой на дешевую сенсацию «толпы», глумившейся в свое время и над Белинским, Достоевский не преувеличивал. В изображении редактора «Русского вестника» Достоевский — автор статьи «Образцы чистосердечия» — действительно был представлен одним из «эманципаторов с грязными руками», бульварным волокитой, мечущим бисер перед доступной женщиной. Катков писал. «Уничтожив Камня-Виногорова, критик журнала „Время“ обращается в заключение к г-же Толмачевой с изяществом франта, надушенного пачулей <...> с чувством возвышенного самодовольства он выставляет на вид изящество своих манер и сличает свою особу с распростертым фельетонистом, который грубо заявил неприличие факта, любезно признанного опасным». И далее: «Мы не знаем, из каких внутренних побуждений взялись обличительные заметки Камня-Виногорова; но не совсем опрятный тон этих заметок много ли хуже этого опрятного легкомыслия, которое слышится в словах элегантного критика, поднесшего свой букет артистке с любезным замечанием, что настоящее слишком грязно и пошло для нее, что она с своими воззрениями и мимическими чтениями „Египетских ночей“ принадлежит лучшему будущему?» (Рус. вести. 1861. № 3. С. 25, 34, 35). Ловлас — герой-соблазнитель в романе С. Ричардсона «Кларисса Гарлоу» (1747—1748), имя его стало нарицательным.

С. 185—186. ...уж не выводит ли «Русский вестник» нашего участия в эманципации из того, что мы соглашаемся, что в романах Дюма-фиса и во французских водевилях чрезвычайно много сального, цинически обнаженного, грубо извращенного, и что читать и смотреть их несравненно опаснее, чем слушать «Египетские ночи»? — Подразумевается согласие Достоевского с заявлением Толмачевой о том, что развращающим воздействием на «дам и девиц» чреваты не «Египетские ночи» Пушкина, а «грязные и безнравственные французские романы» и «пошлые французские водевили». Дюма-фис — Александр Дюма-сын (1824—1895) —французский романист и драматург, автор романа (1848) и драмы (1852) «Дама с камелиями».

С. 187. Читали вы «Семейную хронику»? Помните там, как жена Багрова целый год прикладывала к голове своей пластырь? — Достоевский напоминает одно из колоритных описаний чрезмерно крутого обращения со своими домочадцами Степана Михайловича Багрова — деспотического главы патриархального семейства, изображаемого в «Семейной хронике» С. T. Аксакова (Аксаков С. T. Собр. соч. M., 1955. T. 1. С. 113).

С. 187. ...ведь это было восемьдесят лет назад... — Рассказав о насильной — по приказу помещика-самодура Куролесова выдаче замуж крепостной женщины, у которой уже «есть муж и двое детей», автор хроники заключает: «Трудно поверить, что могли совершаться такие дела в России даже и за восемьдесят лет. Но в истине рассказа нельзя сомневаться».

С. 187—188. В этом номере нашего журнала мы печатаем подробнейшее изложение известного процесса госпожи Лафарж... — Истории г-жи Лафарж, осужденной в 1840 г. за отравление мужа, была посвящена одна из статей цикла «Из уголовных дел Франции» (Время. 1861. № 5).

С. 189. ...умысел другой тут был. — Цитата из басни И. А. Крылова «Музыканты» (1808).

С. 191. А ведь вы знаете историю; вы часто о ней говорите. — Намек на конфликт Каткова с профессором H. И. Крыловым, специалистом по истории римского права, отважившимся на сотрудничество во враждебной

«Русскому вестнику» газете «Молва». В отмщение за это Катков поместил на страницах своего журнала несколько ругательно-полемических статей, указывающих на «ученическое неведение» историка.

С. 193 ...«вопрос, которого не разрешите вы»! — Цитата из стихотворения Пушкина «Клеветникам России» (1831).

С. 193. Он и перед этим еще говорил о Пушкине много оригинального... — Достоевский имеет в виду суждения Каткова о Пушкине (в статье «Наш язык и что такое свистуны»), предваряющие полемику с защитниками Толмачевой и апологетами «Египетских ночей». Сделав ни к чему не обязывающий реверанс в сторону журнала «Время» («Нам очень приятно, что „Время“ горячо отстаивает Пушкина от г-д —бова, Дудышкина и других»), Катков далее так пишет о поэте: «...пусть скажут, соответствует ли все им сделанное тем силам, которые в нем чувствуются, и пусть также скажут, что значит Пушкин для остального мира, между тем как везде, а равно и у нас, видим мы могущественное влияние Байронов и Шиллеров? <...> Пушкин действительно выразил момент жизни нашего общества, и мы чувствуем понятные нам указания этой жизни; он, может быть, коснулся и более глубоких основ ее, которые могли бы иметь всемирное значение, но эти намеки не ясны для нас самих, не только для кого-нибудь со стороны; мы сами сомневаемся и спорим об их значении». И далее: «Давно уж замечено о странной судьбе наших талантов: они исчезали со сцены в ту самую минуту, когда только что можно было ожидать от них зрелого слова; они являлись проблесками и исчезали в ту самую пору, когда начинали становиться действительной силой. Как будто судьба колебалась, дать ли ход тем развитиям, которые могли бы запечатлеть наше русское слово бессмертным значением; как будто не было еще решено, наступила ли пора заявить в нашей жизни истинные начала, которые таятся в нашем призвании. Действительно, пора эта еще не наступала, и жизнь лучших умов в нашей среде была и остается жизнию одних надежд и чаяний» (Рус. вести. 1861. № 3. С. 17—18). Заметив по поводу именно этих суждений Каткова: «но теперь мы не будем разбирать его окончательного мнения»,— Достоевский выступит с развернутым возражением своему оппоненту в статье «Книжность и грамотность».

С. 193. На все эти мнения мы будем отвечать в особой статье, как мы уже обещали прежде, в начале появления нашего журнала. — Речь идет об обещании, данном Достоевским в заключительной части Введения к «Ряду статей о русской литературе». В «особой» статье Достоевский собирался опровергнуть «некоторые странные литературные мнения о Пушкине, выраженные в последнее время в двух журналах», то есть в «Современнике» (статьи Добролюбова о Марко Вовчок, Никитине и др.) и в «Отечественных записках» (статья Дудышкина). Ответом Добролюбову явилась статья «Г-н —бов и вопрос об искусстве».

С. 195. ...по поводу впечатления, производимого статуями Венеры Медицейской и Венеры Милосской. — Венера Медицейская — римская копия с греческой статуи I в. до н.э., найденная в 1680 г. близ Рима и приобретенная семейством Медичи (отсюда ее название) В настоящее время — в галерее Уффици во Флоренции. Венера Милосская — эллинистическая греческая статуя II в. до н.э., найденная в 1820 г. на острове Милосе. Хранится в Париже, в Лувре.

С. 195. Разве резец не только Фидия и Праксителя ~ до последних выражений страстности? — Фидий (V в. до н.э.) и Пракситель (V в. до н.э.) — великие древнегреческие скульпторы.

С. 195. Разве Рашель ~ на клятву Клеопатры. — Рашель (сценическое имя Феликс-Элизы Рашель, 1821—1858) — знаменитая французская

трагическая актриса, выступавшая в классическом репертуаре и гастролировавшая в 1850-х годах в Москве и Петербурге.

С. 196. Алексей Михайлович (1629—1676) — русский царь с 1645 г., отец Петра I.

С. 196. Маркиз де Сад (Донасьен-Альфонс-Франсуа, граф де Сад, 1740—1814) —французский писатель, автор романов «Justine, ou Les malheurs de la vertu» (1790); «Juliette» (1798) и др., описывающих извращенную жестокость. См. о нем: Ерофеев В. Метаморфоза одной литературной репутации // Вопросы литературы. 1973. № 6. С. 135— 168.

С. 197. ...о каких любовниках тут говорится ~ их было много... — неточная цитата из третьей главы «Египетских ночей» (в оригинале вместо «тут говорится» — «идет речь», вместо «n’aveva» — «aveva»).

С. 197. ...«два журналиста в качестве литераторов»...· — Достоевский иронически относит эти слова из третьей главы «Египетских ночей» к представителям современной ему журналистики начала 1860-х годов.

С. 197—199. Пир; его картина ~ царица торжественно произносит свою клятву. — Изложение стихотворной импровизации итальянца («Чертог сиял...»), завершающей повесть «Египетские ночи». Импровизация эта представляет дополненную поэтом обработку более раннего стихотворения Пушкина «Клеопатра» (1824—1828).

С. 198. ...болезненную и проклятую радость отравительницы Бренвилье при виде своих жертв. — Мария-Маргарита маркиза Бренвилье (Brinvilliers, ок. 1630—1676) —участница нашумевшего уголовного процесса. В 1676 г. осуждена и обезглавлена за отравление отца, сестер и двух братьев с целью овладения наследством. При аресте у маркизы Бренвилье была обнаружена исповедь с описанием ее переживаний в момент совершения преступлений.

С. 199. ...он бы присутствовал при известном чудовищном браке Нерона, записанном в истории... — По всей вероятности, Достоевский имеет в виду церемонию бракосочетания Клавдия Друза Нерона (37—68), римского императора с 54 г., славившегося своей жестокостью и распущенностью, с мальчиком Спором (см.: Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. M., 1966. С. 158).

С. 199. ...отрывок из письма к нам одного приятеля... — На самом деле это отрывок из полемической статьи H. H. Страхова, также посвященной истории с Толмачевой и вопросу о «Египетских ночах» (см. выше, с.485—486) Статья предназначалась для журнала «Время», но Достоевский не напечатал ее (см.: Страхов Н. Н. Критические статьи. Киев, 1902. T. 2. С. 263—270; ср.: Нечаева В. С. Журнал M. M. и Ф.М. Достоевских «Время». 1861—1863. M., 1972. С. 267—208.

С. 200. ...Пушкин применил к нам стихи Петрарки... — Цитируемые стихи — из послания Ф. Петрарки (1304—1374) к Джакомо Колонна («A Giacomo Colonna») — Пушкин выбрал эпиграфом к шестой главе «Евгения Онегина».