ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ

<РАННЯЯ РЕДАКЦИЯ

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЙ СЛОЙ АВТОГРАФА>

поворотах. За лугами пески,1 за песками меловые отлогие2 горы, отдаленным рядом лежавшие3 на отдаленном небосклоне, нестерпимо блиставшие4 ослепительной белизной даже и в ненастное время, как бы освещало их вечное солнце. Кое-где дымились по ним легкие туманно-сизые пятна.5 Это были отдаленные деревни; но их уже не мог рассмотреть человеческий глаз. Только вспыхивавшая, подобно искре,6 золотая церковная маковка давала знать,7 что это было людное, большое8 селенье. Всё это облечено было9 в тишину невозмущаемую, которую не пробуждали даже чуть долетавшие до слуха отголоски воздушных певцов, наполнявших воздух. Словом, не мог равнодушно выстоять на балконе никакой гость и посетитель,10 и после какого-нибудь двухчасового созерцания издавал он то же самое11


1 а. Как в тексте; б. за лугами золотые пески

2 Далее начато: рядом

3 а. Как в тексте; б. Исправления над строкой карандашом: за песками в одиноком удале<нии> меловые отлогие горы, лежавшие гребнем; в. Начато исправление чернилами: за песками у вала меловых гипсовых гор

4 а. Как в тексте; б. После «блиставшие» над строкой начато: свое<й>

5 а. Как в тексте; б. Вместо «Кое-где ~ пятна» над строкой начато карандашом: По белизне их так <1 нрзб.>; в. Над строкой начато чернилами: На многих местах их

6 вспыхивавшая как искра

7 давала заметить

8 было даже большое

9 всё это было облечено

10 никакой посетитель

11 а. Как в тексте; б. Словом гость и посетитель и после ~ издавал то же самое и т. д. как в тексте.

131

восклицание, как и в первую минуту: «Силы небес, как здесь просторно!»

Кто ж был жилец этой деревни, к которой, как к неприступной крепости, нельзя было и подъехать отсюда, а нужно было подъезжать с другой стороны, полями, хлебами и, наконец, редкой дубровой, раскинутой картинно по зелени, вплоть до самых изб и господского дома. Кто был жилец, господин и владетель этой деревни? Какому счастливцу принадлежал этот закоулок?

А помещику Тремалаханского уезда Андрею Ивановичу Тентетникову, молодому тридцатитрехлетнему господину, коллежскому секретарю, неженатому, холостому человеку.

Что же за человек такой, какого нрава, каких свойств и какого характера был помещик Андрей Иванович Тентетников? Разумеется, следует расспросить у соседей. Сосед, принадлежавший к фамилии отставных штаб-офицеров, брандеров, выражался о нем1 лаконическим выраженьем: «Естественнейший скотина!» Генерал, проживавший в десяти верстах, говорил: «Молодой человек не глупый, но много забрал себе в голову. Я бы мог быть ему полезным, потому что у меня и в Петербурге, и даже при...» Генерал речи не оканчивал. Капитан-исправник замечал: «Да ведь чинишка на нем — дрянь; а вот я завтра же к нему за недоимкой!» Мужик его деревни, на вопрос о том, какой у них барин, ничего не отвечал. Словом, общественное мненье о нем было скорей неблагоприятное, чем благоприятное.

А, между тем, в существе своем Андрей Иванович был не то доброе, не то дурное существо, а просто2 — коптитель неба.3 Так как уже не мало есть на белом свете людей, коптящих небо, то почему ж и Тентетникову не коптить его. Впрочем, вот, в немногих словах, весь журнал его дня, и пусть из него судит читатель сам, какой у него был характер.

Поутру просыпался он очень поздно и, приподнявшись, долго еще сидел на своей кровати, протирая глаза. Глаза же, как на беду, были [довольно] маленькие, и потому протиранье их производилось необыкновенно долго. Во всё это время стоял у дверей человек Михайло, с рукомойником и полотенцем. Стоял


1 Далее начато: естественнейший

2 а. Как в тексте; б. но просто

3 а. Как в тексте; б. А в самом деле, в существе своем ~ существо, а так себе, коптитель неба.

132

этот бедный Михайло час, другой,1 отправлялся потом на кухню, потом вновь приходил, — барин всё еще протирал глаза и сидел на кровати. Наконец, подымался он с постели, умывался, надевал халат и выходил в гостиную затем, чтобы пить чай, кофий, какао и даже парное молоко, всего прихлебывая понемногу, накрошивая хлеба безжалостно и насоривая повсюду трубочной золы бессовестно. Два часа просиживал он за чаем; этого мало, он брал еще холодную чашку и с ней подвигался к окну, обращенному на двор. У окна же происходила всякий день следующая сцена.

Прежде всего ревел небритой буфетчик Григорий, относившийся к Перфильевне, ключнице, в сих выражениях: «Душонка ты мелкопоместная, ничтожность этакая. Тебе бы, гнусной бабе, молчать да и только». «Уж тебя-то не послушаюсь, ненасытное горло!» выкрикивала ничтожность, или Перфильевна. «Да ведь с тобой никто не уживется: ведь ты и с приказчиком сцепишься, мелочь ты анбарная», ревел Григорий. «Да и прикащик вор такой же, как и ты», выкрикивала ничтожность, так что было на деревне слышно. «Вы оба пиющие, губители господского, бездонные бочки. Ты думаешь, барин не знает вас, ведь он здесь, ведь он всё слышит».

«Где барин?»

«Да вот он сидит2 у окна; он всё видит».

И, точно, барин сидел у окна и всё видел.

К довершению этого, кричал кричмя дворовый ребятишка, получивший от матери затрещину; визжал борзой кобель, присев задом к земле, по поводу горячего кипятка, которым обкатил его, выглянувши из кухни, повар. Словом, всё голосило и верещало невыносимо. Барин всё видел и слышал. И только тогда, когда это делалось до такой степени невыносимо, что даже мешало барину ничем не заниматься, высылал он сказать, чтобы шумели потише... За два часа до обеда Андрей Иванович уходил к себе в кабинет затем, чтобы заняться сурьезно и действительно. Занятие было, точно, сурьезное. Оно состояло в обдумываньи сочинения, которое уже издавна3 и постоянно


1 Далее начато: а барин всё еще протирал глаза

2 Да вот он глядит

3 Далее начато: обд<умывалось>

133

обдумывалось. Сочинение это долженствовало обнять всю Россию со всех точек — с гражданской, политической, религиозной, философической, разрешить затруднительные задачи1 и вопросы, заданные ей временем, и определить ясно ее великую будущность. Словом, большого объема. Но покуда всё оканчивалось одним обдумыванием. Изгрызалось перо, являлись на бумаге рисунки, и потом всё это отодвигалось на сторону, бралась на место того в руки книга и уже не выпускалась до самого обеда. Книга эта читалась вместе с супом, соусом, жарким и даже с пирожным, так что иные блюда оттого стыли, а другие принимались вовсе нетронутыми. Потом следовала прихлебка чашки кофия с трубкой, потом игра в шахматы с самим собой. Что же делалось потом до самого ужина, право, уже и сказать трудно. Кажется, просто ничего не делалось.

И этак проводил время один-одинешенек в целом <мире> молодой тридцатидвухлетний человек, сидень сиднем, в халате, без галстука. Ему не гулялось, не ходилось, не хотелось даже подняться вверх — взглянуть на отдаленности и виды, не хотелось даже растворять окна затем, чтобы забрать свежего воздуха в комнату, и прекрасный вид деревни, которым не мог равнодушно любоваться никакой посетитель, точно не существовал для самого хозяина. Из этого журнала читатель может видеть, что Андрей Иванович Тентетников принадлежал к семейству тех людей, которых на Руси много, которым имена — увальни, лежебоки, байбаки и тому подобные.

Родятся ли уже сами собою такие характеры, или2 создаются потом, это еще вопрос.3 Я думаю, что лучше, вместо ответа, рассказать историю детства и воспитанья Андрея Ивановича. В детстве был он остроумный, талантливый мальчик, то живой, то задумчивый.4 Счастливым или несчастливым случаем попал он в такое училище, где был директором человек в своем роде необыкновенный, несмотря на некоторые причуды. Александр Петрович имел дар слышать природу русского человека и знал язык,5 которым нужно говорить с ним. Никто из детей не уходил


1 Далее начато: зад<анные>

2 Над строкой начато карандашом: после

3 создаются потом, как отвечать на это?

4 а. Как в тексте; б. мальчик временами живой, временами задумчивый и молчаливый

5 имел способность слышать русского человека, знал язык

134

от него с повиснувшим носом; напротив, даже после строжайшего выговора, чувствовал он какую-то бодрость и желанье загладить произведенную пакость и проступок.1 Толпа воспитанников его2 была с виду так шаловлива,3 развязна и жива, что иной принял бы ее за4 беспорядочную необузданную вольницу. Но он обманулся бы: власть одного слишком была сильна5 в этой вольнице. Не было проказника и шалуна, который бы не пришел к нему сам и не рассказал всего, что ни напроказил. Малейшее движенье их помышлений было ему известно. Во всем поступал он необыкновенно. Он говорил, что прежде всего следует пробудить в человеке честолюбье, — он называл честолюбье силою, толкающею вперед человека, — без которого не подвигнешь его на деятельность.6 Многих резвостей и шалостей он не удерживал,7 в первоначальных резвостях видел он развивающиеся свойства душевные.8 Они были ему нужны затем, чтобы видеть, что такое именно таится в ребенке. Так умный врач глядит спокойно на появляющиеся временные припадки и сыпи, показывающиеся на теле, не истребляет их, но всматривается внимательно, желая узнать9 досто<верно>10

нельзя попасть не приобретя прежде порядочного хорошего почерка. А Тентетников писал тем самым письмом, о котором11 говорят: «Писала сорока лапой, а не человек».12 С большим трудом и с помощью дядиных протекций, проведя два месяца в каллиграфических уроках, достал он, наконец, место списывателя бумаг в каком-то департаменте. Когда взошел он в светлый


1 а. Как в тексте; б. напротив, даже получивший выговор [желал] шел от него с каким-то бодрым желаньем загладить сделанную пакость и проступок

2 Толпа его воспитанников

3 а. Как в тексте; б. с виду казалась так шаловлива

4 что можно было принять ее и за

5 а. Как в тексте; б. слишком была слышна

6 без которого его не подвигнешь на деятельность

7 Вместо «Многих ~ не удерживал» было начато: а. Он не удерживал многих резвостей и шалостей; б. Многих резвостей ~ не удерживал вовсе, они е<му>

8 а. Как в тексте; б. видел он начало развитья и свойства душевные.

9 а. Как в тексте; б. дабы узнать

10 На этом первоначальный текст прерывается. Утрачено два <?> листа.

11 Далее начато: выра<жаются>

12 а. Как в тексте; б. Нечего делать, нужно было облагораживать свой почерк, который был похож на то, как писала сорока лапой, а не человек; в. Начато: У бедного Андрея Ивановича

135

зал, где1 за письменными лакированными столами сидели пишущие господа, шумя перьями и наклоня голову на бок, и когда посадили его самого, предложа ему тут же переписать какую-то бумагу, — необыкновенно странное чувство его проникнуло. Ему на время показалось, как бы он очутился в какой-то малолетней школе, затем, чтобы сызнова учиться азбуке, как бы за проступок перевели его из верхнего класса в нижний. Сидевшие вокруг его господа показались ему так похожими на учеников. Иные из них читали роман, засунув его в большие листы разбираемого дела,2 как бы занимались они самым делом, и в то же время вздрагивая при всяком появленьи начальника. Ему вдруг представилось, как невозвратно-потерянный рай, школьное время его. Так высокими сделались вдруг занятья ученьем перед этим мелким письменным занятьем. Как это учебное приготовленье к службе казалось ему теперь выше самой службы. И вдруг предстал в его мыслях, как живой, его ни с кем несравненный, чудесный воспитатель, никем незаменимый Александр Петрович, — и в три ручья потекли вдруг слезы из глаз его.3 Комната закружилась, задвигались столы,4 перемешались чиновники, и чуть не упал он от мгновенного потемненья. «Нет», сказал он в себе, очнувшись: «примусь за дело, как бы оно ни казалось вначале мелким». Скрепясь духом и сердцем, решился он служить по примеру прочих.

Где не бывает наслаждений? Живут они и в Петербурге, несмотря на суровую, сумрачную его наружность. Трещит по улицам сердитый тридцатиградусный мороз, визжит отчаянным бесом ведьма-вьюга, нахлобучивая на голову воротники шуб и шинелей, пудря усы людей и морды скотов, но приветливо светит вверху окошко где-нибудь, даже и в четвертом этаже: в уютной комнатке, при скромных стеариновых свечках, под шумок самовара, ведется согревающий и сердце, и душу разговор, читается вдохновенная, светлая страница поэта, какими наградил бог свою Россию, и так возвышенно-пылко5 трепещет молодое


1 а. Как в тексте; б. где повсюду

2 на учеников, одни даже вздрагивали при мгновенном появлении начальника, другие читали роман, засунув его в разбираемое дело.

3 Далее начато: Потемнели столы, перемеша<лись>

4 Закружилась комната, потемнели столы

5 пылко-возвышенно

136

сердце юноши, как не случается нигде в других землях и под полуденным роскошным небом.

Скоро Тентетников свыкнулся с службою, но только она сделалась у него не первым делом и целью, как он полагал было вначале, но чем-то вторым. Она служила ему лучшим распределеньем времени, заставив его более дорожить остававшими<ся> минутами. Дядя, действительный статский1 советник, начинал было думать, что в племяннике будет прок, как вдруг племянник подгадил. Надобно сказать, что в числе друзей Андрея Ивановича попалось два человека, которые были то, что называется огорченные люди. Это были те беспокойно-странные характеры, которые не могут переносить равнодушно не только несправедливостей, но даже и всего того, что кажется в их глазах несправедливостью. Добрые по началу, но беспорядочные сами в своих действиях, они исполнены нетерпимости к другим. Пылкая речь их и благородный образ негодованья подействовали на него сильно.2 Разбудивши в нем нервы и дух раздражительности, они заставили замечать все те мелочи, на которые он прежде и не думал обращать внимание. Федор Федорович3 Леницын, начальник того отделенья,4 в котором он числился, человек наиприятнейшей наружности, вдруг ему не понравился. Он стал отыскивать в нем бездну недостатков и возненавидел его за то, будто бы он выражал в лице своем чересчур много сахару, когда говорил с высшим, и тут же, оборотившись к низшему, становился весь уксус. «Я бы ему простил», говорил Тентетников: «если бы эта перемена происходила не так скоро в его лице; но как тут же, при моих глазах, и сахар, и уксус в одно и то же время». С этих пор он стал замечать всякой шаг. Ему казалось, что и важничал Федор Федорович уже чересчур, что имел даже все замашки мелких начальников как-то: брать на замечанье тех, которые не являлись к нему с поздравленьем в праздники, даже мстить всем тем, которых имена не находились у швейцара на листе, и множество разных тех грешных принадлежностей, без которых не обходится ни добрый, ни злой


1 действительный тайный

2 Далее начато: Они разбудили в нем

3 Федор Николаич

4 Далее начато: к которому он был пр<ичислен>

137

человек. Он чувствовал к нему отвращенье нервическое. Какой-то злой дух толкал его сделать что-нибудь неприятное Федору Федоровичу. Он наискивался на это с каким-то особым наслаждением и в том успел. Раз поговорил он с ним до такой степени крупно, что ему объявлено было от начальства — или просить извинения, или выходить в отставку. Он подал в отставку. Дядя, действительный статский советник, приехал к нему перепуганный и умоляющий. «Ради самого Христа! помилуй, Андрей Иванович! Что это ты делаешь? Оставлять так выгодно начатый карьер из-за того только, что попался начальник не того... Что ж это? Ведь если на это глядеть, тогда и в службе никто бы не остался. Образумься, образумься, еще есть время! Отринь гордость и самолюбье, поезжай и объяснись с ним!»

«Не в том дело, дядюшка», сказал племянник. «Мне не трудно попросить у него извиненья, тем более, что я, точно, виноват: он мне начальник, и мне ни в каком случае не следовало так говорить с ним. Но дело вот в чем: вы позабыли, что у меня есть другая служба: у меня триста душ крестьян, именье в расстройстве, а управляющий — дурак. Государству утраты немного, если вместо меня сядет в канцелярию другой переписывать бумагу, но большая утрата, если триста человек не заплатят податей. Я помещик: званье это также не бездельно. Если я позабочусь о сохраненьи, сбереженьи и улучшеньи вверенных мне людей и представлю государству триста трезвых, работящих подданных, чем моя служба будет хуже службы какого-нибудь начальника отделения Леницына?»

Действительный статский советник остался с открытым ртом от изумленья. Такого потока слов он не ожидал.1 Немного подумавши, начал он было в таком роде: «Но все же таки... но как же таки?.. как же запропастить себя в деревне? Какое же общество может быть между мужичьем? Здесь все-таки на улице пройдет мимо тебя генерал, или князь. Захочешь — и сам пройдешь мимо каких-нибудь публичных красивых зданий; на Неву пойдешь взглянуть; а ведь там, что ни попадется, всё это или мужик, или баба. За что ж себя осудить на невежество на всю жизнь свою?»


1 Он не ожидал такого потока слов

138

Так говорил дядя, действительный статский советник. Сам же он во всю жизнь свою не ходил по другой улице кроме той, которая вела к месту его службы, где не было никаких публичных красивых зданий; не замечал никого из встречных, был ли он генерал, или князь; в глаза не знал прихотей,1 какие дразнят в столицах людей, падких на невоздержанье, и даже от роду не был в театре. Всё это он говорил единственно затем, чтобы затеребить честолюбье и подействовать на воображенье молодого человека. В этом, однако же, не успел: Тентетников стоял на своем упрямо. Департаменты и столица стали ему надоедать. Деревня начинала представляться каким-то привольным приютом, воспоительницею дум и помышлений, единственным поприщем полезной деятельности. Через недели две после этого разговора был он уже вблизи тех мест, где протекло его детство. Как стало всё припоминаться, как забилось его сердце, когда почувствовал, что он уже вблизи отцовской деревни. Он уже многие места позабыл вовсе и смотрел любопытно, как новичок, на прекрасные виды. Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой, трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, в перемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «чей лес?» ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «чьи луга и поемные места?» отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности, с одной стороны мимо неснятых хлебов, пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг и разом показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченные избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся


1 Вместо «в глаза ~ прихотей»: не ведал никаких прихотей

139

сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья и мысли, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись, наконец, почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе? Судьба назначила мне быть владетелем земного рая, принцем, а я закабалил себя в канцелярию писцом. Учившись, воспитавшись, просветившись, сделавши порядочный запас тех именно сведений, какие1 требуются для управления людьми, улучшенья целой области, для исполнения многообразных обязанностей помещика, являющегося и судьей, и распорядителем, и блюстителем порядка, вверить это место невеже-управителю! И выбрать вместо этого что̀ же? — переписыванье бумаг, что может несравненно лучше производить2 ничему не учившийся кантонист». И еще раз дал себе названье дурака Андрей Иванович Тентетников.

А между тем его ожидало другое зрелище. Узнавши о приезде барина, населенье всей деревни собралося к крыльцу. Пестрые платки, повязки, повойники, зипуны, бороды всех родов: заступом, лопатой и клином, рыжие, русые и белые, как серебро, покрыли всю площадь. Мужики загремели: «Кормилец, дождались мы тебя». Бабы заголосили: «Золото, серебро ты сердечное!» Стоявшие подале даже подрались от усердья продраться. Дряблая старушонка, похожая на сушеную грушу, прошмыгнула промеж ног других, подступила к нему, всплеснула руками и взвизгнула: «Соплюнчик ты наш,3 да какой же ты жиденькой! изморила тебя окаянная немчура!» — «Пошла ты, баба», закричали ей тут же бороды заступом, лопатой и клином. «Ишь куды полезла! корявая!» Кто-то приворотил к этому такое словцо, от которого один только русской мужик мог не засмеяться. Барин не выдержал и рассмеялся, но тем не менее он тронут был глубоко в душе своей. «Столько любви! и за что?» думал он в себе. «За то, что я никогда не видал их, никогда не занимался ими. Отныне же даю слово разделить с вами труды и занятья ваши. Употреблю всё, чтобы помочь вам сделаться тем, чем вы должны быть, чем вам назначила быть ваша добрая, в вас4 же самих заключенная природа ваша, чтобы не даром


1 которые

2 а. что мог бы сделать; б. что может вместо <него> в. Как в тексте.

3 Далее начато: измо<рила>

4 внутри вас

140

была любовь ваша ко мне, чтобы я, точно, был кормилец ваш!»

И действительно, Тентетников не шутя принялся хозяйничать и распоряжаться. Он увидел на месте, что приказчик был, точно, баба и дурак со всеми качествами дрянного приказчика, то есть, вел аккуратно счет кур и яиц, пряжи и полотна, приносимых бабами, но не знал ни бельмеса в уборке хлеба и посевах, а, в прибавленье ко всему, подозревал всех мужиков в покушеньи на жизнь свою. Дурака приказчика он выгнал, на место его выбрал другого, бойкого; оставил мелочи, обратил вниманье на главные части, уменьшил барщину, убавил дни работ на себя, прибавил времени мужикам работать на них самих и думал, что теперь дела пойдут найотличнейшим порядком. Сам стал входить во всё, показываться на полях, на гумне, в овинах, на мельницах, у пристани, при грузке и сплавке барок и плоскодонов. «Да он, вишь ты, востроногой!» стали говорить мужики и даже почесывать в затылках, потому что от долговременного бабьего управления они все изрядно поизленились. Но это продолжалось не долго. Русской мужик сметлив и умен: он понял скоро, что барин хоть и прыток, и есть в нем охота взяться за многое, но как именно, каким образом взяться, этого еще не смыслит, говорит как-то чресчур грамотно и затейливо, мужику не в долбеж и не в науку. Вышло то, что барин и мужик как-то не то, чтобы совершенно не поняли друг друга, но просто не спелись вместе, не приспособились выводить одну и ту же ноту. Тентетников стал замечать, что на господской земле всё выходило как-то хуже, чем на мужичьей. Сеялось раньше, всходило позже, а работали, казалось, хорошо; он сам присутствовал и приказал выдать даже по чапорухе водки за усердные труды. У мужиков уже давно колосилась рожь, высыпался овес и кустилось просо, а у него едва начинал только идти хлеб в трубку, пятка колоса еще не завязывалась. Словом, стал замечать барин, что мужик просто плутует, несмотря на все льготы. Попробовал было укорить, но получил такой ответ: «Как можно, барин, чтобы мы о господской, то есть, выгоде не радели? Сами изволили видеть, как старались, когда пахали и сеяли — по чапорухе водки приказали подать». Что было на это возражать? — «Да отчего ж теперь вышло скверно?» допрашивал барин. — «Кто

141

его знает, видно, червь подъел снизу. Да и лето, вишь ты, какое: совсем дождей не было». Но барин видел, что у мужиков червь не подъедал снизу, да и дождь шел как-то странно, полосою: мужику угодил, а на барскую ниву хоть бы каплю выронил. Но еще трудней ему было ладить с бабами. То и дело отпрашивались они от работ, жалуясь на тягость барщины. Странное дело. Он уничтожил вовсе всякие приносы холста, ягод, грибов и орехов, на половину сбавил с них других работ, думая, что бабы обратят это время на домашнее хозяйство, обошьют, оденут своих мужей, умножат огороды. Не тут-то было. Праздность, драка, сплетни и всякие ссоры завелись1 между прекрасным полом такие, что мужья то и дело приходили к нему с такими словами: «Барин, уйми беса-бабу. Точно чорт какой: житья нет от ней». Несколько раз, скрепя свое сердце, хотел он приняться за строгость. Но как быть строгим? Баба приходила такой бабой, так развизгивалась, такая была хворая, больная, таких скверных, гадких наворачивала на себя тряпок; уж откуда она их набирала, бог ее весть. «Ступай, ступай себе только с глаз моих подальше!» — говорил бедный Тентетников и во след за тем имел удовольствие видеть, как баба тут же, вышед за ворота, схватывалась с соседкой за какую-нибудь репу и, несмотря на свою хворость, так отламывала ей бока, как не сумеет2 и здоровый мужик. Вздумал он было какую-то школу между ними завести, но от этого вышла такая чепуха, что он и голову повесил, — лучше было и не задумывать. Всё это значительно охладило его рвенье и к хозяйству, и к разбирательному судейскому делу, и вообще к деятельности. При работах он уже присутствовал почти без вниманья: мысли были далеко, глаза отыскивали посторонние предметы. Во время покосов не глядел он на быстрое подыманье шестидесяти разом кос и мерное с легким шумом паденье под ними рядами высокой травы; он глядел вместо того на какой-нибудь в стороне извив реки, по берегам которой ходил красноносый, красноногий мартын, разумеется, птица, а не человек; он глядел, как этот мартын, поймав рыбу, держал ее впоперек в носу, как бы раздумывая, глотать или не глотать, и


1 Вместо «Праздность ~ завелись» начато: завелись праздность ~ ссоры до того

2 как не сумел бы

142

глядя в то же время пристально вздоль реки, где в отдалении виден был другой мартын, еще не поймавший рыбы, но глядевший пристально на мартына, уже поймавшего рыбу. Во время уборки хлебов не глядел он на то, как складывали снопы копнами, крестами, а иногда и просто шишом. Ему не было дела до того,1 лениво или шибко метали стога и клали клади. Зажмуря глаза и приподняв голову кверху, к пространствам небесным, предоставлял он обонянью впивать запах полей, а слуху — поражаться голосами воздушного певучего населенья, когда оно отовсюду, от небес и от земли, соединяется в один хор, не переча друг другу. Бьет перепел, дергает в траве дергун, урчат и чиликают перелетающие коноплянки, по невидимой воздушной лестнице сыплются трели жаворонков, и турлыканье журавлей, несущихся в стороне вереницею, — точный звон серебряных труб, — слышится в пустоте звонко сотрясающей<ся> пустыни воздушной. Вблизи ли производилась работа — он был вдали от нее; была ли она вдали — его глаза отыскивали, что было поближе. И был он похож на того рассеянного ученика, который глядит в книгу, но в то же время видит и фигу, подставленную ему товарищем. Наконец, и совсем2 перестал он ходить на работы, бросил совершенно и суды, и всякие расправы, засел в комнаты и перестал принимать к себе даже с докладами приказчика. Временами из соседей завернет к нему, бывало, отставной гусар-поручик, прокуренный насквозь трубочный куряка, или брандер-полковник, мастер и охотник на разговоры обо всем. Но и это стало ему надоедать. Разговоры их начали ему казаться как-то поверхностными; живое, ловкое обращенье, потрепки по колену и прочие развязности начали ему казаться уже чересчур прямыми и открытыми. Он решился с ними раззнакомиться и произвел это даже довольно резко. Именно, когда представитель всех полковников-брандеров, найприятнейший во всех поверхностных разговорах обо всем, Варвар Николаич Вишнепокромов приехал к нему затем именно, чтобы наговориться вдоволь, коснувшись и политики, и философии, и литературы, и морали, и даже состоянья финансов в Англии, он выслал сказать, что


1 Вместо «Ему ~ того»: Не было ему дела, как

2 Наконец и вовсе

143

его нет дома, и в то же время имел неосторожность показаться перед окошком. Гость и хозяин встретились взорами. Один разумеется, проворчал сквозь зубы: «скотина!», другой послал ему тоже нечто вроде свиньи. Так и кончилось знакомство. С тех пор не заезжал к нему никто. Уединенье полное1 водворилось в доме. Хозяин залез в халат безвыходно, предавши тело бездействию, а мысль — обдумыванью большого сочиненья о России. Как обдумывалось это сочинение, читатель уже видел. День приходил и уходил однообразный и бесцветный. Нельзя сказать, однако же, чтобы не было минут, в которые как будто пробуждался он ото сна. Когда привозила почта газеты, новые книги и журналы2 и попадалось ему в печати знакомое имя прежнего товарища, уже преуспевавшего3 на видном поприще государственной службы или приносившего посильную дань наукам и образованью всемирному, тайная тихая грусть подступала ему под сердце, и скорбная, безмолвно-грустная, тихая жалоба на бездействие свое прорывалась невольно. Тогда противной и гадкой казалась ему жизнь его. С необыкновенной силой воскресало пред ним школьное минувшее время и представал вдруг, как живой, Александр Петрович... Градом лились из глаз его слезы, и рыданья продолжались почти весь день.

Что значили эти рыданья? Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну своей болезни? что не успел образовать<ся> и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек; что, неиспытанный заране в борьбе с неудачами, не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер чудный необыкновенный наставник и что нет теперь никого во всем свете, кто бы был в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости, немощную волю,4 кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, крикнул душе пробуждающее слово: вперед,5 которого жаждет повсюду, на всех ступенях


1 Далее начато: воца<рилось>

2 газеты и жу<рналы>

3 уже подвизавше<гося>

4 лишенную упругости или слабую немощную волю

5 Далее начато: всемогущее слово, отовсюду

144

стоящий, всех сословий, званий и промыслов, русской человек.

Где же тот, кто бы на родном языке русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово: вперед? Кто, зная все силы, и свойства, и всю глубину нашей природы, одним чародейным мановеньем может устремить на высокую жизнь русского человека? Какими слезами, какой любовью заплатил бы он ему. Но веки проходят за веками, — полмилиона сидней, увальней и байбаков дремлет непробудно, и редко рождается на Руси муж, умеющий произносить это всемогущее слово.

Одно обстоятельство чуть было, однако же, не разбудило Тентетникова и чуть было не произвело переворота в его характере. Случилось что-то вроде любви, но и тут дело как-то свелось на ничего. В соседстве, в десяти верстах от его деревни, проживал генерал,1 отзывавшийся, как мы уже видели, не совсем благосклонно о Тентетникове. Генерал жил генералом, хлебосольствовал, любил, чтобы соседи приезжали изъявлять ему почтенье, сам, разумеется, визитов не платил, говорил хрипло, читал книги и имел дочь, существо невиданное, странное,2 которую скорей можно было почесть3 каким-то фантастическим видением, чем женщиной. Иногда случается человеку во сне увидеть что-то подобное, и с тех пор он уже во всю жизнь свою грезит этим сновиденьем, действительность для него пропадает навсегда и он решительно ни на что не годится. Имя ей было Улинька. Воспиталась она как-то странно. Ее воспитывала англичанка-гувернантка, не знавшая ни слова по-русски. Матери лишилась она еще в детстве. Отцу было некогда. Впрочем, любя дочь до безумия, он мог только избаловать ее. Необыкновенно трудно изобразить портрет ее. Это было что-то живое, как сама жизнь. Она была миловидней, чем красавица; лучше, чем ум; стройней, воздушней классической женщины. Никак бы нельзя было сказать, какая страна положила на нее свой отпечаток, потому что подобного4 профиля и очертанья лица трудно было где-нибудь отыскать, разве только на античных камеях. Как в ребенке, воспитанном на свободе, в ней было всё своенравно.


1 Далее начато: как уже видели мы

2 существо странное, невиданное

3 можно было назвать

4 Далее начато: очерт<анья>

145

Если бы кто увидал, как внезапный гнев собирал вдруг строгие морщины на прекрасном челе ее и как она спорила пылко с отцом своим, он бы подумал, что это было капризнейшее созданье. Но гнев бывал у нее только тогда, когда она слышала о какой бы то ни было несправедливости или жестоком поступке с кем бы то ни было. Но как вдруг исчезнул бы этот гнев, если бы она увидела того самого, на кого гневалась, в несчастии, как бы вдруг бросила она ему свой кошелек, не размышляя, умно ли это или глупо,1 и разорвала на себе платье для перевязки, если б он был ранен. Было в ней что-то стремительное. Когда она говорила, у ней, казалось, всё стремилось вослед за мыслью: выраженье лица, выраженье разговора, движенье рук: самые складки платья как бы летели в ту же сторону, и, казалось, как бы она сама вот улетит вослед за собственными ее словами. Ничего не было в ней утаенного. Ни перед кем не побоялась бы она обнаружить своих мыслей, и никакая сила не могла бы ее заставить молчать, когда ей хотелось говорить. Ее очаровательная, особенная, принадлежавшая ей одной походка была до того бестрепетно-свободна, что всё ей уступало бы невольно дорогу. При ней как-то смущался недобрый человек и немел, а добрый, даже самый застенчивый, мог разговориться с нею вдруг, как с сестрой, и2 — странный обман — с первых минут разговора ему уже казалось, что где-то и когда-то он знал ее, что случилось это во дни какого-то незапамятного младенчества, в каком-то родном доме, веселым вечером, при радостных играх детской толпы, и надолго после того становился ему3 скучным разумный возраст человека.

Андрей Иванович Тентетников не мог бы никак рассказать, как это случилось, что с первого же дни он стал с ней так, как бы знаком был вечно. Неизъяснимое, новое чувство вошло к нему в душу. Его жизнь на мгновенье озарилась. Халат на время был оставлен. Не так долго копался он на кровате, не так долго стоял Михайло с рукомойником в руках. Растворялись окна в комнатах, и часто владетель картинного поместья долго


1 а. Как в тексте; б. не размышляя, прилично ли это; в. если бы он нуждался

2 Далее начато: ему казалось

3 Вместо «и надолго ~ становился ему»: и становился ему после того как-то

146

ходил по темным излучинам своего сада1 и останавливался по часам перед пленительными видами на отдаленья. Генерал принимал сначала Тентетникова довольно хорошо и радушно; но совершенно сойтись между собою они не могли. Разговоры у них всегда оканчивались спором и каким-то неприятным ощущеньем с обеих сторон. Генерал не совсем любил противуречья и возраженья, хотя в то же время поговорить любил даже и о том, чего не знал вовсе.2 Тентетников, с своей стороны, тоже был человек щекотливый. Впрочем, ради дочери прощалось многое отцу, и мир у них держался до тех пор, покуда не приехали гостить к генералу родственницы, графиня Глузтырева и княжна Юзякина: одна — вдова, другая — старая девка, обе фрейлины прежних времен,3 отчасти болтуньи, отчасти сплетницы,4 не весьма обворожительные любезностью своей,5 но, однако же, имевшие значительные связи в Петербурге, и перед которыми генерал немножко даже подличал. Тентетникову показалось, что, с самого дни приезда их, генерал стал к нему как-то холоднее, почти не замечал его и обращался как с лицом бессловесным или с чиновником, [употребляемым для переписки], самым мелким. Он говорил ему то братец, то любезнейший, и один раз сказал ему даже ты. Андрея Ивановича взорвало; кровь бросилась ему в голову. Скрепя сердце и стиснув зубы, он однако же имел присутствие духа сказать необыкновенно учтивым и мягким голосом, между тем как пятна выступили на лице его и всё внутри его кипело: «Я должен благодарить вас, генерал, за ваше расположение. Вы приглашаете и вызываете меня словом ты на самую тесную дружбу, обязывая и меня также говорить вам ты. Но позвольте вам заметить, что я помню различие наше в летах, совершенно препятствующее такому фамилиарному между нами обращению». Генерал смутился. Собирая слова и мысли, стал он говорить, хотя несколько несвязно, что слово ты было им сказано не в том смысле, что старику иной раз позволительно сказать молодому человеку ты (о чине своем он не упомянул ни


1 Далее начато: не чуждый

2 Вместо «хотя ~ вовсе»: хотя в то же время любил поговорить о том, чего не знал

3 обе фрейлины времен Екатерины

4 а. Как в тексте; б. обе болтуньи, обе сплетницы

5 Вместо «любезностью своей» исправлено карандашом: своим обращением

147

слова). Разумеется, с этих пор знакомство между ними прекратилось. Любовь кончилась при самом начале. Потухнул свет, на минуту было перед ним блеснувший, и последовавшие за ним сумерки стали еще сумрачней. Байбак сызнова залез в халат свой. Всё поворотило сызнова на лежанье и бездействие. В доме завелись гадость и беспорядок. Половая щетка оставалась по целому дни посреди комнаты вместе с сором. Панталоны заходили даже в гостиную; на щеголеватом столе перед диваном лежали засаленные подтяжки, точно угощенье гостю. И до того стала ничтожной и сонной его жизнь, что не только перестали уважать его дворовые люди, но даже чуть не клевали куры. Бессильно чертил он на бумаге по целым часам рогульки, домики, избы, телеги, тройки или же выписывал Милостивый Государь с восклицательным знаком всеми почерками и характерами. А иногда же всё позабывши, перо чертило само собой, без ведома хозяина, маленькую головку с тонкими, острыми чертами, с приподнятой легкой прядью волос, упадавшей из-под гребня1 длинными, тонкими кудрями, молодыми обнаженными руками,2 — и в изумленьи видел хозяин, что выходил портрет той, с которой портрета не мог бы написать никакой живописец. И еще грустнее становилось ему потом, и, веря тому, что нет на земле счастья, оставался он на целый день скучным и безответным.

Таковы были обстоятельства Андрея Ивановича Тентетникова. Вдруг в один день, подходя к окну обычным порядком, с трубкой и чашкой в руках, заметил он во дворе движенье и некоторую суету. Поварченок и поломойка бежали отворять вороты, и в воротах показались кони, точь-в-точь, как лепят иль рисуют их на триумфальных воротах: морда направо, морда налево, морда по середине. Свыше их, на козлах кучер и лакей в широком сертуке, подвязанный носовым платком; за ними господин в картузе и шинели, закутанный в косынку радужных цветов. Когда экипаж изворотился перед крыльцом, оказалось, что был он не что другое, как рессорная легкая бричка. Господин


1 Далее начато: тонки<ми>

2 Далее начато: как бы летевшую стрем<ительно>

148

необыкновенно приличной наружности1 соскочил на крыльцо с быстротой и ловкостью почти военного человека.

Андрей Иванович струсил. Он принял его за чиновника от правительства. Надобно сказать, что в молодости своей он было замешался в одно неразумное дело. Какие-то философы из гусар, да недоучившийся студент,2 да промотавшийся игрок затеяли какое-то филантропическое общество, под верховным распоряженьем старого плута, и масона, и карточного игрока, пьяницы и красноречивейшего человека. Общество было устроено с необыкновенно-обширной целью — доставить счастие всему человечеству. Касса денег потребовалась огромная, пожертвованья собирались с великодушных членов неимоверные. Куды это всё пошло, знал об этом только один верховный распорядитель. В общество это втянули его два приятеля, принадлежавшие к классу огорченных людей,3 добрые люди, но которые от частых тостов во имя науки, просвещенья и прогресса сделались потом горькими пьяницами. Тентетников скоро спохватился и выбыл из этого круга. Но общество успело уже запутаться в каких-то других4 действиях, даже не совсем приличных дворянину, так что потом завязались дела и с полицией... А потому не мудрено, что хотя и вышедши, и разорвавши всякие сношения с благодетелем человечества, Тентетников не мог, однако же, оставаться покоен. На совести у него было не совсем ловко. И теперь не без страха глядел он на долженствовавшую раствориться дверь.5

Страх его, однако же, прошел вдруг, когда гость раскланялся с ловкостью неимоверной, сохраняя почтительное положенье головы несколько на́ бок. В коротких, но определительных словах изъяснил, что уже издавна ездит он по России, побуждаемый и потребностями, и любознательностью; что государство наше преизобилует предметами замечательными, не говоря уже об красоте мест, обилии промыслов и разнообразии почв; что он увлекся картинностью местоположенья его деревни; что, несмотря, однако же, на картинность местоположенья, он не


1 Господин приличной наружности и умеренной толщины корпуса

2 Какие-то философы, да недоучившийся студент

3 а. втянули его огорченные; б. втянули его два добрые человека, огорченные; в. втянули его два приятеля добрых; г. Как в тексте.

4 Далее начато: даже не совершен<но>

5 глядел он на дверь, долженствовавшую раствориться

149

дерзнул бы никак обеспокоить его неуместным заездом своим, если б не случилось что-то в бричке его,1 требующее искусной руки помощи со стороны кузнецов и мастеров. Что при всем том, однако же, если бы даже и ничего не случилось в его бричке, он бы не мог отказать себе в удовольствии засвидетельствовать ему лично свое почтенье. Окончив речь, гость с обворожительной приятностью подшаркнул ножкой2 и, несмотря на полноту корпуса, отпрыгнул тут же несколько назад с легкостью резинного мячика.

Андрей Иванович подумал, что это должен быть какой-нибудь любознательный ученый профессор, который ездит по России затем, чтобы собирать какие-нибудь растения или даже предметы ископаемые. Он изъявил ему всякую готовность споспешествовать; предложил ему своих мастеров, колесников и кузнецов для поправки брички; просил расположиться у него как в собственном доме; усадил обходительного гостя в большие вольтеровские <кресла> и приготовился слушать его рассказ, без сомнения, об ученых предметах и естественных.3

Гость, однако же, коснулся больше событий внутреннего мира. Заговорил о превратностях судьбы; уподобил жизнь свою судну посреди морей, гонимому отовсюду ветрами; упомянул о том, что должен был переменить много мест и должностей, что много потерпел за правду, что даже самая жизнь его была не раз в опасности со стороны врагов, и много еще рассказал он такого, из чего Тентетников мог видеть, что гость его был скорее практической человек. В заключенье всего, он высморкался в белый батистовый платок так громко, как Андрей Иванович еще и не слыхивал. Подчас попадается в оркестре такая пройдоха-труба, которая когда хватит, то кажется, что крякнуло не в оркестре, но в собственном ухе. Точно такой же звук раздался в пробужденных покоях дремавшего дома, и немедленно вослед за ним воспоследовало благоуханье одеколона, невидимо распространенное ловким встряхнутьем носового батистового платка.

Читатель, может быть, уже догадался, что гость был не другой кто, как наш почтенный, давно нами оставленный Павел Иванович


1 в его бричке

2 Далее начато: отступивши несколько назад с легкостью ре<зинного мячика>

3 В подлиннике: естественным

150

Чичиков. Он немножко постарел; как видно, не без бурь и тревог было для него это время. Казалось, как бы и самый фрак на нем немножко поустарел, и бричка, и кучер, и слуга, и лошади, и упряжь1 как бы поистерлись и поизносились. Казалось, как бы и самые финансы не были в завидном состоянии. Но выраженье лица, приличье, обхожденье осталися те же. Даже, казалось, как бы еще приятнее стал он в поступках и оборотах, еще ловче подвертывал под ножку ножку, когда садился в кресла; еще более было мягкости в выговоре речей, осторожной умеренности в словах и выраженьях, более уменья держать себя и более такту во всем. Белей и чище снегов были на нем воротнички и манишка, и, несмотря на то, что был он с дороги, ни пушинки не село к нему на фрак, — хоть на именинный обед. Щеки и подбородок выбриты были так ровно и гладко, что один разве только слепой мог не полюбоваться приятной выпуклостью и круглотой их.

В доме произошло преобразованье. Половина его, дотоле пребывавшая в слепоте, с заколоченными ставнями, вдруг прозрела и озарилась. Из брички стали выносить поклажу; всё начало размещаться в осветившихся комнатах, и скоро всё приняло такой вид: комната, определенная быть спальней, вместила в себе вещи, необходимые для ночного туалета; комната, определенная быть кабинетом... Но прежде необходимо знать, что в этой комнате было три стола: один письменный — перед диваном, другой ломберный — между окнами у стены, третий угольный — в углу, между дверью в спальню и дверью в необитаемый зал с инвалидной мебелью.2 На этом угольном столе поместилось вынутое из чемодана платье, а именно: панталоны под фрак,3 панталоны под сертук, панталоны серенькие, два бархатных жилета и два атласных, сертук и два фрака. (Жилеты же белого пике и летние брюки отошли к белью в комод.) Всё это разместилось один на другом пирамидкой и прикрылось сверху носовым шелковым платком. В другом углу, между дверью и окном, выстроились рядком сапоги: сапоги не совсем новые, сапоги совсем новые, сапоги с новыми головками и лакированные полусапожки. Они


1 Далее начато: всё

2 и дверью в вестибульную комнату

3 панталоны старые и новые

151

также стыдливо занавесились шелковым носовым платком так, как бы их там вовсе не было. На столе перед двумя окнами поместилася шкатулка. На письменном столе перед диваном — портфель, банка с одеколоном, сургуч, зубные щетки, новый календарь и два какие-то романа, оба вторые тома. Чистое белье всё поместилось в комоде,1 уже находившемся в спальне; белье же, которое2 следовало прачке, завязано было в узел и подсунуто под кровать. Чемодан, по опростаньи его, был тоже подсунут под кровать. Сабля поместилась также в спальне, повиснувши на гвозде, невдалеке от кровати. Та и другая комната приняли вид чистоты и опрятности необыкновенной; нигде ни бумажки, ни перышка, ни соринки. Самый воздух как-то облагородился: в нем утвердился приятный запах здорового, свежего мужчины, который белья не занашивает, в баню ходит и вытирает себя мокрой губкой по воскресным дням. В вестибульной комнате покушался было утвердиться на время запах служителя Петрушки. Но Петрушка скоро перемещен был на кухню, как оно и следовало.

В первые дни Андрей Иванович опасался за свою независимость, чтобы как-нибудь гость не связал его, не стеснил какими-нибудь измененьями в образе жизни, и не разрушился бы порядок дня его, так удачно заведенный, — но опасенья были напрасны. Гость показал необыкновенно гибкую способность приспособиться ко всему. Одобрил философическую неторопливость хозяина, сказавши, что она обещает столетнюю жизнь. Об уединеньи тоже выразился весьма счастливо, именно, что оно питает великие мысли в человеке. Взглянув на библиотеку и отозвавшись с похвалой3 о книгах вообще, заметил, что они спасают от праздности человека. Словом, выронил слов не много, но значительных. В поступках же своих поступал еще более кстати. Во̀-время являлся, во̀-время уходил; не затруднял хозяина запросами в часы неразговорчивости его; с удовольствием играл с ним в шахматы, с удовольствием молчал. В то время, когда первый пускал кудреватыми облаками трубочный дым, другой, не куря трубки, придумывал соответствовавшее тому занятие: вынимал, например, из кармана серебряную


1 Далее начато: в том числе

2 то же белье, которое

3 Далее начато: и похваля вообще

152

с чернью табакерку и, утвердив ее между двух пальцев левой руки, оборачивал ее быстро пальцем правой, в подобье того, как земная сфера обращается около своей оси, или же просто барабанил по ней пальцами, насвистывая какое-нибудь ни то, ни сё. Словом, он не мешал хозяину никак. «Я в первый раз вижу человека, с которым можно жить», говорил про себя Тентетников. «Вообще этого искусства у нас мало. Между нами есть1 довольно людей и умных, и образованных, и добрых, но постоянно приятных, людей постоянно ровного характера, людей, с которыми можно прожить век и не поссориться, — я не знаю, много ли у нас можно отыскать таких людей. Вот первый, единственный человек, которого я вижу». Так отзывался Тентетников о своем госте.

Чичиков, с своей стороны, был очень рад, что поселился на время у такого мирного и смирного хозяина. Цыганская жизнь ему надоела. Приотдохнуть,2 хотя на месяц, в прекрасной деревне, в виду полей и начинавшейся весны, полезно было даже и в геморройдальном отношеньи. Трудно было найти лучший уголок для отдохновения. Весна убрала его красотой несказанной.3 Что яркости в зелени! Что свежести в воздухе! Что птичьего крику в садах! Рай, радость и ликованье всего! Деревня звучала и пела, как будто новорожденная. Чичиков ходил много. То4 направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений,5 в виду расстилавшихся внизу долин,6 по которым везде оставались еще большие озера от разлития воды,7 или же вступал в овраги едва начинавших убираться листьями лесов; усеянные вороньими гнездами дерева и узкая просинь чернели густыми стаями8 ворон, — оглушаемые карканьем ворон, разговорами галок и гра<я>ньями грачей, перекрестными летаньями помрачавшими небо;9 или же спускался вниз10 к поемным местам


1 Далее начато: мно<го>

2 Далее начато: а. хотя на несколько; б. среди полей; в. в такой деревне

3 Далее начато: Что зелени во всем, что птичьего крику в садах, что упоительной свежести в воздухе

4 Далее начато: держал устре <мление>

5 Далее было: держась краев

6 расстилавшихся вдали долин

7 от водных разлитий

8 чернели от перекрестного летания густыми стаями

9 Начата правка карандашом: перекрестными своими летаньями помрачавших небо

10 Начата правка карандашом: Чичиков опускался

153

и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода на мельничные колеса; или же пробирался дале к пристани, откуда неслись, вместе с течением воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся в поля на первые весенние работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышко не передавши на ту или другую сторону. Толковал и говорил с приказчиком и с мужиком, и мельником — и что и как, и каковых урожаев нужно ожидать, и на какой лад идет у них запашка, и по сколько хлеба продается, и что выбирают весной и осенью за умол муки, и как зовут каждого мужика, и кто с кем в родстве, и где купил корову, и чем кормит свинью, словом — всё. Узнал и то, сколько перемерло мужиков. Оказалось, немного. Как умный человек, заметил он вдруг, что незавидно идет хозяйство у Андрея Ивановича:1 повсюду упущенья, нераденье, воровство, немало и пьянства. И мысленно говорил он сам в себе: «Какая, однако же, скотина Тентетников: запустить имение, которое могло бы приносить, по малой мере, пятьдесят тысяч годового доходу!» И, не будучи в силах удержать справедливого негодованья, повторял он: «Решительно скотина!» Не раз, посреди таких прогулок, приходило ему на мысль сделаться когда-нибудь самому, т. е., разумеется, не теперь, но после, когда обделается главное дело и будут средства в руках, сделаться самому мирным владельцем2 подобного поместья. Тут обыкновенно представлялась ему молодая хозяйка, свежая, белолицая бабенка, может быть, даже из купеческого сословия, впрочем, однако же, образованная и воспитанная так, как и дворянка, чтобы понимала и музыку, хотя, конечно, музыка и не главное, но почему же, если уже так заведено, зачем же идти противу общего мнения? Представлялось ему и молодое поколение, долженствовавшее увековечить фамилью Чичиковых: резвунчик-мальчишка и красавица-дочка, или даже два мальчугана, две и даже три девчонки, чтобы было3 всем известно, что он действительно жил и существовал, а не то, что прошел по земле какой-нибудь


1 хозяйство у Тентетникова

2 мирным помещиком

3 чтобы оказалось

154

тенью или призраком, — чтобы не было стыдно и перед отечеством. Представлялось ему даже и то, что недурно бы и к чину некоторое прибавление; статский советник, например, чин почтенный и уважительный... И много приходило ему в голову того, что так часто уносит человека от скучной настоящей минуты, теребит, дразнит, шевелит его и бывает ему любо даже и тогда, когда уверен он сам, что это никогда не сбудется.

Людям Павла Ивановича деревня тоже понравилась. Они так же, как и он, обжились в ней. Петрушка сошелся очень скоро с буфетчиком Григорием, хотя сначала они оба важничали и дулись друг перед другом нестерпимо. Петрушка пустил Григорию пыль в глаза тем, что он бывал в Костроме, Ярославле Нижнем и даже в Москве; Григорий же осадил его сразу1 Петербургом, в котором Петрушка не был. Последний хотел было подняться и выехать на дальности расстояний тех мест, в которых он бывал, но Григорий назвал ему2 такое место, какого ни на какой карте нельзя было отыскать, и насчитал тридцать тысяч слишком верст, так что Петрушка осовел, разинул рот и был поднят на смех тут же всею дворней. Впрочем, дело кончилось между ними самой тесной дружбой: дядя лысый Пимен держал в конце деревни знаменитый кабак, которому имя было «Акулька»; в этом заведеньи видели их все часы дня. Там стали они свои други, или то, что называют в народе: кабацкие завсегдатели.

У Селифана была другого рода приманка. На деревне, что ни вечер, пелись песни, заплетались и расплетались весенние хороводы. Породистые стройные девки, каких трудно было найти в другом месте, заставляли его по нескольким часам стоять вороной. Трудно было сказать, которая лучше: все белогрудые, белошейные, у всех глаза репой, у всех глаза с поволокой, походка павлином и коса до пояса. Когда, взявшись обеими руками за белые руки, медленно двигался он с ними в хороводе или же выходил на них стеной, в ряду других парней, и погасал горячо рдеющий вечер, и тихо померкала вокруг окольность, и далече за рекой отдавался верный отголосок неизменно грустного напева, — не знал он и сам тогда, что с ним делалось. Долго


1 осадил его разом

2 но Григорий ему назвал

155

потом во сне и наяву, утром и в сумерки, всё мерещилось ему, что в обеих руках его белые руки и движется он с ними в хороводе. Махнув рукой, говорил он: «Проклятые лезли девки!»

Коням Чичикова понравилось тоже новое жилище. И коренной, и пристяжной каурой масти, называемый Заседателем и самый чубарый, о котором выражался Селифан: «подлец-лошадь», нашли пребыванье у Тентетникова1 совсем нескучным, овес отличным, а расположенье конюшен необыкновенно удобным: у всякого стойло, хотя и отгороженное, но через перегородки можно было видеть и других лошадей; так что, если бы пришла2 кому-нибудь из них, даже самому дальнему, фантазия вдруг заржать, то можно было ему ответствовать тем же тот же час.

Словом, все обжились, как дома. Читатель, может быть, изумляется, что Чичиков доселе не заикнулся по части известных душ. Как бы не так. Павел Иванович стал очень осторожен насчет этого предмета. Если бы даже пришлось3 вести дело с дураками круглыми, он бы и тут не вдруг его начал.4 Тентетников же, как бы то ни было, читает книги, философствует, старается изъяснить себе всякие причины всего: и отчего, и почему? «Нет, чорт его возьми! разве начать с другого конца?» — так думал Чичиков. Раздобаривая почасту с дворовыми людьми, он, между прочим, от них разведал, что барин ездил прежде довольно нередко к соседу генералу, что у генерала барышня, что барин было к барышне, да и барышня тоже к барину... но потом вдруг за что-то не поладили и разошлись. Он заметил и сам, что Андрей Иванович карандашом и пером всё рисовал какие-то головки, одна на другую похожие. Один раз скоро после обеда, оборачивая, по обыкновенью, пальцем серебряную табакерку вокруг ее оси, сказал он так: «У вас всё есть, Андрей Иванович, одного только недостает». — «Чего?» спросил тот, выпуская кудреватый дым. «Подруги жизни», сказал Чичиков. Ничего не сказал Андрей Иванович. Тем разговор и кончился. Чичиков не смутился, выбрал другое время, уже перед ужином, и, разговаривая о том и о сем, сказал вдруг: «А право, Андрей


1 Далее начато: очень

2 Далее начато: охота

3 пришлось об этом

4 он бы и тут нескоро отважился

156

Иванович, вам бы очень не мешало жениться». Хоть бы слово сказал на это Тентетников, точно как бы и самая речь об этом была ему неприятна. Чичиков не смутился. В третий раз выбрал он время уже после ужина и сказал так: «А все-таки, как ни переворочу обстоятельства ваши, вижу, что нужно вам жениться: впадете в ипохондрию». Слова ли Чичикова были на этот раз так убедительны, или же расположенье духа у Андрея Ивановича было как-то особенно настроено к откровенности, он вздохнул и сказал, пустивши кверху трубочный дым: «На всё нужно родиться счастливцем, Павел Иванович», и рассказал всё, как было, всю историю знакомства с генералом и разрыва.

Когда услышал Чичиков, от слова до слова, всё дело и увидел, что из-за одного слова ты произошла такая история, он оторопел. Несколько минут смотрел пристально1 в глаза Тентетникова и заключил: «Да он, просто, круглый дурак».

«Андрей Иванович! помилуйте», сказал он, взявши его за обе руки: «какое ж оскорбленье? что ж тут оскорбительного в слове ты

«В самом слове нет ничего оскорбительного», сказал Тентетников: «не в смысле слова, но в голосе, с которым сказано оно, заключается оскорбленье. Ты! — это значит: «помни, что ты дрянь; я принимаю тебя потому только, что нет никого лучше, а приехала какая-нибудь княжна Юзякина, — ты знай свое место, стой у порога». Вот что это значит». Говоря это, смирный и кроткий Андрей Иванович засверкал глазами, в голосе его послышалось раздраженье оскорбленного чувства.

«Да хоть бы даже и в этом смысле,2 что ж тут такого?» сказал Чичиков.

«Как?» сказал Тентетников, смотря пристально в глаза Чичикову: «вы хотите, чтобы <я> продолжал бывать у него после такого поступка!»

«Да какой же это поступок! это даже не поступок!» сказал Чичиков.

«Какой странный человек этот Чичиков!» подумал про себя Тентетников.


1 Далее начато: а. ему; б. Андр<ею Ивановичу>

2 Далее начато: так

157

«Какой странный человек этот Тентетников!» подумал про себя Чичиков.

«Это не поступок, Андрей Иванович. Это просто генеральская привычка: они всем говорят ты. Да, впрочем, почему этого и не позволить заслуженному, почтенному человеку?»

«Это другое дело», сказал Тентетников. «Если бы он был старик, бедняк, не горд, не чванлив, не генерал, я бы тогда позволил ему говорить мне ты и принял бы даже почтительно».

«Он совсем дурак», подумал про себя Чичиков: «Оборвышу позволить, а генералу не позволить!» И, вслед за таким размышленьем, так возразил ему вслух: «Хорошо! положим, он вас оскорбил, за то1 вы и поквитались с ним: он вам, и вы ему. Но расставаться навсегда из пустяка, — помилуйте, на что же это похоже? Как же оставлять дело, которое только что началось? Если уже избрана цель, так тут уже нужно идти напролом. Что тут глядеть на то, что человек плюется. Человек всегда плюется; да вы не отыщете теперь ни одного человека в свете, который бы не плевался».

Тентетников совершенно озадачился этими словами, оторопел, глядел в глаза Павлу Ивановичу и думал про себя: «Престранный, однако ж, человек этот Чичиков!»

«Какой, однако же, чудак этот Тентетников!» думал между тем Чичиков. «Позвольте мне как-нибудь обделать это дело», сказал он вслух. «Я могу съездить к его превосходительству и объясню, что случилось это с вашей стороны по недоразумению, по молодости и незнанью людей и света».

«Подличать перед ним я не намерен», сказал сильно Тентетников.

«Сохрани бог подличать!» сказал Чичиков и перекрестился. «Подействовать словом увещанья, как благоразумный посредник, но подличать2... Извините, Андрей Иванович, за мое доброе желанье и преданность, я даже не ожидал, чтобы слова принимали вы в таком обидном смысле».

«Простите, Павел Иванович, я виноват», сказал тронутый Тентетников, схвативши признательно обе его руки. «Ваше доброе


1 Далее начато: и вы ему отве<тили>

2 а. Как в тексте; б. но подличать... Чичиков обиделся

158

участие мне дорого, клянусь. Но оставим этот разговор, не будем больше никогда об этом говорить».

«В таком случае я поеду просто к генералу без причины», сказал Чичиков.

«Зачем?» спросил Тентетников, в недоумении смотря на Чичикова.1

«Засвидетельствовать почтенье», сказал Чичиков.

«Какой странный человек этот Чичиков!» подумал Тентетников.

«Какой странный человек этот Тентетников!» подумал Чичиков.

«Так как моя бричка», сказал Чичиков: «не пришла еще в надлежащее состояние, то позвольте мне взять у вас коляску. Я бы завтра же, эдак около 10 часов, к нему съездил».2

«Помилуйте, что за просьба. Вы — полный господин, выбирайте какой хотите экипаж: всё в вашем расположении».

Они простились и разошлись3 спать, не без рассуждения о странностях друг друга.

Чудная, однако же, вещь: на другой день, когда подали Чичикову лошади и вскочил он в коляску, с легкостью почти военного человека, одетый в новый фрак, белый галстук и жилет, и покатился свидетельствовать почтенье генералу, Тентетников пришел в такое волненье духа, какого давно не испытывал. Весь этот ржавый и дремлющий ход его мыслей превратился в деятельно-беспокойный. Возмущенье нервическое обуяло вдруг всеми чувствами доселе погруженного в беспечную лень байбака. То садился он ни диван, то подходил к окну, то принимался за книгу, то хотел мыслить. Безуспешное хотенье! Мысль не лезла к нему в голову. То старался ни о чем не мыслить. Безуспешное старание! Отрывки чего-то похожего на мысли, концы и хвостики мыслей лезли и отовсюду наклевывались к нему в голову. «Странное состоянье!» сказал он и придвинулся к окну глядеть на дорогу, прорезавшую дуброву, в конце которой еще4 курилась не успевшая улечься пыль, поднятая уехавшей коляской. Но оставим Тентетникова и последуем за Чичиковым.


1 Как в тексте; б. смотря на него

2 около 10 часов утра к нему бы и съездил

3 Далее начато: не без рассу<ждения>

4 Далее начато: не успело

159

ГЛАВА II

В полчаса с небольшим кони пронесли Чичикова чрез десятиверстное пространство: сначала дубровою,1 потом хлебами, начинавшими зеленеть посреди свежей орани, потом горной окраиной, с которой поминутно открывались виды на отдаленья, — и наконец аллеею широких раскидистых лип внесли его в генеральскую деревню. Аллея лип превратилась в аллею тополей,2 огороженных снизу плетеными коробками, и уперлась в чугунные сквозные вороты, сквозь которые глядел кудряво-великолепный резной фронтон генеральского дома, опиравшийся на восемь колонн с коринфскими капителями. Пахнуло повсюду мысляной краской, которою беспрерывно обновлялося всё, ничему не давая состареться. Двор чистотой подобен был паркету. Подкативши к подъезду, Чичиков с почтеньем соскочил на крыльцо, приказал о себе доложить и был введен прямо в кабинет к генералу.

Генерал поразил его величественной наружностью. Он был на ту пору в атласном малиновом халате. Открытый взгляд, лицо мужественное, бакенбарды и большие усы с проседью, стрижка низкая, а на затылке даже под гребенку, шея толстая, широкая, так называемая, в три этажа: в три складки с трещиной поперек, голос — бас с некоторою охрипью, движенья генеральские. Генерал Бетрищев, как и все мы грешные, был одарен многими достоинствами и многими недостатками. То и другое, как случается в русском человеке, было набросано в нем в каком-то картинном беспорядке. Самопожертвованье, великодушье, в решительные минуты храбрость, ум — и ко всему этому изрядная подмесь себялюбья, честолюбья, самолюбия, мелочной щекотливости личной и многого того, без чего уже не обходится человек. Всех, которые ушли вперед его по службе, он не любил, выражался о них едко, в сардонических, колких эпиграммах. Всего больше доставалось от него его прежнему сотоварищу, которого считал он ниже себя и умом, и способностями, и который, однако же, обогнал его и был уже генерал-губернатором двух губерний, в одной из которых находились его поместья, так что он очутился как бы в зависимости от него. В отместку, язвил он его


1 сначала мимо раскидистой ду<бровы>

2 а. Как в тексте; б. в аллею молодых тополей

160

при всяком случае, критиковал всякое распоряженье и видел во всех мерах и действиях его верх неразумия. Несмотря на доброе сердце, генерал был насмешлив. Вообще говоря, он любил первенствовать, любил фимиам, любил блеснуть и похвастаться умом, любил знать то, чего другие не знают, и не любил тех людей, которые знают что-нибудь такое, чего он не знает. Воспитанный полуиностранным воспитаньем, он хотел сыграть в то же время роль русского барина. С такой неровностью в характере, с такими крупными, яркими противуположностями, он должен был неминуемо встретить по службе кучу неприятностей, вследствие которых и вышел в отставку, обвиняя во всем какую-то враждебную партию и не имея великодушия обвинить в чем-либо себя самого. В отставке сохранил он ту же картинную, величавую осанку. В сертуке ли, во фраке ли, в халате — он был всё тот же. От голоса до малейшего телодвиженья в нем всё было властительное, повелевающее, внушавшее в низших чинах если не уважение, то, по крайней мере, робость.

Чичиков почувствовал то и другое: и уваженье, и робость. Наклоня почтительно голову на бок, начал он так: «Счел долгом представиться1 вашему превосходительству. Питая уваженье к доблестям мужей, спасавших отечество на бранном поле, счел долгом представиться лично вашему превосходительству».

Генералу, как видно, не не понравился такой приступ. Сделавши весьма милостивое движенье головою, он сказал: «Весьма рад познакомиться. Милости просим садиться. Вы где служили?»

«Поприще службы моей», сказал Чичиков, садясь в кресла не в середине, но наискось и ухватившись рукою за ручку кресел, «началось в казенной палате, ваше превосходительство; дальнейшее же теченье оной продолжал в разных местах: был и в надворном суде, и в комиссии построения, и в таможне. Жизнь мою можно уподобить судну среди волн, ваше превосходительство. На терпеньи, можно сказать, вырос, терпеньем воспоен, терпеньем спеленат, и сам, так сказать, не что другое, как одно терпенье. А уж сколько претерпел от врагов, так ни слова̀, ни кисти, ни краски не сумеют передать. Теперь же, на вечере, так сказать, жизни своей, ищу уголка, где бы провесть остаток дней.


1 счел долгом засвидетельствовать

161

Приостановился же покуда у близкого соседа вашего превосходительства...»

«У кого это?»

«У Тентетникова, ваше превосходительство».

Генерал поморщился.

«Он, ваше превосходительство, весьма раскаивается в том, что не оказал должного уваженья...»

«К чему уваженья?»

«К заслугам вашего превосходительства», сказал Чичиков. «Не находит слов, не знает, как загладить проступок. Говорит: «Если бы я только мог перед его превосходительством чему-нибудь... потому что, точно», говорит, «умею ценить мужей, спасавших отечество», говорит».

«Помилуйте, что ж он? Да ведь я не сержусь!» сказал смягчившийся генерал. «В душе моей я искренно полюбил его и уверен, что со временем он будет преполезный человек».

«Преполезный», подхватил Чичиков: «обладает даром слова и владеет пером».

«Но пишет, я чай, пустяки, какие-нибудь стишки?»

«Нет, ваше превосходительство, не пустяки...»

«Что ж такое?»

«Он пишет... историю, ваше превосходительство».

«Историю? о чем историю?»

«Историю...» тут Чичиков остановился, и оттого ли, что перед ним сидел генерал, или, просто, чтобы придать более важности предмету, прибавил: «историю о генералах, ваше превосходительство».

«Как о генералах? о каких генералах?»

«Вообще о генералах, ваше превосходительство, в общности. То-есть, говоря собственно, об отечественных генералах», сказал Чичиков и сам подумал: «что1 за вздор такой несу».

«Извините, я не очень понимаю... что ж это выходит, историю какого-нибудь времени, или отдельные биографии, и притом всех ли, или только участвовавших в 12-м году?»

«Точно так, ваше превосходительство, участвовавших в 12-м году», сказал Чичиков.


1 Далее начато: я та<кое>

162

«Так что ж он ко мне не приедет? Я бы мог собрать ему весьма много любопытных материалов».

«Не смеет, ваше превосходительство».

«Какой вздор! Из какого-нибудь пустого слова... Да я совсем не такой человек. Я, пожалуй, к нему сам готов приехать».

«Он к тому не допустит, он сам приедет», сказал Чичиков, и в то же время подумал он в себе: «Генералы пришлись, однако же, кстати, между тем как язык1 болтнул сдуру».

В кабинете послышался шорох. Ореховая дверь резного шкафа отворилась сама собою. На обратной половине растворенной двери, ухватившись чудесной рукой2 за ручку двери, явилась живая фигурка. Если бы в темной комнате вдруг вспыхнула прозрачная картина, освещенная сзади лампами, она бы не поразила так, как эта сиявшая жизнью фигурка,3 которая точно предстала затем, чтобы осветить комнату. Казалось, как бы вместе с нею влетел солнечный луч в комнату, озаривший вдруг потолок, карниз и темные углы ее. Она казалась блистающего роста. Это было обольщенье; происходило это от необыкновенной стройности и гармонического соотношенья между собою всех частей тела, от головы до пальчиков. Одноцветное платье, на ней наброшенное, было наброшено с таким <вкусом>, что, казалось, швеи столиц <должны были> делать совещанье между собой, как бы получше убрать ее. Это был обман. Оделась она кое-как, сама собой; в двух, трех местах схватила неизрезанный кусок ткани, и он прильнул и расположился вокруг нее в таких складках, что ваятель перенес бы их тотчас же на мрамор,4 и барышни, одетые по моде, все казались перед ней какими-то пеструшками. Несмотря на то, что Чичикову почти знакомо было лицо ее по рисункам Андрея Ивановича, он смотрел5 на нее, как оторопелый. И потом уже6 заметил, что у нее7 был существенный недостаток, именно — недостаток толщины.8


1 Далее начато: а. с како<й>; б. совершенно

2 чудесной ручкой

3 так, как фигурка эта

4 а. Как в тексте; б. перенес бы их, как драгоценность, на мрамор

5 В подлиннике: он осмотрел

6 Вместо «И потом уже» над строкой исправлено: И после уже очнувшись

7 заметил, что он

8 Вместо «Несмотря на то ~ толщины» над строкой исправлено: Одно было нехорошо: она была чересчур уж тонка и худа

163

«Рекомендую вам мою баловницу!» сказал генерал, обратясь к Чичикову. «Однако ж, я вашего имени и отчества до сих пор не знаю».

«Впрочем, должно ли быть знаемо имя и отчество человека, не ознаменовавшего себя доблестями?» сказал Чичиков.

«Всё же, однако ж, нужно знать...»

«Павел Иванович, ваше превосходительство», проговорил Чичиков, с легким наклоном головы на бок.

«Улинька! Павел Иванович сейчас сказал преинтересную новость. Сосед наш Тентетников совсем не такой глупой человек, как мы полагали. Он занимается довольно важным делом: историей генералов двенадцатого года».

Улинька вдруг как бы вспыхнула и оживилась. «Да кто же думал, что он глупый человек?» проговорила она быстро.1 «Это мог думать разве один только Вишнепокромов, которому ты веришь, папа, который и пустой, и низкой человек».

«Зачем же низкой? Он пустоват, это правда», сказал генерал.

«Он подловат и гадковат, не только что пустоват», подхватила живо Улинька. «Кто так обидел своих братьев и выгнал из дому родную сестру, тот гадкой человек».

«Да ведь это рассказывают только».

«Рассказывать не будут напрасно. У тебя, отец, добрейшая душа и редкое сердце, но ты поступаешь так, что иной подумает о тебе совсем другое. Ты будешь принимать человека, о котором сам знаешь, что он дурен, потому что он только краснобай и мастер перед тобой увиваться».2

«Душа моя! ведь мне ж не прогнать его», сказал генерал.

«Зачем прогонять, зачем и любить?»

«А вот и нет, ваше превосходительство», сказал Чичиков Улиньке, с легким наклоном головы на бок, с приятной улыбкой: «По христианству, именно таких мы должны любить». И тут же, обратясь к генералу, сказал с улыбкой, уже несколько плутоватой: «Изволили ли, ваше превосходительство, слышать когда-нибудь о том, что такое: полюби нас чернинькими, а белинькими нас всякой полюбит


1 «Да кто же думал», проговорила она быстро, «что он глупый человек».

2 краснобай и мастер говорить

164

«Нет, не слыхал».

«А это преказусный анекдот»,1 сказал Чичиков с плутоватой улыбкой. «В имении, ваше превосходительство, у князя Гукзовского, которого, без сомнения, ваше превосходительство, изволите знать...»

«Не знаю».

«Был управитель, ваше превосходительство, из немцев, молодой человек. По случаю поставки рекрут2 и прочего, имел он надобность приезжать в город и, разумеется, подмазывать суд.3 Впрочем, и они тоже полюбили, угощали. Вот как-то один раз у них на обеде говорит он:4 «Что ж, господа, когда-нибудь и ко мне! в именье к князю». Говорят:5 «Приедем!» Скоро после того случилось6 выехать суду на следствие по делу, случившемуся7 во владениях графа Трехметьева, которого, ваше превосходительство, без сомнения, тоже изволите знать».

«Не знаю».

«Самого-то следствия они не делали, а всем судом заворотили на экономический двор, к старику, графскому эконому. Да три дни и три ночи без просыпу в карты. Самовар и пунш, разумеется, со стола не сходят. Старику-то они уж и надоели.8 Чтобы как бы как-нибудь от них отделаться, он и говорит: «Вы бы, господа, заехали к княжому управителю немцу: он недалеко отсюда».9 «А, и в самом деле», говорят; и с полупьяна, небритые и заспанные, как были, на телеги10 да к немцу...


1 а. Как в тексте; б. Прекурьезный анекдот, ваше превосходительство; в. Симпатической анекдот, ваше превосходительство

2 Вместо «По случаю ~ рекрут» над строкой начато: Так немец-то этот по делам имения

3 Вместо: «и разумеется ~ суд»: водиться с судейскими ну и... сами изволите знать... подмазывать. [Тут] Чичиков, прищуря глаз, выразил в лице своем, как подмазывают судейских.

4 Вместо «Впрочем ~ говорит он»: Впрочем и они тоже угощали его, так что один раз обедая у них он говорит:

5 Те говорят

6 Вместо «Скоро ~ случилось»: а. Вот, ваше превосходительство, случилось; б. Случилось, ваше превосходительство, в непродолжительном времени

7 по делу, происшедшему

8 Вместо «а всем судом ~ надоели»: а. заворотили телеги на экономический двор к эконому. Да три дни и три ночи не переводя духу и прокозыряли в карты: самовар и пунш, ваше превосходительство, со стола не сходят. Старику-то графскому эконому уж они засели, так сказать, в горле». Чичиков показал себе на горло.

9 недалеко отсюда и вас ждет

10 Вместо «и с полупьяна ~ на телеги»: Он же нас и звал. И всё это, как было заспанное и небритое, на телеги

165

А немец, ваше превосходительство, надобно знать, в это время1 только что женился. Женился на институтке, молоденькой, субтильной (Чичиков выразил в лице своем субтильность). Сидят они двое за чаем, ни о чем не думая,2 вдруг отворяются двери и ввалилось сонмище».

«Воображаю, хороши!» сказал генерал.

«Управитель так и оторопел,3 говорит: «Что вам угодно?» — «А, — говорят, — так вот ты как!» И вдруг, с этим словом, перемена лиц и физиогномии:4 «За делом. Сколько вина выкуривается по именью? Покажите книги!» Тот сюды-туды. «Эй, понятых!» Взяли, связали, да в город. Да полтора года и просидел немец в тюрьме».

[«Вот на!» сказал генерал]

Улинька всплеснула руками.

«Жена хлопотать!» продолжал Чичиков. «Ну что ж может какая-нибудь неопытная молодая женщина. Спасибо, что случились добрые люди, которые посоветовали пойти на мировую. Отделался он двумя тысячами да угостительным обедом. И на обеде, когда все уже развеселились, и он также,5 вот и говорят они ему: «Не стыдно ли тебе так поступить с нами? Ты всё бы хотел нас видеть прибранными, да выбритыми, да во фраках.6 Нет, ты полюби нас чернинькими, а белинькими нас всякой полюбит».

Генерал расхохотался; болезненно застонала Улинька.

«Я не понимаю, папа, как ты можешь смеяться», сказала она быстро. Гнев отемнил7 прекрасный лоб ее... «Бесчестнейший


1 «надобно знать, в это время» зачеркнуто.

2 Вместо «Сидят ~ не думая»: Находясь так сказать в медовом месяце, сидят они вроде двух ангелончиков за чаем

3 Далее было: Не нашелся.

4 Вместо «Управитель ~ физиогномии»: Немца так это поразило, ваше превосходительство, что потерялся совсем. Подходит к ним и говорит: «Что вам угодно?» — «А, так вот ты как!» Перемена декораций, другой оборот, другая речь.

5 и он и она

6 Вместо «Жена ~ во фраках»: Жена, ваше превосходительство, хлопотать! Ну что ж может какая-нибудь молодая женщина неискушонная, так сказать, горнилом опыта. Спасибо, что случились добрые люди, которые научили пойти на мировую. Отделался немец, ваше превосходительство, двумя тысячами да угостительным обедом. Да уж за обедом, когда уж все того и он также, [немного того налимонились] говоря просто, налимонились, они и говорят ему: «Вот видишь — погнушался [ты] нами! ты всё бы хотел видеть выбритых

7 Вместо «отемнил» было начато: выразился на

166

поступок, за который я не знаю, куды бы их следовало всех услать...»

«Друг мой, я их ничуть не оправдываю», сказал генерал: «но что ж делать, если смешно? Как бишь: полюби нас белинькими?.

«Чернинькими, ваше превосходительство», подхватил Чичиков.

«Полюби нас чернинькими, а белинькими нас всякой полюбит. Ха, ха, ха, ха!» И туловище генерала стало колебаться от смеха. Плечи, носившие некогда густые эполеты, тряслись, точно как бы носили и поныне густые эполеты.

Чичиков разрешился тоже междуметием смеха, но, из уважения к генералу, пустил его на букву э: хе, хе, хе, хе, хе! И туловище его также стало колебаться от смеха, хотя плечи и не тряслись, ибо не носили густых эполет.

«Воображаю, хорош был небритый суд!» говорил генерал, продолжая смеяться.

«Да, ваше превосходительство, как бы то ни было, без просыпу»,1 говорил Чичиков, продолжая смеяться.

Улинька опустилась в кресла и закрыла рукой прекрасные глаза; как бы досадуя на то, что не с кем поделиться негодованьем,2 сказала она: «Я не знаю, меня только берет одна досада».

В самом деле, необыкновенно странны были своею противуположностью те чувства, которые родились3 в сердцах троих беседовавших людей.4 Одному была смешна неповоротливая ненаходчивость немца. Другому смешно было оттого, что смешно изворотились плуты. Третьему было грустно, что безнаказанно совершился несправедливый поступок. Не было только четвертого, который бы задумался именно над этими словами, произведшими смех в одном и грусть в другом. Что̀ значит, однако же, что и в паденьи своем гибнущий грязный человек требует любви к себе? Животный ли инстинкт это? Или слабый крик


1 а. Как в тексте; б. как бы то ни было, трехдневное бдение — тот же пост. Поизнурились, поизнурились.

2 а. Как в тексте; б. опустилась в кресла. Закрыв рукой прекрасные глаза, как бы досадуя на то, что не с кем было поделиться негодованьем

3 а. которые были; б. которые происхо<дили>

4 в сердцах людей беседовавших

167

души, заглушённой тяжелым гнетом1 подлых страстей, еще пробивающийся сквозь деревянеющую кору мерзостей, еще вопиющий: «Брат, спаси». Не было четвертого, которому бы тяжелей всего была погибающая душа его брата.

«Я не знаю», говорила Улинька, отнимая от лица руку: «меня одна только досада берет».

«Только, пожалуйста, не гневайся на нас», сказал генерал. «Мы тут ни в чем не виноваты. Поцелуй меня и уходи к себе, потому что я сейчас буду одеваться к обеду. Ведь ты», сказал генерал, вдруг обратясь к Чичикову, «обедаешь у меня?»2

«Если только ваше превосходительство...»

«Без церемонии. Щи есть».

Чичиков приятно наклонил голову, и когда приподнял потом ее вверх, он уже не увидал Улиньки. Она исчезнула. На место ее предстал, в густых усах3 и бакенбардах, великан-камердинер, с серебряной лаханкой и рукомойником в руках.

«Ты мне позволишь одеваться при себе?» сказал генерал, скидая халат и засучивая рукава рубашки на богатырских руках.

«Помилуйте, не только одеваться, но можете совершать при мне всё, что угодно вашему превосходительству», сказал Чичиков.

Генерал стал умываться, брызгаясь и фыркая, как утка. Вода с мылом летела во все стороны.

«Как бишь?» сказал он, вытирая со всех сторон свою толстую шею: «полюби нас белинькими... а чернинькими...»

«Чернинькими, ваше превосходительство».

«Полюби нас чернинькими, а белинькими нас всякой полюбит. Очень, очень хорошо!»

Чичиков был в духе необыкновенном, он чувствовал какое-то вдохновенье. «Ваше превосходительство!» сказал он.

«Что?» сказал генерал.

«Есть еще одна история».

«Какая?»

«История тоже смешная, но мне-то от ней не смешно».4

«Как так?»


1 Заглушенной жизненным гнетом

2 «Ведь ты обедаешь у меня?» сказал генерал, вдруг обратясь к Чичикову.

3 в усах

4 Далее начато: Даже так, что если ваше превосходительство

168

«Да вот, ваше превосходительство, как». Тут Чичиков осмотрелся и, увидя, что камердинер с лаханкою вышел, начал так: «Есть у меня дядя, дряхлый старик. У него триста душ и, кроме меня, наследников никого. Сам управлять именьем, по дряхлости, не может, а мне не передает тоже. И какой странный приводит резон: «Я», говорит, «племянника не знаю; может быть, он мот. Пусть он докажет мне, что он надежный человек, пусть приобретет прежде сам собой триста душ, тогда я ему отдам и свои триста душ».

«Какой дурак!»

«Справедливо изволили заметить, ваше превосходительство. Но представьте же теперь мое положение». Тут Чичиков, понизивши голос, стал говорить1 как бы по секрету. «У него в доме, ваше превосходительство, есть ключница, а у ключницы дети. Того и смотри, всё перейдет им».

«Выжил глупый старик из ума и больше ничего», сказал генерал. «Только я не вижу, чем тут я могу пособить».

«Я придумал вот что. Теперь, покуда новые ревижские сказки не поданы, у помещиков больших имений наберется не мало, на ряду с душами живыми, отбывших и умерших. Так, если, например, ваше превосходительство передадите мне их в таком виде, как бы они были живые, с совершеньем купчей крепости, я бы тогда эту крепость представил старику и он, как ни вертись, а наследство бы мне отдал».

Тут генерал разразился таким смехом, каким вряд ли когда смеялся человек. Как был, так и повалился он в кресла. Голову забросил назад и чуть не захлебнулся. Весь дом встревожился. Предстал камердинер. Дочь прибежала в испуге.

«Папа, что с тобой случилось?»

«Ничего, друг мой. Ха, ха, ха! Ступай к себе, мы сейчас явимся обедать. Ха, ха, ха!»

И, несколько раз задохнувшись, вырывался с новою силою генеральский хохот, раздаваясь от передней до последней комнаты, в высоких, звонких генеральских покоях.

Чичиков с беспокойством ожидал конца этому необыкновенному смеху.


1 Вместо «Тут ~ говорить» было: и понизив голос, стал он говорить

169

«Ну, брат, извини: тебя сам чорт угораздил на такую штуку. Ха, ха, ха! Попотчивать старика, подсунув ему мертвых. Ха, ха, ха, ха! Дядя-то, дядя! В каких дураках дядя! Ха, ха, ха, ха!»

Чичиков находился несколько даже в конфузном положении: тут же стоял камердинер, разинувши рот и выпуча глаза.

«Ваше превосходительство! Ведь смех этот выдумали слезы», сказал он.

«Извини, брат! Ну, уморил. Да я бы пятьсот тысяч дал за то только, чтобы посмотреть на твоего дядю в то время, как ты поднесешь ему купчую на мертвые души. Да что, он слишком стар? Сколько ему лет?»

«Восемьдесят лет, ваше превосходительство. Но это келейное, я бы... чтобы...» Чичиков посмотрел значительно в лицо генерала и в то же время искоса на камердинера.

«Поди вон, братец. Придешь после», сказал генерал камердинеру. Усач удалился.

«Да, ваше превосходительство, — это, ваше превосходительство, дело такое, что я бы хотел его подержать в секрете».

«Разумеется, я это очень понимаю. Экой дурак старик! Ведь придет же в 80 лет этакая дурь в голову. Да что он с виду как? бодр? держится еще на ногах?»

«Держится, но с трудом».

«Экой дурак! И зубы есть?»

«Два зуба всего, ваше превосходительство».

«Экой осел! Ты, братец, не сердись... а ведь он осел».

«Точно так, ваше превосходительство. Хоть он мне и родственник и тяжело сознаваться в этом, но действительно — осел». Впрочем, как читатель может смекнуть и сам, Чичикову не тяжело было в этом сознаться, тем более что вряд ли у него был когда-либо какой дядя.

«Так если, ваше превосходительство, будете уже так добры...»

«Чтобы отдать тебе мертвых душ? Да за такую выдумку я их тебе с землей, с жильем! Возьми себе всё кладбище! Ха, ха, ха, ха! Старик-то, старик! Ха, ха, ха, ха! В каких дураках! Ха, ха, ха, ха!..»

И генеральский смех пошел отдаваться вновь по генеральским покоям.

170

ГЛАВА III

«Нет, я не так», говорил Чичиков, очутившись опять посреди открытых полей и пространств: «нет, я не так распоряжусь. Как только, даст бог, всё покончу благополучно и сделаюсь действительно состоятельным, зажиточным человеком, я поступлю тогда совсем иначе: будет у меня тогда и повар, и дом, как полная чаша, но будет и хозяйственная часть в порядке. Концы сведутся с концами. Да понемножку всякой год будет откладываться сумма и для потомства, если только бог пошлет жене плодородье. Эй ты, дурачина!»

Селифан и Петрушка оглянулися оба с козел.

«А куда ты едешь?»

«Да так изволили приказывать, Павел Иванович, — к полковнику Кошкареву», сказал Селифан.

«А дорогу расспросил?»

«Я, Павел Иванович, изволите видеть, так как всё хлопотал около коляски, так оно-с... генеральского конюха только видел... А Петрушка расспрашивал у кучера».

«Вот и дурак! На Петрушку, сказано, не полагаться: Петрушка — бревно».

«Ведь тут не мудрость какая», сказал Петрушка, глядя искоса: «окроме того, что, спустясь с горы, взять попрямей, ничего больше и нет».

«А ты окроме сивухи ничего больше, чай, и в рот не брал. Чай, и теперь налимонился?»

Увидя, что речь повернула вона в какую сторону, Петрушка закрутил только носом. Хотел он было сказать, что даже и не пробовал, да уж как-то и самому стало стыдно.

«В коляске-с хорошо-с ехать», сказал Селифан, оборотившись.

«Что?»

«Говорю, Павел Иванович, что в коляске де вашей милости хорошо-с ехать, получше-с как в бричке, не трясет».

«Пошел, пошел! Тебя ведь не спрашивают об этом».

Селифан хлыснул слегка бичом по крутым бокам лошадей и поворотил речь к Петрушке:1 «Слышь, мужика Кошкарев барин одел, говорят, как немца; поодаль и не распознаешь: выступает


1 Далее начато: Слышь, полковник мужика

171

по журавлиному, как немец. И на бабе не то, чтобы платок как бывает1 пирогом или кокошник на голове, а немецкой капор такой, как немки ходят, знашь,2 в капорах, — так капор [теперь] называется, знашь, капор. Немецкой такой капор».

«А тебя как бы нарядить немцем да в капор», сказал Петрушка, острясь над3 Селифаном и ухмыльнувшись. Но что за рожа вышла от этой усмешки! И подобья не было на усмешку, а точно как бы человек, доставши себе в нос насморк и силясь при насморке чихнуть, не чихнул, но так и остался в положеньи человека, собирающегося чихнуть.

Чичиков заглянул из-под низа ему в рожу, желая знать, что там делается, и сказал: «Хорош! а еще воображает, что красавец!» Надобно сказать, что Павел Иванович был сурьезно уверен в том, что Петрушка влюблен в красоту свою, тогда как последний временами позабывал, есть ли у него даже вовсе рожа.

«Вот как бы догадались было, Павел Иванович», сказал Селифан, оборотившися с козел: «чтобы выпросить у Андрея Ивановича другого коня, в обмен на чубарого; он бы, по дружественному расположению к вам, не отказал бы, а это конь-с,4 право, подлец-лошадь и помеха».

«Пошел, пошел, не болтай», сказал Чичиков и про себя подумал: «в самом деле, напрасно я не догадался».

Легким ходом неслась тем временем легкая на ходу коляска. Легко подымалась и вверх, хотя подчас и неровна была дорога; легко опускалась и под гору, хотя и без конца были спуски проселочных дорог. С горы спустились.5 Дорога шла лугами через извивы реки, мимо мельниц. Вдали6 выступали картинно одна из-за другой осиновые рощи. Вблизи же пролетали быстро кусты лоз, тонкие ольхи и серебристые тополи, ударявшие ветвями сидевших на козлах Селифана и Петрушку. С последнего ежеминутно сбрасывали они картуз. Суровый служитель <со>скакивал с козел, бранил глупое дерево и хозяина, который насадил его, но привязать картуза или даже придержать рукою не догадался,


1 а. Как в тексте; б. платок повязуют

2 немки, знашь, ходят

3 Далее начато: смыслом

4 а. Как в тексте; б. это конь.

5 Вместо «Легким ходом ~ спустились» между строк карандашом исправлено: Коляска тем временем спускалась с горы.

6 Далее начато: осиновые рощи

172

всё надеясь на то, что авось дальше не случится. Деревья же становились гуще:1 к осинам и ольхам начала присоединяться береза, и скоро образовалась вокруг лесная гущина. Свет солнца сокрылся. Затемнели сосны и ели. Непробудный мрак бесконечного леса сгущался и, казалось, готовился превратиться в ночь.2 И вдруг промеж дерев свет. Там и там промеж ветвей и пней, точно живое серебро или зеркала. Лес стал освещаться, деревья редеть, послышались крики — и вдруг перед ними озеро. Водная равнина версты3 четыре в поперечнике, вокруг дерева̀, позади их избы. Человек 20, по пояс, по плеча и по горло в воде, тянули к супротивному берегу невод. Посреди их плавал проворно, кричал и хлопотал за всех человек, почти такой же меры в вышину, как и в толщину, круглый круго̀м, точный арбуз.4 По причине толщины, он уже не мог ни в каком случае потонуть и как бы ни кувыркался, желая нырнуть, вода бы его всё выносила на верх; и если бы село к нему на спину еще двое человек, он бы, как упрямый пузырь, остался с ними на верхушке воды, слегка только5 под ними покряхтывая да пуская носом и ртом пузыри.

«Этот, Павел Иванович», сказал Селифан, оборотясь с козел: «должен быть барин, полковник Кошкарев».

«Отчего?»

«Оттого, что тело у него, изволите видеть, побелей, чем у других, и дородство почтительное, как у барина».

Крики между тем становились явственней.

Скороговоркой и звонко выкрикивал барин-арбуз: «Передавай, передавай, Денис, Козьме. Козьма, берит хвост у Дениса! Фома большой, напирай туды жа, где и Фома меньшой. Заходи справа, справа заходи. Стой, стой, чорт вас побери обоих. Запутали меня самого в невод! Зацепили, говорю, проклятые, зацепили за пуп!»

Влачители правого крыла остановились, увидя, что действительно случилась непредвиденная оказия: и барин запутался в сети.


1 а. Как в тексте; б. становились чаще и выше

2 Вместо «Непробудный ~ в ночь»: а. Всё, казалось, готовилось превратиться в ночь; б. Начато: Лес

3 Далее начато: в окружно<сти>

4 хлопотал за всех почти круглый человек похожий на арбуз

5 воды, и только бы слегка

173

«Вишь ты», сказал Селифан Петрушке: «потащили барина, как рыбу».

Барин барахтался1 и, желая выпутаться, перевернулся на спину,2 брюхом вверх,3 запутавшись еще в сетку, как в летнее жаркое время в сквозную тюлевую перчатку на дамской ручке.4 Боясь оборвать сеть, плыл он вместе с пойманною рыбою, приказавши себя перехватить только впоперек веревкой. Перевязавши его веревкой, бросили конец ее на берег. Человек с двадцать рыбаков, стоявших на берегу, подхватили конец и стали бережно тащить его. Добравшись до мелкого места, барин стал на ноги, покрытый клетками сети, как в летнее время дамская ручка под сквозною перчаткой, и взглянул вверх5 и увидел гостя, в коляске взъезжавшего на плотину. [Увидя гостя], кивнул он головой. Чичиков снял картуз и учтиво раскланялся с коляски.

«Обедали?» закричал барин, подходя с пойманною рыбою на берег, держа одну руку над глазами козырьком в защиту от солнца, другую же — пониже на манер Венеры Медицейской, выходящей из бани.

«Нет», сказал Чичиков.

«Ну, так благодарите же бога».

«А что?» спросил Чичиков любопытно, держа над головою картуз.

«А вот что!» сказал барин, очутившийся на берегу вместе с коропами и карасями, которые бились у ног его6 и прыгали на аршин от земли. «Это ничего, на это не глядите; а вон штука вон где!7 А покажите-ка, Фома большой, осетра». Два здоровых мужика вытащили из кадушки какое-то чудовище. «Каков князек! из реки зашел...»

«Да это целый князь!» сказал Чичиков.

«Вот то-то же. Поезжайте-ка вы теперь вперед, а я за вами. Кучер, ты, братец, возьми дорогу пониже, через огород. Побеги, телепень Фома меньшой, снять перегородку. А я за вами8 — как тут, прежде чем успеете оглянуться».


1 а. Как в тексте; б. Арбуз барахтался

2 перевернулся на другую сторону

3 Далее начато: что и запутыва<ло>

4 как дамская ручка в сквозную тюлевую перчатку

5 и взглянул на берег

6 а. Как в тексте; б. «А вот что!» сказал барин, вышед совсем на берег; коропы и караси бились у ног его

7 А вот штука

8 Я за вами буду

174

«Полковник чудаковат», подумал <Чичиков>, проехавши, наконец, бесконечную плотину и подъезжая к избам, из которых одни, подобно стаду уток, рассыпались по косогору возвышенья, а другие стояли внизу на сваях, как цапли. Сети, невода, бредни1 развешаны были повсюду. Фома меньшой снял перегородку, коляска проехала огородом и очутилась на площади возле устаревшей деревянной церкви. За церковью подальше видны были крыши господских строений.

«А вот я и здесь», раздался голос сбоку. Чичиков оглянулся и увидел, что барин уже ехал возле него на дрожках; травяно-зеленый нанковый сертук, желтые штаны и шея без галстука, на манер купидона. Боком сидел он на дрожках, занявши собою все дрожки. Чичиков хотел было что-то сказать ему, но толстяк уже исчез. Дрожки показались на другой стороне, и только слышался голос: «Щуку и семь карасей отнесите повару-телепню. А осетра подавай сюда: я его свезу сам на дрожках». Раздались снова голоса: «Фома большой да Фома меньшой! Козьма да Денис!» Когда же подъехал он к крыльцу дома, к величайшему изумленью его, толстый барин был уже на крыльце и принял его в свои объятья. Как он успел так слетать, было непостижимо.2 Они поцеловались троекратно навкрест.

«Я привез вам поклон от его превосходительства», сказал Чичиков.

«От какого превосходительства?»

«От родственника вашего, от генерала Александра Дмитриевича».

«Кто это Александр Дмитриевич?»

«Генерал Бетрищев», отвечал Чичиков с некоторым изумленьем.

«Не знаю-с, незнаком».

Чичиков пришел еще в большее изумление...

«Как же это?.. Я надеюсь, по крайней мере, что имею удовольствие говорить с полковником Кошкаревым?»

«Петр Петрович Петух, Петух Петр Петрович», подхватил хозяин.


1 После «бредни» в рукописи оставлен пробел для одного слова

2 успел так слетать, бог его весть

175

Чичиков остолбенел. «Вот тебе на! Как же вы, дураки», сказал он, оборотившись к Селифану и Петрушке, которые оба разинули рот и выпучили глаза, один сидя на козлах, другой стоя у дверец коляски: «как же вы, дураки? Ведь вам сказано — к полковнику Кошкареву... А ведь это Петр Петрович Петух...»

«Ребята сделали отлично!» сказал Петр Петрович. «За это вам по чапорухе водки и кулебяка в придачу. Откладывайте коней и ступайте сей же час в людскую».

«Я со̀вещусь», говорил Чичиков, раскланиваясь: «такая нежданная ошибка...»

«Не ошибка», живо проговорил Петр Петрович Петух: «Не ошибка. Вы прежде попробуйте, каков обед, да потом скажете: ошибка ли это? Покорнейше прошу», сказал, взявши Чичикова под руку и вводя его во внутренние покои. Чичиков, чинясь, проходил в дверь боком, чтоб дать и хозяину пройти с ним вместе; но это было напрасно: хозяин бы не прошел, да его уже и не было. Слышно было только, как раздавались его речи по двору: «Да что ж Фома большой? Зачем он до сих пор не здесь? Ротозей Емельян, беги к повару-телепню, чтобы потрошил поскорей осетра. Молоки, икру, потроха и лещей в уху, а карасей — в соус. Да раки, раки. Ротозей Фома меньшой, где же раки? раки, говорю, раки?» И долго раздавалися всё — раки да раки.

«Ну хозяин захлопотался», сказал Чичиков, садясь в кресла и осматривая углы и стены.

«А вот я и здесь», сказал входя хозяин и ведя за собой двух юношей, в летних сертуках. Тонкие, точно ивовые хлысты, выгнало их вверх почти на целый аршин выше Петра Петровича.1

«Сыны мои, гимназисты. Приехали на праздники. Николаша, ты побудь с гостем, а ты, Алексаша, ступай за мною».

И снова исчезнул Петр Петрович Петух.

Чичиков занялся с Николашей. Николаша был говорлив. Он рассказал, что у них в гимназии не очень хорошо учат, что больше благоволят к тем, которых маменьки шлют побогаче подарки; что в городе стоит Ингерманландский гусарский полк;


1 а. Как в тексте; б. «А вот я и здесь», сказал взошедши хозяин. С ним вошли двое юношей ~ хлысты, целым аршином выгнало их вверх выше отца.

176

что у ротмистра Ветвицкого лучше лошадь, нежели у самого полковника, хотя поручик Взъемцев ездит гораздо его почище.

«А что, в каком состояньи имение вашего батюшки?» спросил Чичиков.1

«Заложено», сказал на это сам батюшка, снова очутившийся в гостиной: «заложено».

Чичикову осталось сделать то же самое движенье губами, которое делает2 человек, как дело идет на нуль и оканчивает ничем.

«Зачем же вы заложили?» спросил он.

«Да так. Все пошли закладывать, так зачем же отставать от других? Говорят, выгодно. Притом же всё жил здесь, дай-ка еще попробую прожить в Москве».

«Дурак, дурак!» думал Чичиков: «промотает всё, да и детей сделает мотишками. Оставался бы себе, кулебяка, в деревне».

«А ведь я знаю, что вы думаете», сказал Петух.

«Что?» спросил Чичиков, смутившись.

«Вы думаете: дурак, дурак этот Петух, зазвал обедать, а обеда до сих пор нет. Будет готов, почтеннейший. Не успеет стриженая девка косы заплесть, как он поспеет».

«Батюшка! Платон Михалыч едет!» сказал Алексаша, глядя в окно.

«Верхом на гнедой лошади», подхватил Николаша, нагибаясь к окну. «Ты думаешь, Алексаша, наш чагравый хуже его?»

«Хуже не хуже, но выступка не такая».

Между ними завязался спор о гнедом и чагравом. Между тем вошел в комнату красавец — [высокого] стройного роста, светлорусые блестящие кудри и темные глаза. Гремя медным ошейником, мордатый пес, собака-страшилище, вошел во след за ним.

«Обедали?» спросил Петр Петрович Петух.

«Обедал», сказал гость.

«Что ж, вы смеяться что ли надо мной приехали?» сказал сердясь Петух. «Что мне в вас после обеда?»


1 «в каком состояньи», спросил Чичиков, «имение вашего батюшки?»

2 а. Как в тексте; б. сделать губами то же самое движение, которое производит

177

«Впрочем, Петр Петрович», сказал гость, усмехнувшись: «мог вас утешить тем, что ничего не ел за обедом: совсем нет аппетита».

«А каков был улов, если б вы видели. Какой осетрище пожаловал. Карасей и не считали».

«Даже завидно вас слушать», сказал гость. «Научите меня быть так же веселым, как вы».

«Да от<чего> же скучать? помилуйте!» сказал хозяин.

«Как отчего скучать? оттого, что скучно».

«Мало едите, вот и всё. Попробуйте-ка хорошенько пообедать. Ведь это в последнее время выдумали скуку. Прежде никто не скучал».

«Да полно хвастать! Будто уж вы никогда не скучали?»

«Никогда! Да и не знаю, даже и времени нет для скучанья. Поутру проснешься, ведь нужно пить чай, а тут ведь приказчик, а тут и на рыбную ловлю, а тут и обед. После обеда не успеешь всхрапнуть, а тут и ужин, а после пришел повар, заказывать нужно на завтра обед. Когда же скучать?»

Во всё время разговора Чичиков рассматривал гостя.

Платон Михалыч Платонов был Ахиллес и Парис вместе: стройное сложенье, картинный рост, свежесть — всё было собрано в нем. Приятная усмешка, с легким выраженьем иронии, как бы еще усиливала его красоту. Но, несмотря на всё это, было в нем что<-то> неоживленное и сонное. Страсти, печали и потрясения не навели морщины1 на девственное, свежее его лицо, но с тем вместе и не оживили его.

«Признаюсь, я тоже», произнес Чичиков: «не могу понять, если позволите так заметить, не могу понять, как при такой наружности, как ваша, скучать. Конечно, могут быть причины другие: недостача денег, притесненья от каких-нибудь злоумышленников, как есть иногда такие, которые готовы покусить<ся> даже на самую жизнь».

«В том-то <и дело>, что ничего этого нет», сказал Платонов. «Поверите ли, что иной раз я бы хотел, чтобы это было, чтобы была какая-нибудь тревога и волненье. Ну, хоть бы просто рассердил меня кто-нибудь. Но нет. Скучно, да и только. Вот и всё».


1 не прорезали морщины

178

«Не понимаю. Но, может быть, именье у вас недостаточное, малое количество душ?»

«Ничуть, у нас с братом земли на десять1 тысяч десятин и при них тысяча душ крестьян».

«И при этом скучать! Непонятно. Но, может быть, именья в беспорядке? Были неурожаи, много людей вымерло?»

«Напротив, всё в2 наилучшем порядке, и брат мой отличнейший хозяин».

«Не понимаю», сказал Чичиков и пожал плечами.

«А вот мы скуку сейчас прогоним», сказал хозяин. «Бежи, Алексаша, проворней на кухню и скажи повару, чтобы поскорей прислал нам растегайчиков. Да где ж ротозей Емельян и вор Антошка? Зачем не дают закуски?»

Но дверь растворилась. Ротозей Емельян и вор Антошка явились с салфетками, накрыли стол, поставили поднос с шестью графинами разноцветных настоек. Скоро вокруг подносов и графинов3 обстановилось ожерелье тарелок — икра, сыры, соленые грузди, опенки, да новые приносы из кухни чего-то в закрытых тарелках,4 сквозь которые слышно было ворчавшее масло. Ротозей Емельян и вор Антошка был народ хороший и расторопный. Названья эти хозяин давал только потому, что без прозвищ всё как-то выходило пресно, а он пресного не любил.5 Сам был добр душой, но словцо любил прянное. Впрочем, и люди за этим не сердились.6

Закуске последовал обед. Здесь добродушный хозяин сделался совершенным разбойником. Чуть замечал у кого один кусок, подкладывал ему тут же другой, приговаривая: «Без пары ни человек, ни птица не могут жить на свете».7 Съедал гость два, подваливал ему третий, приговаривая: «Что ж за число два? Бог любит троицу». Съедал гость три, он ему:8 «Где ж бывает телега о трех колесах? Кто ж строит избу о трех углах»? На четыре у него была опять поговорка, на пять — тоже.


1 на 1000 тысяч

2 Далее начато: отлич<ном>

3 Далее начато: образ<овалось>

4 Далее начато: чтоб

5 Вместо «потому, что ~ не любил»: потому что не любил ничего пресного

6 а. Как в тексте; б. любил пряное, да и люди, зная доброту, за это не сердились.

7 Далее начато: Когда съе<дал>

8 Далее начато: Да <где ж?>

179

Чичиков съел1 чего-то чуть ли не двенадцать ломтей и думал: «Ну, теперь ничего не приберет больше хозяин». Не тут-то было. Хозяин, не говоря ни слова, положил ему на тарелку хребтовую часть теленка, жареного на вертеле, лучшую часть,2 какая ни была, с почками, да и какого теленка!

«Два года воспитывал на молоке», сказал хозяин: «ухаживал, как за сыном».

«Не могу», сказал Чичиков.

«Да вы попробуйте, да потом скажите: не могу».

«Не взойдет.3 Нет места».

«Да ведь и в церкви не было места. Взошел городничий — нашлось. А ведь была такая давка, что и яблоку негде было упасть. Вы только попробуйте: этот кусок тот же городничий».

Попробовал Чичиков — действительно, кусок был в роде городничего. Нашлось ему место, а казалось, уж нельзя было поместить.

С винами была тоже история. Получивши деньги из ломбарда, Петр Петрович запасся провизией на десять лет вперед. Он то и дело подливал да подливал; чего ж не допивали гости, давал допить Алексаше и Николаше, которые так и хлопали рюмка за рюмкой, а встали из-за стола, как бы ни в чем не бывало,4 точно выпили по стакану воды. С гостьми было не то: в-силу, в-силу перетащились они на балкон и в-силу поместились в креслах. Хозяин, как сел в свое, какое-то четырехместное, тот тут же и заснул. Тучная собственность его превратилась в кузнецкий мех. Через открытый рот и носовые ноздри начала она издавать какие-то звуки, какие не бывают и в новой музыке. Тут было всё — и барабан, и флейта, и какой-то отрывистый звук, точно собачий лай.

«Эк его насвистывает!» сказал Платонов.

Чичиков рассмеялся.

«Разумеется, если этак пообедать», заговорил Платонов: «как тут придти скуке, тут сон придет».

«Да», говорил Чичиков лениво. Глазки стали у него необыкновенно маленькие. «А все-таки, однако ж, извините, не могу


1 Чичиков уж съел

2 Далее начато: и какого <теленка?>

3 Нет. Не взойдет.

4 В подлиннике: не бывали

180

понять, как можно скучать. Против скуки есть так много средств».

«Какие же?»

«Да мало ли для молодого человека? Можно танцовать, играть на каком-нибудь инструменте... а не то жениться».

«На ком? скажите».

«Да будто в окружности нет хороших и богатых невест?»

«Да, нет».

«Ну, поискать в других местах, поездить». Тут богатая мысль сверкнула в голове Чичикова. Глаза его стали побольше. «Да вот прекрасное средство!» сказал он, глядя в глаза Платонову.

«Какое?»

«Путешествие».

«Куда ж ехать?»

«Да если вам свободно, так поедем со мной», сказал Чичиков и подумал про себя, глядя на Платонова: «А это было бы хорошо. Тогда бы можно издержки пополам, а подчинку коляски отнести вовсе на его счет».

«А вы куда едете?»

«Да как сказать — куда? Еду я, покуда, не столько по своей надобности, сколько по надобности другого. Генерал Бетрищев, близкий приятель и, можно сказать, благотворитель, просил навестить родственников... Конечно, родственники родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя: ибо видеть свет, коловращенье людей — кто что ни говори, есть как бы живая книга, вторая наука».

Платонов задумался.

Чичиков1 между тем так помышлял: «Право, было <бы> хорошо. Можно даже и так, что все издержки будут на его счет. Можно даже сделать и так, чтобы отправиться на его лошадях, а мои покормятся у него в деревне. Для сбереженья можно и коляску оставить у него в деревне, а в дорогу взять его коляску».

«Что ж? почему ж не проездиться?» думал между тем Платонов. «Авось либо будет повеселее. Дома же мне делать нечего, хозяйство и без того на руках у брата; стало быть, расстройства никакого. Почему ж, в самом деле, не проездиться?» —


1 Далее начато: тоже

181

«А согласны ли вы», сказал он вслух: «погостить у брата денька два? Без этого он меня не отпустит».

«С большим удовольствием. Хоть три».

«Ну, если так — по рукам! Едем!» сказал, оживясь, Платонов.

«Браво!» сказал Чичиков, хлопнув по руке его. «Едем!»

«Куда! куда?» сказал хозяин, проснувшись1 и выпуча на них глаза. «Нет, государи, и колеса приказано <снять> с вашей коляски, а ваш2 жеребец, Платон Михайлыч, отсюда теперь за пятнадцать верст. Нет, вот вы сегодня переночуйте, а завтра после раннего обеда и поезжайте себе».

«Вот тебе на!» подумал Чичиков. Платонов ничего на это не сказал, зная, что Петух держался обычаев своих крепко. Нужно было остаться.

Зато награждены они были3 удивительным весенним вечером. Хозяин устроил гулянье на реке. Двенадцать гребцов, в двадцать четыре весла, с песнями, понесли их по гладкому хребту зеркального озера. Из озера они пронеслись в реку, беспредельную, с пологими берегами на обе стороны. Хоть бы струйкой шевельнулись воды. На катере они пили с калачами чай, подходя ежеминутно под протянутые впоперек реки канаты для ловли рыбы снастью. Еще до чаю <хозяин> успел раздеться и выпрыгнуть в реку, где барахтался4 и шумел с полчаса с рыбаками, покрикивая на Фому большого и К<узьму>, и, накричавшись, нахлопотавшись, намерзнувшись в воде, очутился на катере с аппетитом и так пил чай, что было завидно. Тем временем солнце зашло. Румяный вечер разливался в чистом небе. Осталась небесная ясность. Крики отдавались звонче. На место рыбаков показались повсюду у берегов группы купающихся ребятишек. Хлопанье по воде, смех отдавались далече. Гребцы, хвативши разом в двадцать четыре весла, подымали вдруг все весла вверх, и катер сам собой, как легкая птица, стремился по недвижной зеркальной поверхности. Здоровый, свежий как девка детина, третий от руля, запевал звонко один, вырабат<ыв>ая чистым голосом: пятеро подхватывало, шестеро выносило, и разливалась


1 сказал проснувшись хозяин

2 Далее начато: батюш<ка>

3 Далее начато: а. прекраснейшим ве<чером>; б. чу<десным>

4 в реку, там барахтался

182

беспредельная, как Русь, песня; и, закрыв ухо рукой, терялись сами певцы в ее беспредельности.1 Становилося как-то льготно, и думал Чичиков: «Эх, право, заведу себе когда-нибудь деревеньку». — «Ну, что тут хорошего», думал Платонов, «в этой заунывной песне? от ней еще бо̀льшая тоска находит на душу».

Возвращались назад уже сумерками. Весла ударяли в потьмах по водам, уже не отражавшим неба. Едва видны были по берегам озера огоньки. Берегов не было. Месяц подымался, когда они пристали2 к берегу. Повсюду на треногах варили рыбаки уху из ершей да из животрепещущей рыбы. Всё уже было дома. Гуси, коровы, козы давно уже были пригнаны, и самая пыль от них уже давно улеглась,3 и пастухи, пригнавшие их, стояли у ворот, ожидая крынки молока и приглашенья к ухе. Там и там слышались говор и гомон людской, громкое лаянье собак своей деревни и отдаленное — чужих деревень. Месяц подымался, стали озаряться потемки, и всё наконец озарилось — и озеро, и избы; побледнели огни, стал виден дым из труб, осеребренный лучами. Николаша и Алексаша пронеслись в это время перед ними на двух лихих жеребцах, в обгонку друг друга. Пыль за ними поднялась, как от стада баранов. «Эх, право, заведу себе когда-нибудь деревеньку», думал Чичиков. Бабенка и маленькие Чичонки начали ему снова представляться. Кого ж не разогреет такой вечер?

А за ужином опять объелись. Когда вошел Павел Иванович в отведенную комнату для спанья и,4 ложась в постель, пощупал животик свой: «Барабан!» сказал: «никакой городничий не взойдет!» Надобно же было такому стеченью обстоятельств: за стеной был кабинет хозяина, стена была тонкая, и слышалось всё, что там ни говорилось. Хозяин заказывал повару, под видом раннего завтрака, на завтрашний день, решительный обед. И как заказывал.5 У мертвого родился бы аппетит. И губами подсасывал, и причвокивал. Раздавалось только: «Да поджарь, да дай взопреть хорошенько!» А повар приговаривал тоненькой фистулой: «Слушаю-с. Можно-с. Можно-с и такой».


1 и заслонивши ухо рукой, как бы хотели в ней потеряться

2 Вместо «Месяц ~ пристали»: Когда пристали они, месяц подымался

3 Далее начато а. и озарившийся свод небес; б. и пригна<вшие>

4 Далее начато: раздевшись

5 Далее начато: Только у мертвого

183

«Да кулебяку сделай на четыре угла. В один угол положи ты мне щеки осетра да визигу, в другой запусти гречневой кашицы, да грибочков с лучком, да молок сладких, да мозгов,1 да еще чего знаешь там этакого...»

«Слушаю-с. Можно будет и так».

«Да чтобы с одного боку она, понимаешь, зарумянилась бы, а с другого пусти ее полегче. Да исподку-то, исподку-то, понимаешь, пропеки так,2 чтобы рассыпалась, чтобы всю ее проняло, знаешь, соком, чтобы и не услышал ее во рту — как снег бы растаяла».

«Чорт побери», думал Чичиков, ворочаясь: «просто, не даст спать».

«Да сделай ты мне свиной сычуг. Положи в середку кусочек льду, чтобы он взбухнул хорошенько. Да чтобы к осетру обкладка, гарнир-то, гарнир-то чтобы был побогаче. Обложи его раками да поджаренной маленькой рыбкой, да проложи фаршецом из сняточков, да подбавь мелкой сечки, хренку, да груздочков, да репушки, да морковки, да бобков, да нет ли еще там какого коренья?»

«Можно будет подпустить брюкву или свеклу звездочкой», сказал повар.

«Подпусти и брюкву, и свеклу. А к жаркому ты сделай мне вот какую обкладку...»

«Пропал совершенно сон», сказал Чичиков, переворачиваясь на другую сторону, закутал голову в подушки3 и закрыл себя всего одеялом, чтобы не слышать ничего. Но сквозь одеяло слышалось беспрестанно: «Да поджарь, да подпеки, да дай взопреть хорошенько». Заснул он уже на каком-то индюке.

На другой день до того объелись гости, что Платонов уже не мог ехать верхом. Жеребец был отправлен с конюхом Петуха. Они сели в коляску. Мордатый пес лениво пошел за коляской: он тоже объелся.

«Нет, это уже слишком», сказал Чичиков, когда выехали они со двора. «Это даже4 по-свински. Не беспокойно ли вам, Платон Михалыч? Препокойная была коляска, и вдруг стала беспокойно.


1 да мозгов сладких

2 понимаешь, так пропеки

3 Далее начато: чтобы совсем

4 Это уже даже

184

Петрушка! ты, верно, по глупости, стал перекладывать? отовсюду торчат какие-то коробки».

Платонов усмехнулся.1 «Это, я вам объясню», сказал он: «Петр Петрович насовал в дорогу».

«Точно так», сказал Петрушка, оборотясь с козел: «приказано было всё поставить в коляску, пашкеты и пироги».

«Точно-с, Павел Иванович», сказал Селифан, оборотясь с козел, веселый: «очень почтенный барин, угостительный помещик. По рюмке шампанского выслал, точно-с, и приказал от стола отпустить блюда, — оченно-хорошего блюда, деликатного скусу. Такого почтительного господина еще и не было».

«Видите ли, он всех удовлетворил»: сказал Платонов. «Однако же, скажите просто: есть ли у вас время, чтобы заехать2 в одну деревню, отсюда верст 10? Мне бы хотелось проститься с сестрой и зятем».

«С большим удовольствием», сказал Чичиков.

«От этого вы не будете в накладе: зять мой — весьма замечательный человек».

«По какой части?» спросил Чичиков.

«Это первый хозяин, какой когда-либо бывал на Руси. Он в десять лет с небольшим, купивши расстроенное имение, едва дававшее 20 тысяч, возвел его до того, что3 теперь он получает 200 тысяч».

«А, почтенный человек! Вот этакого человека жизнь стоит того, чтобы быть переданной в поученье людям. Очень, очень будет приятно4 познакомиться.5 А как по фамилии?»

«Скудронжогло».

«А имя и отчество?»

«Константин Федорович».

«Константин Федорович Скудронжогло! Очень приятно познакомиться. Поучительно узнать этакого человека». И Чичиков пустился в расспросы о Скудронжогле6 и всё, что он узнал7 о нем от Платонова, было8 точно, изумительно.


1 усмехнулся и сказал

2 Далее начато: за 12 вер<ст>

3 Далее начато: оно дает

4 а. Как в тексте; б. Весьма приятно

5 Далее начато: И стал

6 а. Как в тексте; б. расспросы о нем

7 Далее начато: его

8 Далее начато: это что<-то>

185

«Вот смотрите, в этом месте1 уже начинаются его земли», говорил Платонов, указывая на поля. «Вы увидите тотчас отличье от других. Кучер, здесь возьмешь дорогу налево. Видите, ли этот молодник-лес? Это сеянный. У другого в пятнадцать лет не поднялся <бы> так, а у него в восемь вырос. Смотрите, вот лес и кончился. Начались уже хлеба; а через пятьдесят десятин опять будет лес, тоже сеянный, а там опять. Смотрите на хлеба, во сколько раз они гуще, чем у другого».

«Вижу. Да как же он это делает?»

«Ну, расспросите у него. Вы увидите, что ни <1 нрзб.>. Это всезнай, такой всезнай, какого вы нигде не найдете. Он мало того, что знает, какую почву что любит, знает, какое соседство для кого не нужно, по близости какого леса нужно сеять какой хлеб. У нас у всех земля трескается от засух, а у него нет. Он2 рассчитает, насколько нужно влажности, столько и дерева разведет; у него всё играет две-три роли: лес лесом, а полю удобренье от листьев да от тени. И это во всем так».

«Изумительный человек», сказал Чичиков и с любопытством посматривал на поля.

Всё было в порядке необ<ыкновенном>. Леса были загороженные; повсюду попадались скотные дворы, тоже не без причины обстроенные, завидно содержимые; хлебные клади росту великанского. Обильно и хлебно было повсюду. Вдруг видно было,3 что живет туз-хозяин. Поднявшись на небольшую возвышенность, <увидели> на супротивной стороне большую деревню, рассыпавшуюся на трех горных возвышениях.4 Всё тут было богато: торные улицы, крепкие избы; стояла где телега — телега была крепкая и новешенькая; попадался ли конь — конь был откормленный и добрый; рогатый скот — как на отбор, даже мужичья свинья глядела дворянином. Так и видно, что здесь именно живут те мужики, которые гребут, как поется в песне, серебро лопатой. Не было тут аглицких парков, беседок и мостов с затеями и разных проспектов перед домом. От изб до господского двора потянулись хозяйственные рабочьи дворы. На крыше большой фонарь, не для видов, но для рассматриванья,


1 Вот смотрите, здесь

2 Уж он

3 Видно было вдруг

4 Над строкой начато: Две каменные церкви

186

где, и в каком месте, и как производились работы. Они подъехали к дому. Хозяина не было; встретила их жена, родная сестра Платонова, весьма миленькая на взгляд, белокурая, белоликая, с выраженьем в лице прямо русским, но так же1 полусонная, как он. Кажется, как будто ее мало заботило то, о чем заботятся, или оттого, что всепоглощающая деятельность мужа ничего не оставила на ее долю, или оттого, что она принадлежала, по самому сложению своему, к тому философическому разряду людей, которые, имея и чувства, и мысли, и ум, живут как-то в половину, на жизнь глядят в полглаза и, видя возмутительные тревоги и борьбы, говорят: «<Пусть?> их, дураки бесятся, им же хуже».

«Здравствуй, сестра», сказал Платонов. «Где ж Константин?»

«Не знаю. Ему уже следовало быть давно здесь. Верно, захлопотался».

Чичиков на хозяйку не обратил <внимания>. Ему было интересно рассмотреть жилище этого необыкновенного человека. Он оглянул в комнате всё; думал он отыскать в нем2 свойства самого хозяина, как по раковине можно судить, какого рода сидела в ней устрица или улитка; но этого-то и не было. Комнаты были бесхарактерны совершенно — просторны, и ничего больше. Ни фресков, ни картин по стенам, ни бронзы по столам, ни этажерок с фарфором или с чашками, ни ваз, ни цветов, ни статуек, словом, как-то голо. Простая обыкновенная мебель да рояль стоял в стороне, и тот покрыт был пылью. Как видно, хозяйка редко за него садилась. Из гостиной отворена <была дверь в кабинет хозяина>; но и там было так же просто и голо.3 Видно было, что хозяин приходил в дом только отдохнуть, а не то, чтобы жить в нем; что для обдумыванья своих планов и мыслей ему <не> надобно было4 кабинета с пружинными креслами и всякими покойными удобствами и что жизнь его заключалась5 не в приятных6 грезах у пылающего камина, но прямо в деле. Мысль исходила вдруг из самых обстоятельств, в ту


1 сестра Платонова, белокурая, белоликая, с прямо русским выраженьем лица, так же красавица, но так же

2 Далее начато: след существ<ования>

3 так же голо

4 что ему не было надобно для обдумыванья своих планов и мыслей

5 жизнь его была

6 а. Начато: не в обольсти<тельных>; б. не в очаровательных

187

минуту, как они представлялись, и обращались вдруг в дело,1 не имея никакой надобности в том, чтобы быть записанной.

«А! вот он! Идет! идет!» сказал Платонов. Чичиков тоже устремился к окну. К крыльцу подходил лет 40 человек, живой, смуглой наружности. На нем был триповый картуз. По обеим сторонам его, сняв шапки, шли двое нижнего сословия,2 — шли, разговаривая и о чем-то с <ним> толкуя. Один, казалось, был простой мужик; другой, какой-то заезжий кулак и пройдоха в синей сибирке.3

«Так уж прикажите, батюшка, принять!» говорил мужик, кланяясь.

«Да нет, братец, я уж двадцать раз вам повторял: не возите больше. У меня материалу столько накопилось, что девать некуда».

«Да у вас, батюшка Константин Федорович, весь пойдет в дело. Уж этакого умного человека во всем свете нельзя сыскать. Ваше здоровье всяку вещь в место поставит. Так уж прикажите принять».

«Мне, братец, руки нужны; мне работников доставляй, а не материал».

«Да уж в работниках не будете иметь недостатку. У нас целые деревни пойдут в работы: бесхлебье такое, что и не запомним. Уж вот беда-то, что не хотите нас совсем взять, а отслужили бы верою вам, ей богу, отслужили. У вас всякому уму научишься, Константин Федорович. Так прикажите принять в последний раз».

«Да ведь ты и тогда говорил в последний раз. А ведь вот опять привез».

«Уж в последний раз, Константин Федорович. Если вы не возьмете, то у меня никто не возьмет. Так уж прикажите, батюшка, принять».

«Ну, слушай, этот раз возьму, и то из сожаления только, чтобы не провозился напрасно. Но если ты привезешь в другой раз, хоть три недели канючь, — не возьму».


1 а. Как в тексте; б. но прямо на месте самого исполнения дела. Там и мысль исходила, там же [и в де<ло>] претворялась и в дело.

2 Далее начато: О<ди>н, казалось, простой мужик

3 другой в синей сибирке какой-то заезжий кулак и пройдоха

188

«Слушаю-с, Константин Федорович; уж будьте покойны, в другой раз уж никак не привезу. Покорнейше благодарю». Мужик отошел, довольный. Врет, однако же. Привезет: авось — великое словцо.

«Так уж того-с, Константин Федорович, уж сделайте милость... посбавьте...», говорил шедший по другую сторону заезжий кулак в синей сибирке.

«Ведь я тебе на первых порах объявил. Торговаться я не охотник. Я тебе говорю опять: я не то, что другой помещик, к которому ты подъедешь под самый срок уплаты в ломбард. Ведь1 я вас знаю всех. У вас есть списки всех, кому когда следует уплачивать. Что ж тут мудреного? Ему приспичит, он тебе и отдаст за полцены. А мне что твои деньги? У меня вещь хоть три года лежи. Мне в ломбард не нужно уплачивать».

«Настоящее дело, Константин Федорович. Да ведь2 я того-с, оттого только, чтобы и впредь иметь с вами касательство, а не ради какого корыстья. Три тысячи задаточку извольте принять». Кулак вынул из-за пазухи пук засаленных ассигнаций. Скудронжогло прехладнокровно взял их и, не считая,3 сунул в задний карман своего сертука.

«Гм», подумал Чичиков: «точно как бы носовой платок». Минуту спустя Скудронжогло показался в дверях гостиной.

«Ба, брат, ты здесь!» сказал он, увидев Платонова. Они обнялись и поцеловались. Платонов рекомендовал Чичикова. Чичиков благоговейно подступил к хозяину, с почтеньем лобызнул его в щеку,4 принявши и от него впечатленье поцелуя. Лицо Скудронжогла было очень замечательно. В нем было заметно южное происхожденье. Волосы на голове и на бровях5 темны и густы, глаза говорящие, блеску сильного. Ум сверкал во всяком выраженьи лица, и уж ничего не было в нем сонного.6 Но заметна, однако же, была также примесь чего-то желчного и озлобленного.7 Он был не совсем русского происхождения. Есть


1 Далее начато: ведь у вас, я знаю, есть

2 Да вот

3 не считая их

4 Далее начато: получ<ивши>

5 Вместо «Волосы ~ на бровях» начато: Волосы и брови

6 Над строкой приписано: Было что-то слишком живое

7 Далее начато: Какой собственно был он нации

189

много на Руси русских не русского происхождения,1 в душе, однако же, русские.2 Скудронжогло не занимался своим происхожденьем,3 находя, что это нейдет в дело.4 Притом, не знал и другого языка, кроме русского.

«Знаешь ли, Константин, что я выдумал?» сказал Платонов.

«А что?»

«Выдумал я проездиться по разным губерниям; авось-ли это вылечит от хандры».

«Что ж, это очень может быть».

«Вот вместе с Павлом Ивановичем».

«Прекрасно. В какие же места», спросил Скудронжогло, приветливо обращаясь к Чичикову: «предполагаете теперь ехать?»

«Признаюсь», сказал Чичиков, наклоня голову на бок и взявшись рукою за ручку кресел: «еду я покамест не столько по своей нужде, сколько по нужде другого: генерал Бетрищев, близкий приятель и, можно сказать, благотворитель, просил навестить родственников. Родственники, конечно, родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя, потому что, точно, не говоря уже о пользе, которая может быть в геморроидальном отношеньи, одно уже то, чтоб увидать свет, коловращенье людей... кто что ни говори, есть, так сказать, живая книга, та же наука».

«Да, заглянуть в иные уголки не мешает».

«Превосходно изволили заметить», отнесся Чичиков. «Точно, не мешает. Видишь вещи, которых бы не видел, встречаешь людей, которых бы не встретил. Разговор с иным тот же червонец. Научите, почтеннейший Константин Федорович, научите, к вам прибегаю. Жду, как манны, сладких слов ваших».

Скудронжогло смутился. «Чему же, однако?.. чему научить? Я и сам учился на медные деньги».

«Мудрости, почтеннейший, мудрости! Мудрости управлять хозяйством, подобно вам; подобно вам уметь извлекать из него существенные доходы; приобресть, подобно вам, имущество не воображаемое, но существенное, действительное, и тем исполнить долг гражданина, заслужить уваженье соотечественников».


1 русских, происхожденья не русского

2 а. Как в тексте; б. Над строкой начато исправление: Есть много на Руси русских, которые, несмотря на не рус<ское>

3 а. Как в тексте; б. Над строкой начато: Как же вышло, он и сам не знал

4 что это нейдет в строку

190

«Знаете ли что», сказал Скудронжогло: «останьтесь денек у меня. Я покажу вам всё управление и расскажу обо всем. Мудрости тут, как вы увидите, никакой нет».

«Брат, оставайся этот день», сказала хозяйка обра<тясь к> Платонову.

«Пожалуй. Мне всё равно», произнес тот равнодушно. «Как Павел Иванович».

«Я с большим удовольствием... Но вот обстоятельство, нужно посетить родственника генерала Бетрищева. Есть некто полковник Кошкарев...»

«Да ведь он... знаете ли вы это? Ведь он дурак и помешан».

«Об этом я уже слышал. Мне к нему и дела нет. Но так как генерал Бетрищев, который близкий мне, уже отчасти близкий приятель и, даже так сказать, благотворитель... так уже как-то и неловко».

«В таком случае знаете ли что», сказал <Скудронжогло>, «поезжайте к нему теперь же. У меня стоят готовые пролетки. К нему и десяти верст <нет>, так вы слетаете духом. Вы даже раньше ужина1 возвратитесь назад».

Чичиков с радостью воспользовался предложеньем. Пролетки были поданы, и он поехал тот же час к полковнику, который изумил его так, как еще никогда ему не случалось изумляться. Всё было у полковника необыкновенно. Вся деревня была в разброску: постройки, перестройки, кучи извести, кирпичу и бревен по всем улицам. Выстроены были какие-то домы, вроде присутственных мест. На одном было написано золотыми буквами: Депо земледельческих орудий; на другом: Главная счетная экспедиция; на третьем: Комитет сельских дел; Школа нормального просвещенья поселян; словом, чорт знает, чего не было! Он думал, не въехал ли в губернский город. Всего непонятней то, что сам полковник вовсе не походил на сумасшедшего человека. Он был на вид пределикатный и преобходительный человек.2 Принял он Чичикова отменно ласково и радушно,


1 Вы раньше чая даже

2 Вместо «Всего непонятней ~ преобходительный человек» было: Сам полковник был какой-то чопорный; лицо какое-то чинное, в виде треугольника; бакенбарды по щекам его были протянуты <в> струнку; волосы, прическа, нос, губы, подбородок, всё как бы лежало дотоле под прессом. Манеры и обхожденье деликатное как бы <1 нрзб.>. Начал он говорить как бы и дельный человек. С первых нача́л начал он ему жаловаться на необразованность окружающих помещиков, и великие труды, которые ему предстоят

191

ввел его1 совершенно в доверенность и рассказал с самоуслажденьем, скольких и скольких стоило ему <трудов> возвести именье до нынешнего благосостояния; как трудно было дать понять простому мужику, что существуют высшие побуждения, которые доставляет человеку просвещенная роскошь, что есть искусство; сколько нужно было бороться с невежеством русского мужика, чтобы одеть его в немецкие штаны и заставить почувствовать, хотя сколько-нибудь, высшее достоинство человека; что баб, несмотря на все усилия, он до сих <пор> не мог заставить надеть корсет,2 тогда как в Германии, где он стоял с полком в 14-м году, дочь мельника умела играть даже на фортепиано, говорила даже по-французски и делала книксен. С соболезнованием рассказывал он, как велика необразованность соседей помещиков; как мало думают они о своих подвластных;3 как они даже смеялись, когда он старался изъяснить, как необходимо для хозяйства устроенье письменной конторы, контор комиссии и даже комитетов, чтобы тем предохранить <от> всякой кражи и всякая вещь была бы известна, чтобы писарь, управитель и бухгалтер образовались бы не как-нибудь, но оканчивали бы университетское воспитанье; что,4 несмотря на все убеждения, он не мог убедить помещиков в том, что какая бы выгода была их имениям, если бы каждый крестьянин был воспитан так, чтобы, идя за плугом, мог читать в то же время книгу о громовых отводах.5

На это Чичиков <подумал>: «Ну, вряд ли выберется такое время. Вот я выучился грамоте, а «Графиня Лавальер» до сих пор еще не прочитана».

«Ужасное невежество!» сказал в заключенье полковник Кошкарев: «Тьма средних веков, и нет средств помочь. Поверьте, нет. А я бы мог всему помочь; я знаю одно средство, вернейшее средство».


1 Перед этим вместо: и радушно было начато: и рассказа<л>

2 не мог заставить <надеть> уродливый костюм и надеть шнуровку

3 а. Как в тексте; б. о благосостоянии своих подвластных

4 Далее начато: как одна

5 а. Как в тексте; б. о громовых отводах или тому <подобное?>

192

«Какое?»

«Одеть всех до одного в России, как ходят в Германии. Ничего больше, как только это, и я вам ручаюсь, что всё пойдет, как по маслу: науки возвысятся, торговля подымется, золотой век настанет в России».

Чичиков глядел на него пристально и думал: «Что ж? с этим, кажется, чиниться нечего».1 Не отлагая дела в дальний ящик, он обьяснил2 полковнику тут же, что так и так: имеется надобность вот в каких душах, с совершеньем таких-то крепостей и всех обрядов.

«Сколько могу видеть из слов ваших, это просьба, не так ли?»

«Так точно».

«В таком случае изложите ее письменно. Она пойдет в комиссию всяких прошений. Комиссия всяких прошений, пометивши, препроводит ее ко мне.3 От меня поступит она в комитет сельских дел, там сделают всякие справки и выправки4 по этому делу. Главноуправляющий вместе с конторою в самоскорейшем времени положит свою резолюцию, и дело будет сделано».

Чичиков оторопел. «Позвольте», сказал: «этак дело затянется».

«А!» сказал с улыбкой полковник: «вот тут-то и выгода бумажного производства. Оно, точно, несколько затянется, но зато уже ничто не ускользнет: всякая мелочь будет видна».

«Но позвольте... Как же трактовать об этом письменно? Ведь это такого рода дело. Души ведь некоторым образом... мертвые».

«Очень хорошо. Вы так и напишите, что души некоторым образом мертвые».

«Но ведь как же мертвые? Ведь этак же нельзя написать. Они хотя и мертвые, но нужно, чтобы казались, как бы были живые».

«Хорошо. Вы так и напишите: но нужно, или требуется, чтобы казалось, как бы живые».

Что было делать с полковником? Чичиков решился отправиться сам поглядеть, что это за комиссии и комитеты; и что


1 с этим нечего чиниться

2 он изъяснил

3 Далее начато: я дам

4 там сделают выправки

193

нашел он там, то было не только изумительно, но превышало решительно всякое понятье. Комиссия всяких прошений существовала только на вывеске. Председатель ее, прежний камердинер, был переведен во вновь образовавшийся комитет сельских построек. Место его1 заступил конторщик Тимошка, откомандированный на следствие2 разбирать пьяницу прикащика с старостой, мошенником и плутом. Чиновника нигде.

«Да где ж тут, да как добиться какого-нибудь <толку>?» сказал Чичиков своему сопутнику, чиновнику по особенным поручениям, которого полковник дал ему в проводники.

«Да никакого толку не добьетесь», сказал проводник: «у нас бестолковщина.3 У нас всем, изволите видеть, распоряжается комиссия построения, отрывает всех от дела, посылает, куда угодно. Только и выгодно у нас, что в комиссии построения (он, как видно, был недоволен на комиссию построенья). У нас так заведено, что все водят за нос4 барина. Он думает, что всё-с как следует, а ведь это названье только одно».

«Это, однако же, нужно ему сказать», подумал Чичиков и, пришедши к полковнику, объявил, что у него каша и никакого толку нельзя добиться, и комиссия построений ворует напропалую.

Как воскипел благородным негодованьем полковник. Тут же написал восемь да строжайших запросов:5 на каком основании комиссия построений самоуправно распорядилась с неподведомственными ей чиновниками, как мог допустить главноуправляющий, чтобы представитель, не сдавши своего поста, отправился на следствие, и как мог видеть равнодушно комитет сельских дел, что даже не существует комиссии прошений?

«Ну, пойдет кутерьма», подумал Чичиков и начал раскланиваться.

«Нет, я вас не отпущу. В два часа, не более, вы будете удовлетворены во всем. Ваше дело поручу теперь особенному человеку, который только-что окончил университетский курс.


1 Вместо «Место его» начато: На место его

2 а. Как в тексте; б. Начато: на следствие и дело между; в. на следствие в другую деревню

3 Далее начато: а. У нас; б. Только и выгодно в комиссии построенья

4 У нас все водят за нос

5 Далее начато: Почему нет ныне комиссии прошений

194

Посидите у меня в библиотеке. Тут всё, что для вас нужно: книги, бумага, перья, карандаши — всё. Пользуйтесь, пользуйтесь всем, вы — господин». Так говорил Кошкарев, отворяя дверь в книгохранилище. Это был огромный зал, с низу до верху уставленный книгами. Были там даже и чучела животных. Книги по всем частям: по части лесоводства, скотоводства, свиноводства, садоводства, тысячи всяких журналов, руководств и множество журналов, представлявших самые позднейшие развития и усовершенствования и по коннозаводству и естественным наукам. Были и такие названья: «Свиноводство, как наука». Видя, что здесь всё вещи неприятного препровождения, он обратился к другому шкафу. Из огня — в поломя! Тут были всё книги философии. На одной было заглавие: «Философия, в смысле науки»; шесть томов в ряд, под названием: «Предуготовительное вступление к теории мышления в их общности, совокупности и в применении к уразумению органических начал общества обоюдного раздвоенья». Что ни разворачивал Чичиков книгу, на всякой странице: проявленье, развитье, абстракт, замкнутость и сомкнутость, и чорт знает, чего там не было. «Нет, это всё не по мне», сказал Чичиков и оборотился к третьему, где были книги всё по части искусств. Тут вытащил какую-то огромную книгу1 с нескромными мифологическими картинками и начал их рассматривать. Это было по его вкусу. Такого рода картинки нравятся холостякам средних <лет>. Говорят, что в последнее время стали они нравиться даже и старичкам, изощрившим вкус на балетах. Что ж делать, человечество нашего века пряные коренья любит.2 Окончивши рассматриванье этой книги, Чичиков вытащил уже было и другую, в том же роде, как вдруг появился полковник Кошкарев, с сияющим видом и бумагою.

«Всё сделано и сделано отлично. Человек этот решительно понимает один за всех. За это я его — выше всех: заведу особенное, высшее управление и поставлю его президентом. Вот что он пишет...»

«Ну слава те, господи!» подумал Чичиков и приготовился слушать. Полковник стал читать:


1 Далее начато: с каким-то

2 Что ж делать, пряные коренья любит человек.

195

«Приступая к обдумыванью возложенного на меня вашим высокородием поручения, честь имею сим донести на оное. 1-е. В самой просьбе господина коллежского советника и кавалера Павла Ивановича Чичикова есть уже некоторое недоразумение: в изъясненьи того, что требуются ревижские души, постигнутые всякими внезапностями, вставлены и умершие. Под сим, вероятно, они изволили разуметь близкие к смерти, а не умершие, ибо умершие не приобретаются. Что ж и приобретать, если ничего нет. Об этом говорит и самая логика. Да и в словесных науках они, как видно, не далеко уходили...» Тут на минуту Кошкарев остановился и сказал: «В этом месте, плут... он немножко кольнул вас. Но судите, однако же, какое бойкое перо, статс-секретарский слог; а ведь всего три года побыл в университете, даже не кончил курса». Кошкарев продолжал: «в словесных науках, как видно, не далеко... ибо выразились о душах умершие,1 тогда как всякому изучавшему курс познаний человеческих известно заподлинно, что душа бессмертна. 2-е. Оных упомянутых ревижских душ, пришлых, или прибылых, или, как они неправильно изволили выразиться, умерших, нет на-лицо таковых, которые бы не были в залоге, ибо все в совокупности не токмо заложены без изъятья, но и перезаложены, с прибавкой по полутораста рублей на душу, кроме небольшой деревни Гурмайловка, находящейся в спорном положении по случаю тяжбы с помещиком Предищевым и потому ни в продажу ни под залог поступить не может».

«Так зачем же вы мне этого не объявили прежде? Зачем из пустяков держали?» сказал с сердцем Чичиков.

«Да ведь как же я мог знать об этом сначала.2 В этом-то и выгода бумажного производства, что вот теперь всё, как на ладони, оказалось ясно».

«Дурак ты, глупая скотина», думал про себя Чичиков. «В книгах копался, а чему выучился?» Мимо всяких учтивств и приличий, схватил он шапку — из дома. Кучер стоял <с> пролетками наготове и лошадей не откладывал: о корме пошла бы письменная просьба, и резолюция — выдать овес лошадям —


1 Далее было: тогда как душа бессмертна

2 а. Как в тексте; б. об этом сначала. Это узнается после.

196

вышла бы только на другой день. Как ни был Чичиков1 груб и неучтив, но Кошкарев, несмотря на всё, был с ним необыкновенно учтив и деликатен. Он насильно пожал ему руку и прижал ее к сердцу2 и благодарил его за то, что он дал ему случай увидеть на деле ход производства, что передрягу и гонку нужно дать необходимо, потому что способно всё задремать и пружины сельского управленья заржавеют и ослабеют; что, вследствие этого события, пришла ему счастливая мысль устроить новую комиссию, которая будет называться комиссией наблюдения за комиссией построения, так что уже тогда никто не осмелится украсть.

«Осел, дурак», думал Чичиков, сердитый и недовольный во всю дорогу. Ехал он уже при звездах. Ночь3 была на небе. В деревнях были огни. Подъезжая к крыльцу, он увидел в окнах, что уже стол был накрыт для ужина.

«Что это вы так запоздали?» сказал Скудронжогло, когда он показался в дверях.

«О чем вы это так долго с ним толковали?» сказал Платонов.

«Уморил», сказал Чичиков. «Этакого дурака я еще от роду не видывал».

«Это еще ничего!» сказал Скудронжогло. «Кошкарев — утешительное явление. Он нужен затем, что в нем отражаются карикатурно4 и видней глупости умных людей.5 Завели конторы и присутствия, и управителей, и мануфактуры, и фабрики, и школы, и комиссию, и чорт их знает что такое. Точно как будто бы у них государство какое. Как вам это нравится, я спрашиваю. Помещик, у которого пахотные земли и недостает крестьян обрабатывать, а он завел свечной завод, из Лондона мастеров выписал свечных, торгашом сделался. Вон другой дурак еще лучше: фабрику шелковых материй завел».

«Да ведь и у тебя же есть фабрики», заметил Платонов.

«А кто их заводил? Сами завелись: накопилось шерсти, сбыть некуды — я и начал ткать сукна, да и сукна толстые, простые; по дешевой цене их тут же на рынках у меня и разбирают.


1 Как ни был он

2 Далее начато: уже в то время, когда тот садился

3 Далее начато: обвол<окла>

4 что в нем как в карикатуре

5 а. Как в тексте; б. глупости умников

197

Рыбью шелуху, например, сбрасывали на мой берег шесть лет сряду; ну, куды ее девать? — я начал с нее варить клей, да сорок тысяч и взял. Ведь у меня всё так».

«Экой чорт», думал Чичиков, глядя на него в оба глаза: «загребистая какая лапа».

«Да я и строений для этого не строю; у меня нет зданий с колоннами да фронтонами. Мастеров я не выписываю из-за границы. А уж крестьян от хлебопашества ни за что не оторву; на фабриках у меня работают только в голодный год, всё пришлые, из-за куска хлеба. Этаких фабрик наберется много. Рассмотри только попристальнее свое хозяйство, ты увидишь, всякая тряпка пойдет в дело, всякая дрянь даст доход, так что после отталкиваешь только да говоришь: не нужно!»

«Это изумительно», сказал Чичиков, исполнившись участья: «изумительно, изумительно! Изумительнее же всего то, что всякая дрянь дает доход!»

«Гм. Да не только это». Речи Скудронжогло не кончил... желчь в нем пробудилась, и ему хотелось побранить соседей помещиков. «Вон опять один умник, что, вы думаете, у себя завел? Богоугодные заведения, каменное строение в деревне! Христолюбивое дело!.. Уж хочешь помогать, так ты помогай всякому мужику исполнить этот долг, а не отрывай его от христианского долга. Помоги сыну пригреть у себя больного отца, а не давай ему возможности сбросить его с плеч своих. Дай лучше ему возможность1 приютить у себя в дому ближнего и брата, дай ему на это денег, помоги всеми силами, а не отлучай его: он совсем отстанет от всяких христианских обязанностей. Дон Кишоты просто по всем частям... Двести рублей выходит на человека в год в богоугодном заведении! Да я на эти деньги буду у себя в деревне 10 человек содержать». Скудронжогло рассердился и плюнул.

Чичиков не интересовался богоугодным заведеньем: он хотел повести речь о том, как всякая дрянь дает доход. Но Скудронжогло уже рассердился, желчь в нем закипела, и слова полились.2


1 а. Как в тексте; б. Дай лучше ему средство

2 а. Как в тексте; б. Чичикову хотелось очень расспросить его о том, как всякая дрянь дает доход. Но трудно было [ему] вставить слово, потому что хозяина уже забрал задор и желчь уже поднялась в нем и ему хотелось всех выбранить. На полях приписано карандашом: Впрочем, это, так сказать, их дело, а не помещика, а я бы хотел знать, чем выгоднее заняться, чтобы [исполнить долг] приобрести имущество, исполнив долг гражданина

198

«А вот другой Дон Кишот просвещенья: завел школы! Ну, что, например, полезнее человеку, как знанье грамоты? А ведь как распорядился? Ведь ко мне приходят мужики из его деревни. «Что это, говорят, батюшка, такое? сыновья наши совсем от рук отбились, помогать в работах не хотят, все в писаря хотят, а ведь писарь нужен один». Ведь вот что вышло!»1

Чичикову тоже не было надобности до школ, но Платонов подхватил этот предмет: «Да ведь этим останавливаться не нужно,2 что теперь не надобны писаря. После будет надобность, работать нужно для потомства».

«Да будь, братец, хоть ты умен! Ну, что вам это потомство?3 Все думают что-то, что они какие-то Петры Великие. Да ты смотри себе под ноги, а не гляди в потомство; хлопочи о том, чтобы мужика сделать достаточным да богатым, да чтобы было у него время учиться по охоте своей, а не то, что с палкой в руке говорить: учись! Чорт знает, с которого конца начинают... Ну, послушайте, ну, вот я вам на суд». Тут Скудронжогло подвинулся ближе к Чичикову и, чтобы заставить его получше вникнуть в дело, взял его на абордаж, другими словами, засунул палец в петлю его <1 нрзб.> фрака. «Ну, что может быть яснее? У тебя крестьяне затем, чтобы ты им покровительствовал в их крестьянском быту. В чем же быт? в чем же занятия крестьянина? В хлебопашестве? Так старайся, чтобы он был хорошим хлебопашцем. Ясно? Нет, нашлись умники, говорят:4 «Из этого состоянья его нужно вывести. Он ведет слишком грубую, простую жизнь: нужно познакомить его с предметами роскоши». Что сами, благодаря этой роскоши, стали тряпки, а не


1 Далее карандашом приписано: <одна строка не поддается прочтению> будет время, тогда он сам выучится, а с палкой в руке нельзя. [Развели теперь пьяниц сколько, пойди с ними возись. Никто не в силах обрабатывать землю. Скудронжогло рассердился и плюнул] Дурачье. Ослы. Рассердившись, Кондрожогло плюнул

2 а. Как в тексте; б. Да ведь этим нечего останавливаться.

3 а. Как в тексте; б. Ну что вам далось это потомство?

4 а. Как в тексте; б. Над строкой начато: А тут завелись умники, кото<рые>

199

люди, и болезней чорт знает каких понабрались, и уж нет ни одного осьмнадцатилетнего мальчишки, который бы не испробовал всего: и зубов у него нет, и плешив, — так хотят теперь и этих заразить. Да слава богу, что у нас осталось хотя одно еще здоровое сословие, которое не познакомилось с этими прихотями. За это мы просто должны благодарить бога. Да, хлебопашцы для меня всех почтеннее. Дай бог, чтобы все были хлебопашцы».

«Так вы полагаете, что хлебопашеством всего выгодней заниматься?» спросил Чичиков.

«Законнее, а не то, что выгоднее. Возделывай землю в поте лица своего. Это нам всем сказано: это не даром сказано. Опытом веков уж это доказано, что в земледельческом звании человек чище нравами. Где хлебопашество легло в основанье быта общественного, там изобилье и довольство; бедности нет, роскоши нет, а есть довольство. Возделывай землю, сказано человеку, трудись, что тут хитрить. Я говорю мужику: «Кому бы ты ни трудился, мне ли, себе ли, соседу ли, только трудись. В деятельности я твой первый помощник. Нет у тебя скотины, вот тебе лошадь, вот тебе корова, вот тебе телега. Всем, что нужно,1 готов тебя снабдить, но трудись. Для меня смерть, если хозяйство у тебя не в устройстве и вижу у тебя беспорядок и бедность. Не потерплю праздности.2 Я затем над тобой, чтобы ты трудился». Гм! Думают увеличить доходы заведеньями да фабриками. Да ты подумай прежде о том, чтобы всякий мужик был у тебя богат, так тогда ты и сам будешь богат без фабрик и без заводов, и без глупых <затей>».

«Чем больше слушаешь вас, почтеннейший Константин Федорович», сказал Чичиков: «тем большее получаешь желание слушать. Скажите, досточтимый мною, если бы, например, я возымел намерение сделаться помещиком, положим, здешней губернии, на что именно3 следует обратить внимание, как быть, как поступить, чтобы в непродолжительное <время> разбогатеться, тем исполнивши, так сказать, ввиду отечества обязанность гражданина, то во сколько времени?»


1 что хочешь

2 Далее над строкой вписано: Неустройства не могу видеть, беспорядок для меня нож

3 а. Как в тексте; б. на что преимущественно

200

«Как поступить, чтобы разбогатеть? А вот как...» сказал Скудронжогло.

«Пойдем ужинать!» сказала хозяйка, поднявшись с дивана, и выступила на середину комнаты, закутывая в шаль молодые продрогнувшие свои члены.

Чичиков схватился со стула с ловкостью почти военного человека, подлетел к хозяйке с мягким выраженьем в улыбке деликатного штатского человека, коромыслом подставил ей руку и повел ее парадно через две комнаты в столовую, сохраняя во всё время приятное наклоненье головы несколько на бок. Служитель снял крышку с суповой чашки. Все со стульями придвинулись ближе к столу,1 и началось хлебанье супа.2

Отделавши суп3 и запивши рюмкой наливки (наливка была отличная),4 Чичиков сказал так Скудронжоглу:

«Позвольте, почтеннейший, вновь обратить вас к предмету прекращенного разговора. Я спрашивал вас о том, как быть, как поступить, как лучше приняться...»5

«Именье, за которое, если бы он запросил и 40 тысяч, я бы ему тут же отсчитал».

«Гм», Чичиков задумался. «А отчего же вы сами», проговорил он с некоторою робостью: «не покупаете его?»

«Да нужно знать, наконец, пределы. У меня и без того много хлопот около своих имений. Притом, у нас дворяне и без того уже кричат на меня, будто я, пользуясь крайностями и разоренными их положеньями, скупаю земли за бесценок. Это мне уж, наконец, надоело».

«Дворянство способно к злословию!» сказал Чичиков.

«А уж у нас, в нашей губернии... Вы не можете себе представить, что они говорят обо мне. Они меня иначе и не называют, как сквалыгой и скупердяем первой степени. Себя они во всем извиняют. «Я», говорит, «конечно, промотался, но потому, что жил высшими потребностями жизни. Мне нужны книги,


1 а. Как в тексте; б. Все со стульями придвинулись дружно к столу; в. Со стульями придвинулись все к столу

2 Далее начато: Как только же отхлебал Чичиков

3 а. Как в тексте; б. Опроставши тарелку супу (суп был отличный)

4 рюмкой наливки отличнейшей

5 В рукописи далее недостает одного листа.

201

я должен жить роскошно, чтобы промышленность поощрять; а этак, пожалуй, можно прожить и не разорившись, если бы жить такой свиньей, как Скудронжогло». Ведь вот как!»

«Желал бы я быть этакой свиньей!» сказал Чичиков.

«И ведь это всё оттого, что не задаю обедов, да не занимаю им денег. Обедов я потому не даю, что это меня бы тяготило, я к этому не привык. А приезжай ко мне есть то, что я ем, — милости просим... Не даю денег взаймы — это вздор. Приезжай ко мне в самом деле нуждающийся, да расскажи мне обстоятельно, как ты распорядишься с моими деньгами. Если я увижу из твоих слов, что ты употребишь их умно и деньги принесут тебе явную прибыль, я тебе не откажу и не возьму даже процентов. Но бросать денег на ветер я не стану. Уж пусть меня в этом извинят! Он затевает какой-нибудь обед своей любовнице или на сумасшедшую ногу убирает мебелями дом, а ему давай деньги взаймы...»

Здесь Скудронжогло плюнул и чуть-чуть не выговорил несколько неприличных и бранных слов в присутствии супруги. Суровая тень темной ипохондрии омрачила его живое лицо. Вздоль лба и впоперек его собрались морщины, обличители гневного движенья взволнованной желчи.

Чичиков выпил рюмку малиновки и сказал так: «Позвольте мне, досточтимый мною, обратить вас вновь к предмету прекращенного разговора.1 Если бы, положим, я приобрел то самое имение, о котором вы изволили упомянуть, то во сколько времени и как скоро можно разбогатеть в такой степени...»

«Если вы хотите», подхватил сурово и отрывисто Скудронжогло, еще полный нерасположенья духа: «разбогатеть скоро, так вы никогда не разбогатеете; если же хотите разбогатеть, не спрашиваясь о времени, то разбогатеете скоро».

«Вот оно как!» сказал Чичиков.

«Да», сказал Скудронжогло отрывисто, точно как бы он сердился на самого Чичикова. «Надобно иметь любовь к труду. Без этого ничего нельзя сделать. Надобно полюбить хозяйство, да. И, поверьте, это вовсе не скучно. Выдумали, что в деревне тоска — да я бы умер от тоски, если бы хотя один день провел


1 Далее начато: Во сколько времени

202

в городе так, как проводят они. Хозяину нет времени скучать. В жизни его нет пустоты, всё полнота. Нужно только рассмотреть весь этот многообразный круг годовых занятий — и каких занятий! занятий, истинно возвышающих дух, не говоря уже о разнообразии. Тут человек идет рядом с природой, с временами года, соучастник и собеседник всему, что совершается в твореньи. Еще не появилась весна, а уж зачинаются работы: подвозы и дров, и всего на время распутицы; подготовка семян; переборка, перемерка по амбарам хлеба и пересушка; установленье новых тягол. Прошли снега и реки, — работы так вдруг и закипят: там нагрузки на суда, здесь расчистка дерев по лесам, пересадка дерев по садам, и пошли взрывать повсюду землю. В огородах работает заступ, в полях — соха и борона. И начинаются посевы. Безделица! Грядущий урожай сеют. Наступило лето, — покосы, первейший праздник хлебопашца. Безделица! Пойдут жатва за жатвой: за рожью пшеница, за ячменем овес, а тут и дерганье конопли. Мечут стога, кладут клади. А тут и август перевалил за половину — пошла свозка всего на гумны. Наступила осень — запашки и посевы озимых хлебов, чинка амбаров, риг, скотных дворов, хлебный опыт и первый умолот. Наступит зима — и тут не дремлют работы: первые подвозы в город, молотьба по всем гумнам, перевозка перемолотого хлеба из риг в амбары, по лесам рубка и пиленье дров, подвоз кирпичу и материалу для весенних построек. Да, просто, я и обнять всего не в состояньи. Какое разнообразие работ! Сюда и туда взглянуть идешь, и на мельницу, и на рабочий двор, и на фабрики, и в поле, и на гумны.1 Идешь и к мужику взглянуть, как он на тебя работает, — безделица. Да для меня праздник, если плотник хорошо владеет топором; я два часа готов пред ним простоять: так веселит меня работа. А если видишь еще, с какой целью всё это творится, как вокруг тебя всё2 множится да множится, принося плод да доход.

Да и я рассказать вам не могу, какое удовольствие. И не потому, что растут деньги. Деньги деньгами. Но потому, что всё это — дело рук твоих, потому, что видишь, как ты всему причина и творец всего, и от тебя, как от какого-нибудь мага,3 сыплется изобилье и добро на всё. Да где вы найдете мне равное


1 и на фабрики, и на гумны

2 как всё вокруг тебя

3 как от мага

203

наслажденье?» сказал Скудронжогло, и лицо его поднялось кверху, все морщины исчезнули. Как царь в день торжественного венчанья своего, сиял он. «Да в целом мире не отыщете вы подобного наслажденья. Здесь, именно здесь подражает богу человек. Бог предоставил себе дело творенья, как высшее наслажденье, и требует от человека также, чтобы он был творцом благоденствия и стройного теченья дел.1 И это называют скучным делом!»

Как пенья райской птички, заслушался Чичиков сладкозвучных хозяйских речей. Глотали слюнку его уста. Глаза умаслились и выражали сладость, и всё бы он слушал.

«Константин! пора вставать», сказала хозяйка, приподнявшись со стула. Платонов приподнялся; Скудронжогло приподнялся; Чичиков приподнялся, хотя хотелось ему всё сидеть и слушать. Подставив руку коромыслом, повел Чичиков обратно хозяйку. Но голова его не была склонена приветливо на бок, не доставало ловкости в оборотах движеньям. Его мысли были заняты существенными оборотами и соображеньями.

«Что ни рассказывай, а всё, однако же, скучно», говорил, идя позади их, Платонов.

«Гость, кажется, очень неглупой человек», думал хозяин, «степенен в словах и не щелкопер». И, подумавши так, сделался он еще веселее, точно как бы сам разогрелся от своего разговора, точно как празднуя, что нашел человека, готового слушать умные советы.

Когда потом поместились они все2 в маленькой, уютной комнатке, озаренной свечками, насупротив большой стеклянной двери в сад,3 Чичикову сделалось так приятно, как не бывало давно. Точно как бы после долгих странствований приняла его родная крыша, и, по совершеньи всего, получил он желаемое, бросил скитальческий посох, сказавши:4 «довольно!» Так обаятельное расположенье навел ему на душу разумный разговор хозяина. Есть для всякого сердца такие речи,5 которые как бы ближе и родственней ему6 других речей. И часто неожиданно,


1 творцом благоденствия и стройности!

2 Когда потом все поместились они

3 двери на месте <1 нрзб.>

4 бросил скитальческий посох и сказал

5 речи такие

6 которые ему как бы ближе и родственней

204

в глухом забытом захолустьи, на безлюдьи безлюдном встретишь человека, которого греющая беседа заставит позабыть тебя и бездорожье дороги, и бесприютность ночлегов,1 и современный свет, полный глупостей людских, обманов, обманывающих человека. И живо потом навсегда останется проведенный таким образом вечер, и всё, что тогда случилось и было, удержит верная память: и кто соприсутствовал, и кто на каком месте стоял, и что2 было в руках его, стены, углы и всякую безделушку.

Так и Чичикову заметилось всё в тот вечер: и эта малая, неприхотливо убранная комнатка, и добродушное выраженье,3 воцарившееся в лице хозяина, и поданная Платонову трубка с янтарным мундштуком, и дым, который он стал пускать в толстую морду Ярбу, и фырканье Ярба, и смех миловидной хозяйки, прерываемый словами: «Полно, не мучь его», и веселые свечки, и сверчок в углу, и стеклянная дверь, и весенняя ночь, которая оттоле на них глядела, облокотясь на вершины дерев, из чащи которых высвистывали весенние соловьи.

«Сладки мне ваши речи, досточтимый мною Константин Федорович», произнес Чичиков. «Могу сказать, что4 не встречал во всей России человека, подобного вам по уму».

Скудронжогло улыбнулся. «Нет, Павел Иванович», сказал он: «уж если хотите знать умного человека, так у нас действительно есть один, о котором, точно, можно сказать: «умный человек», которого я и подметки не стою».

«Кто это?» с изумленьем спросил Чичиков.

«Это наш откупщик Муразов».

«В другой уже раз про него слышу!» вскрикнул Чичиков.

«Это человек, который не то, что именьем помещика, целым государством управит. Будь у меня государство, я бы его сей же час сделал министром финансов».

«Слышал. Говорят, человек, превосходящий меру всякого вероятия: десять миллионов, говорят, нажил».

«Какое десять! перевалило за сорок! Скоро половина России будет в его руках».


1 Далее начато: а. и бестол<ковость>; б. и глупость све<та>

2 Далее начато: дер<жал>

3 Далее начато: в лице рад<остного хозяина>

4 Далее начато: по уму

205

«Что вы говорите!» вскрикнул Чичиков, оторопев.

«Всенепременно. У него теперь приращенье1 должно итти с быстротой невероятной. Это ясно. Медленно богатеет только тот, у кого какие-нибудь сотни тысяч, а у кого миллионы, у того радиус велик: что ни захватит, так вдвое и втрое противу самого себя.2 Поле-то, поприще слишком просторно. Тут уж и соперников нет. С ним некому тягаться. Какую цену чему ни назначит, такая и останется: некому перебить».

Вытаращив глаза и разинувши рот, как вкопанный, смотрел Чичиков в глаза Скудронжогло.3 Захватило дух в груди ему.

«Уму непостижимо!» сказал он, приходя немного в себя: «каменеет мысль от страха. Изумляются мудрости промысла в рассматриваньи букашки;4 для меня более изумительно, когда в руках смертного могут обращаться такие громадные суммы. Позвольте предложить вам вопрос насчет одного обстоятельства: скажите, ведь это, разумеется, в начале приобретено не без греха?»

«Самым безукоризненным путем и самыми справедливыми средствами».

«Не поверю, почтеннейший, извините, не поверю. Если бы это были тысячи, еще бы так, но миллионы... извините, не поверю».

«Напротив, тысячи трудно без греха, а миллионы наживаются легко. Миллионщику нечего прибегать к кривым путям. Прямой-таки дорогой так и ступай, всё бери, что ни лежит перед тобой. Другой не подымет: всякому не по силам».

«Уму непостижимо. И что всего непостижимей, это то, что дело ведь началось из копейки».

«Да иначе и не бывает. Это законный порядок вещей», сказал Скудронжогло. «Кто воспитался на тысячах, тот уже не приобретет: у того уже завелись и прихоти, и мало ли чего нет. Начинать нужно с начала, а не с середины. Снизу, снизу нужно начинать. Тут только узнаешь хорошо люд и быт, среди которых придется потом изворачиваться. Как вытерпишь на собственной


1 а. Как в тексте; б. Приращенье у него

2 Далее начато: гориз<онт>

3 Далее начато: В груди его заняло

4 Изумляются в рассматриваньи букашки мудрости

206

коже то да другое, да как узнаешь, что всякая копейка алтынным гвоздем прибита, да как перейдешь все мытарства, тогда тебя умудрит и вышколит <так>, что уж не дашь промаха ни в каком предприятьи и не оборвешься. Поверьте, это правда. С начала нужно начинать, а не с середины. Кто говорит мне: «Дайте мне 100 тысяч, я сейчас разбогатею», я тому не поверю: он бьет на удачу, а не наверняка. С копейки нужно начинать».

«В таком случае я разбогатею», сказал Чичиков: «потому что начинаю почти, так сказать, с ничего». Он разумел мертвые души.

«Константин, пора дать Павлу Ивановичу отдохнуть и поспать», сказала хозяйка: «а ты всё болтаешь».

«И непременно разбогатеете», сказал Скудронжогло, не слушая хозяйки. «К вам потекут реки, реки золота. Не будете знать, куды девать доходы».

Как очарованный, сидел Павел Иванович, и в золотой области возрастающих грез и мечтаний закружилися его мысли.

«Право, Константин, Павлу Ивановичу пора спать».

«Да что ж тебе? Ну, и ступай, если захотелось», сказал хозяин и остановился, потому что громко,1 по всей комнате раздалось храпенье Платонова, а вслед за ним Ярб захрапел еще громче. Уже давно слышался отдаленный стук в чугунные доски. Дело потянуло за полночь. Скудронжогло заметил, что в самом деле пора на покой. Все разбрелись, пожелав спокойного сна друг другу, и не замедлили им воспользоваться.

Одному Чичикову только не спалось. Его мысли бодрствовали. Он обдумывал, как сделаться помещиком подобным Скудронжогло. После разговора с хозяином всё становилося так ясно. Возможность разбогатеть2 казалась так очевидной. Трудное дело хозяйства становилось теперь так легко и понятно и так казалось свойственно самой его натуре, что начал помышлять он сурьезно о приобретении не воображаемого, но действительного поместья;3 он определил4 тут же на деньги, которые будут выданы ему из ломбарда за фантастические души,


1 и остановился. Громко

2 Далее начато: ст<ановилась>

3 Далее начато: о том, как на полученные деньги

4 Далее начато: тут же приобресть

207

приобресть поместье уже не фантастическое. Уже он1 видел себя действующим и правящим именно так, как поучал Скудронжогло, — расторопно, осмотрительно, ничего не заводя нового, не узнавши насквозь всего старого, всё высмотревши собственными глазами, всех мужиков узнавши, все излишества от себя оттолкнувши, отдавши себя только труду да хозяйству. Уже заранее предвкушал он то удовольствие, которое будет он чувствовать, когда заведется стройный порядок и бойким ходом двигнутся все пружины хозяйства, деятельно толкая друг друга. Труд закипит, и подобно тому, <как> в ходкой мельнице шибко вымалывается из зерна мука, пойдет вымалываться из всякого дрязгу и хламу чистоган да чистоган. Чудный хозяин так и стоял пред ним ежеминутно. Это был первый человек во всей России, к которому почувствовал он уважение личное. Доселе уважал он человека или за хороший чин, или за большие достатки. Собственно за ум он не уважал еще ни одного человека. Скудронжогло был первый. Чичиков понял и то, что с этаким нечего толковать о мертвых душах и самая речь об этом будет неуместна. Его занимал теперь другой прожект: купить именье Хлобуева. Десять тысяч у него было. Другие десять тысяч предполагал он призанять у Скудронжогло, так как он сам объявил уже, что готов помочь всякому, желающему разбогатеть,2 и заняться хозяйством. Остальные десять тысяч можно было обязаться потом, по заложении душ. Заложить все накупленные души еще нельзя было, потому что не было еще земель, на которые следовало переселить их. Хотя у<верял> он, что в Херсонской губернии есть у него земли, но они существовали больше в предположеньи. Предполагалось еще3 и скупить их4 в Херсонской губернии, потому что они там продавались за бесценок и даже отдавались даром, лишь бы только на них селились.5 Думал он также и о том, что надобно торопиться закупать у кого какие остались беглецы и мертвецы, ибо помещики друг перед другом спешат закладывать имения и скоро во всей России6 может не остаться и угла, не заложенного в казну. Все


1 Он уже

2 Далее начато: и употребить

3 Далее начато: прик<упить>

4 Далее начато: за бесценок по причине

5 Далее начато: Видел

6 Далее начато: не оста<нется>

208

эти мысли попеременно наполняли его голову и мешали ему. Наконец сон, который уже целые четыре часа держал весь дом, как говорится, в своих объятиях, принял в объятия и Чичикова. Он заснул крепко.

ГЛАВА IV

На другой день всё обделалось, как нельзя лучше. Скудронжогло дал с радостью 10 тысяч без процентов, без поручительства, — просто под одну расписку. Так был он готов помогать всякому на пути к приобретенью. Этого мало: он сам взялся сопровождать Чичикова к Хлобуеву с тем, чтобы осмотреть вместе с ним имение. После сытного завтрака все они сели в коляску Павла Ивановича; пролетки хозяина следовали за ними порожняком. Ярб бежал впереди, сгоняя с дороги птиц. В полтора часа с небольшим сделали они 18 верст и увидели деревушку с двумя домами. Один большой и новый, недостроенный и остававшийся вчерне несколько лет; другой маленькой и старенькой. Хозяина нашли они растрепанного, заспанного, недавно проснувшегося; на сертуке у него была заплата, а на сапоге дырка.1

Приезду гостей он обрадовался, как бог весть чему. Точно как бы увидел он братьев, с которыми надолго расставался. «Константин Федорович! Платон Михайлович!» вскрикнул он: «отцы родные! вот одолжили приездом! Дайте протереть глаза! А уж, право, думал, что ко мне никто не заедет. Всяк бегает меня как чумы, думает — попрошу взаймы. Ох, трудно, трудно, Константин Федорович. Вижу — сам всему виной. Что делать? свинья свиньей зажил. Извините, господа, что принимаю вас в таком наряде. Сапоги, как видите, с дырами. Да чем вас потчивать, скажите».

«Пожалуйста без околичностей. Мы к вам приехали за делом», сказал Скудронжогло. «Вот вам покупщик, Павел Иванович Чичиков».


1 недавно проснувшегося, в изношенном сертуке и на сапоге дырка.

209

«Душевно рад познакомиться.1 Дайте прижать мне вашу руку».

Чичиков дал ему обе.

«Хотел бы очень, почтеннейший Павел Иванович, показать вам имение, стоящее внимания. Да что, господа, позвольте спросить, вы обедали?»

«Обедали, обедали», сказал Скудронжогло, желая отделаться. «Не будем мешкать и пойдем теперь же».

«В таком случае пойдем».

Хлобуев взял в руки картуз. Гости надели на головы картузы, и все отправились пешком осматривать деревню.

«Пойдем осматривать беспорядки и беспутство мое», говорил Хлобуев. «Конечно, вы сделали хорошо, что пообедали. Поверите ли, Константин Федорович, курицы нет в доме, — до того дожил. Свиньей себя веду, просто свиньей!»

Глубоко вздохнув и как бы чувствуя, что мало будет2 участия со стороны Константина Федоровича и жестковато его сердце, подхватил под руку Платонова и пошел с ним вперед, прижимая крепко его к груди своей. Скудронжогло и Чичиков остались позади и, взявшись под руки, следовали за ними в отдалении.

«Трудно, Платон Михалыч, трудно!» говорил Хлобуев Платонову. «Не можете вообразить, как трудно! Безденежье, бесхлебье, бессапожье! Трын-трава бы это было всё, если бы был молод и один.3 Но когда все эти невзгоды станут тебя ломать под старость, а под боком жена, пятеро детей, — сгрустнется, поневоле сгрустнется...»

Платонову стало жалко. «Ну, а если вы продадите деревню — это вас поправит?» спросил он.

«Какое поправит!» сказал Хлобуев, махнувши рукой. «Всё пойдет на уплату необходимейших долгов, а затем для себя не останется и тысячи».

«Что ж вы будете делать?»

«А бог знает», говорил Хлобуев, пожимая плечами.

Платонов удивился.


1 Далее начато: сказал

2 Далее начато: ответного <?>

3 если бы был один и молод

210

«Как же вы ничего не предпринимаете, чтобы выпутаться из таких обстоятельств?»

«Что ж предпринять».

«Будто нет уже средств?»

«Никаких».

«Ну, ищите должности, возьмите какое-нибудь место».

«Ведь я губернской секретарь. Какое ж мне могут дать выгодное место? Жалованье дадут ничтожное, а ведь у меня жена, пятеро детей».

«Ну, частную какую-нибудь должность. Пойдите в управляющие».

«Да кто ж мне поверит имение: я промотал свое».

«Ну, да если голод и смерть грозят, нужно же что-нибудь предпринимать. Я спрошу, не может ли брат мой1 через кого-либо в городе выхлопотать какую-нибудь должность».

«Нет, Платон Михайлович», сказал Хлобуев, вздохнувши и сжавши крепко его руку: «не гожусь я теперь никуды. Одряхлел прежде старости своей, и поясница болит от2 прежних грехов, и ревматизм в плече. Куды мне! Что разорять казну? И без того теперь завелось много служащих ради доходных мест. Храни бог, чтобы из-за доставки мне жалованья3 прибавлены были подати на бедное сословие: и без того ему трудно при этом множестве сосущих. Нет, Платон Михайлович, бог с ним».

«Вот положение!» думал Платонов. «Это хуже моей спячки».

Тем временем Скудронжогло и Чичиков, идя позади их на порядочном расстоянии, так между собою говорили:

«Вон запустил как всё!» говорил Скудронжогло, указывая пальцем. «Довел мужика до какой бедности! Когда случится падеж, так уж тут нечего глядеть на свое добро. Тут всё свое продай, да снабди мужика скотиной, чтобы он не оставался и одного дни без средств производить работу. А ведь теперь4 и годами не поправишь: и мужик уже изленился, и загулял, и стал пьяница».

«Так, стало быть, теперь не совсем выгодно и покупать эдакое имение?» спросил Чичиков.


1 Вместо «Я спрошу ~ брат мой» было начато: Брат мой имеет знакомых в городе

2 Далее начато: стра<шных>

3 чтобы из-за меня

4 работу. Теперь

211

Тут Скудронжогло взглянул на него1 так, как бы хотел ему сказать: «Ты что за невежа! с азбуки, что ли, нужно с тобой начинать?» — «Невыгодно! да через три года я буду получать двадцать тысяч годового дохода с этого именья. Вот оно как невыгодно! В пятнадцати верстах — безделица! А земля-то какова? разглядите землю! Всё поемные места. Да я заведу лен,2 да тысяч на пять одного льну отпущу; репой засею — на репе выручу тысячи четыре. А вон смотрите по косогору рожь поднялась,3 ведь это всё падаль. Он хлеба не сеял, я это знаю. Да этому именью полтораста тысяч, а не сорок».

Чичиков стал опасаться, чтобы Хлобуев не услышал4 и потому отстал еще подальше.

«Вон сколько земли оставил впусте!» говорил, начиная сердиться, Скудронжогло. «Хоть бы повестил вперед, так набрели бы охотники. Ну, уж если нечем пахать, так копай под огород. Огородом бы взял. Мужика заставил пробыть четыре года без труда — безделица! Да ведь этим одним ты уже его развратил и навеки погубил. Уж он успел привыкнуть к лохмотью и бродяжничеству! Это стало уже жизнью его». И, сказавши это,5 плюнул Скудронжогло, и желчное расположение осенило сумрачным облаком его чело.

«Я не могу здесь больше оставаться: мне смерть глядеть на этот беспорядок и запустенье! Вы теперь можете с ним покончить и без меня. Отберите у этого дурака поскорее.6 Он только бесчестит божий дар». И сказавши это, Скудронжогло простился с Чичиковым и, нагнавши хозяина, стал также прощаться.

«Помилуйте, Константин Федорович», говорил удивленный хозяин: «только-что приехали — и назад».

«Не могу. Мне крайняя надобность быть дома», сказал Скудронжогло. Простился, сел и уехал на своих пролетках.

Казалось, как будто Хлобуев понял причину его отъезда.

«Не выдержал Константин Федорович», сказал он. «Чувствую, что не весело такому хозяину, каков он, глядеть на эдакое


1 взглянул на Чичикова

2 Да я засею льну

3 смотрите, рожь поднялась

4 Над строкой начато карандашом: «В самом деле», сказал Хлобуев

5 привыкнуть к лохмотью и бродяжничеству. Сказавши это

6 Далее начато: имень<е>

212

беспутное управление. Верите ли, что не могу, не могу, Павел Иванович, — что почти вовсе не сеял хлеба в этом году. Как честный человек. Семян не было, не говоря уж о том, что нечем пахать. — Ваш братец, Платон Михайлович, говорят, необыкновенный хозяин. О Константине Федоровиче, что уж говорить! это Наполеон своего рода. Часто, право, думаю: «Ну, зачем1 столько ума дается в одну голову? ну, что бы хоть каплю его в мою глупую. Хоть бы на то, чтобы съумел дом свой держать! Ничего не умею, ничего не могу». Ах, Павел Иванович, <возьмите> в свое распоряжение. Жаль больше всего мне мужичков бедных. Чувствую, что не умел быть отцом <?>, не могу быть взыскательным и строгим. Да и как приучить их к порядку, когда сам беспорядочен! Я бы их отпустил сейчас же2 на волю всех, да как-то устроен русской человек, как-то не может без понукателя... Так и задремлет, так и заплеснет».

«Ведь это, точно, странно», сказал Платонов: «отчего это у нас так, что если не смотришь во все глаза за простым человеком, сделается и пьяницей, и негодяем?»

«От недостатка просвещения», заметил Чичиков.

«Ну, бог весть от чего. Вот мы и просветились,3 а как-то того. Я и в университете был, и слушал лекции по всем частям, а искусству и порядку жить не только не выучился, а еще как бы больше выучился искусству побольше издерживать деньги на всякие новые утонченности да комфорты, больше познакомился с такими предметами, на которые нужны деньги. Оттого ли, что я бестолково учился. Только нет: ведь так и другие товарищи. Может быть два, три человека извлекли себе настоящую пользу, да и то оттого, может быть, что и без того были умны, а прочие ведь только и стараются узнать то, что портит здоровье да и выманивает деньги. Ей богу. Ведь приходили только затем, чтобы аплодировать профессорам,4 раздавать им награды, а не самим от них получать. Так из просвещенья-то мы все-таки выберем то, что погаже; наружность его схватим, а его самого <не> возьмем. Нет, Павел Иванович, не умеем мы жить от чего-то другого, а от чего, ей богу, я не знаю».

«Причины должны быть», сказал Чичиков.


1 Ну что

2 сей же час

3 Далее было: а ведь как живем?

4 В автографе — профессору

213

Вздохнул глубоко бедный Хлобуев и сказал так: «Иной раз, право, мне кажется, что будто русской человек — какой-то пропащий человек. Нет силы воли, нет отваги на постоянство. Хочешь всё сделать — и ничего не можешь. Всё думаешь: с завтрашнего дни начнешь новую жизнь, с завтрашнего дни примешься за всё, как следует; с завтрашнего дни сядешь на диэту;1 ничуть не бывало: к вечеру того же дни так объешься, что только хлопаешь глазами и язык не ворочается; как сова сидишь, глядя на всех, право и эдак все».

«Нужно в запасе держать благоразумие», сказал Чичиков: «ежеминутно совещаться с благоразумием, вести с ним дру<жескую> беседу».

«Да что!» сказал Хлобуев. «Право, мне кажется, мы совсем не для благоразумия рождены. Я не верю, чтобы из нас был кто-нибудь благоразумным. Если я вижу, что иной даже и порядочно живет, собирает и копит деньгу, — не верю я и тому. На старости и его чорт попутает: спустит потом всё вдруг. И все у нас так: и благородные, и мужики, и просвещенные, и непросвещенные. Вон какой был умный мужик: из ничего нажил сто тысяч, а как нажил 100 тысяч, пришла в голову дурь сделать ванну из шампанского, и выкупался в шампанском. Но вот мы, кажется, и всё обсмотрели. Больше ничего нет. Хотите разве взглянуть на мельницу? Впрочем, в ней нет колеса, да и строенье никуда не годится».

«Что ж и рассматривать ее», сказал Чичиков.

«В таком случае пойдем домой». И они все направили шаги к дому.

На возвратном пути были виды те же. Неопрятный беспорядок так и выказывал отовсюду безобразную свою наружность. Всё было опущено и запущено.2 Сердитая баба, в замасляной дерюге, прибила до полусмерти бедную девчонку и ругала на все бока всех чертей. Какая-то философическая борода глядела с равнодушием стоическим из окошка на гнев пьяной бабы; другая борода зевала. Один чесал у себя пониже спины, другой зевал. Зевота видна была на строениях;3 крыши также зевали.


1 с завтрашнего дни станешь есть умеренней

2 Над строкой написано: Прибавилась только новая лужа посреди улицы

3 на строениях и на всем

214

Платонов, глядя на них, зевнул. «Мое-то будущее достоянье — мужики», подумал Чичиков. «Дыра на дыре и заплата на заплате!» И точно, на одной избе,1 вместо крыши, лежали целиком ворота; провалившиеся окна подперты были жердями, стащенными с господского амбара. Словом, в хозяйство введена была, кажется, система Тришкина кафтана: отрезывались обшлага и фалды на заплату локтей.

Они вошли в комнаты. Чичикова несколько поразило смешенье нищеты с некоторыми блестящими безделушками позднейшей роскоши.2 Посреди изорванной утвари и мебели — новенькие бронзы. Какой-то Шекспир сидел на чернильнице; на столе лежала какая-то ручка слоновой кости для почесыванья себе самому спины. Хлобуев отрекомендовал им хозяйку жену.3 Она была хоть куды. В Москве не ударила бы лицом в <грязь>. Платье на ней было со вкусом, по моде. Говорить любила больше о городе да о театре, который там завелся. По всему было видно, что деревню она любила еще меньше, чем муж, и что зевала она еще больше Платонова, когда оставалась одна. Скоро комната наполнилась детьми, прелестными девочками и мальчиками. Их было пятеро. Шестое принеслось на руках. Все были прекрасны. Мальчики и девочки — загляденье. Они были одеты мило и со вкусом, были резвы и веселы. И от этого самого было4 еще грустнее глядеть на них. Лучше бы одеты они были уже дурно, в простых пестрядевых юбках и рубашках, бегали себе по двору и ничем не отличались от простых крестьянских детей! К хозяйке приехала гостья. Дамы ушли на свою половину. Дети убежали вслед за ними. Мужчины остались одни.

Чичиков приступил к покупке. По обычаю всех покупщиков, сначала он охаял покупаемое имение. И охаявши его со всех сторон, сказал: «Какая же будет ваша цена?»

«Видите ли что», сказал Хлобуев. «Запрашивать с вас дорого не буду, да и не люблю: это было бы с моей стороны и


1 Вместо «Дыра на дыре ~ на одной избе» начато исправление: «Дыра на дыре [и] заплата на заплате», думал Чичиков, [глядя] увидевши, как на одной избе

2 а. Как в тексте; б. Вошедши в комнаты дома, они были поражены смешеньем нищеты с блестящими безделушками позднейшей роскоши.

3 Хлобуев вывел к ним молодую жену.

4 а. Как в тексте; б. от этого было

215

бессовестно. Я от вас не скрою также и того, что в деревне моей из ста душ, числящихся по ревизии, и пятидесяти нет на лицо: прочие или померли от эпидемической болезни, или1 отлучились беспашпортно. Так что вы2 почитайте их как бы умершими. Поэтому-то я и прошу с вас всего только тридцать тысяч».

«Ну, вот тридцать тысяч! Именье запущено, люди мертвы, и тридцать тысяч! Возьмите 25 тысяч».

«Павел Иванович!3 Я могу его заложить в ломбард в 25 тысяч; понимаете ли это? Тогда я получаю 25 тысяч и имение при мне. Продаю я единственно затем, что мне нужны скоро деньги, а при закладке была бы проволочка, надобно платить приказным, а платить нечем».

«Ну, да все-таки возьмите 25 тысяч».

Платонову сделалось совестно за Чичикова. «Покупайте, Павел Иванович», сказал он. «За именье можно всегда дать эту <цену>. Если вы не дадите за него тридцати тысяч, мы с братом складываемся и покупаем».

Чичиков испугался. «Хорошо!» сказал он: «даю 30 тысяч. Вот две тысячи задатку дам вам теперь, 8 тысяч через неделю, а остальные 20 тысяч через месяц».

«Нет, Павел Иванович, только на том условии, чтобы деньги как можно скорее. Теперь вы мне дайте 15 тысяч по крайней мере, а остальные никак не дальше, как через две недели».

«Да нет пятнадцати тысяч! Десять тысяч у меня всего теперь. Дайте соберу». То есть, Чичиков лгал: у него было двадцать.

«Нет, пожалуйста, Павел Иванович. Я говорю, что необходимо нужны пятнадцать тысяч».

«Да, право, недостает пяти тысяч. Не знаю сам, откуда взять».

«Я вам займу», подхватил <Платонов>.4

«Разве эдак», сказал Чичиков и подумал про себя: «А это однако же, кстати, что он дает взаймы. В таком случае5 завтра можно будет привезти». Из коляски была принесена шкатулка


1 Далее начато: в бегах

2 Далее начато: будете

3 а. Как в тексте; б. Не могу, Павел Иванович

4 В рукописи: Михайлов

5 Далее начато: я могу ему завтра

216

и тут же было из нее вынуто 10 000 Хлобуеву; остальные же пять тысяч обещано было привезти ему завтра; то есть обещано; предполагалось же привезти три; другие потом, денька через два или три; а если можно, то и еще несколько просрочить. Павел Иванович как-то особенно не любил выпускать из рук деньги. Если ж настояла крайняя необходимость, то все-таки, казалось ему, лучше выдать деньги завтра, а не сегодня. То есть, он поступал, как все мы: ведь нам приятно же поводить просителя. Пусть его натрет1 себе спину в передней! Будто уж и нельзя подождать ему! Какое нам дело до того, что может быть всякой час ему дорог и терпят оттого дела его! «Приходи, братец, завтра, а сегодня мне как-то некогда».

«Где ж вы после этого будете жить?» спросил Платонов Хлобуева. «Есть у вас другая деревушка?»

«Деревушки нет, а я перееду в город. Всё же равно это было нужно сделать не для себя, а для детей. Им нужны будут учителя закону божию, музыке, танцованью. Ведь этого в деревне нельзя достать!»

«Куска хлеба нет, а детей хочет учить танцованью!» подумал Чичиков.

«Странно!» подумал Платонов.

«Что ж, нужно нам чем-нибудь вспрыснуть сделку», сказал Хлобуев. «Эй, Кирюшка, принеси, брат, бутылку шампанского».

«Куска хлеба нет, а шампанское есть», подумал Чичиков.

Платонов не знал, что и думать.

Шампанское было принесено. Они выпили по три бокала и развеселились. Хлобуев развязался, стал умен и мил. Остроты и анекдоты сыпались у него беспрерывно. В речах его оказалось столько познанья людей и света! Так хорошо и верно видел он многие вещи! Так метко2 и ловко очерчивал в немногих словах соседей-помещиков, так видел ясно недостатки и ошибки всех, так хорошо знал историю разорившихся бар: и почему, и как, и отчего они разорились; так оригинально и метко умел передавать малейшие их привычки, — что они оба были совершенно обворожены его речами и готовы были признать его за умнейшего человека.


1 Пусть его понатрет

2 Так верно

217

«Послушайте», сказал Платонов, схвативши его за руку: «как вам, при таком уме, опытности и познаниях житейских, не найти средств выпутаться из вашего затруднительного положения?»

«Средства-то есть», сказал Хлобуев, и вслед за тем выгрузил им целую кучу прожектов. Все они были до того нелепы, так странны, так мало истекали из познанья людей и света, что оставалось только пожимать плечами да говорить: «Господи боже, какое необъятное расстоянье между знаньем света и уменьем пользоваться этим знаньем!» Почти все прожекты основывались на потребности вдруг достать откуда-нибудь сто или двести тысяч. Тогда, казалось ему, всё бы устроилось, как следует, и хозяйство бы пошло, и прорехи все1 бы заплатались, и доходы можно учетверить, и себя привести в возможность выплатить все долги.2 И оканчивал он речь свою: «Но что прикажете делать? Нет, да и нет такого благодетеля, который бы решился дать двести или хоть сто тысяч взаймы. Видно, уж бог не хочет».

«Да», подумал Чичиков: «этакому дураку послал бог двести тысяч».

«Есть у меня, пожалуй, трехмиллионная тетушка», сказал Хлобуев: «старушка богомольная; на церкви и монастыри дает, но помогать ближнему тугенька. А старушка очень замечательная. Прежних времен тетушка, на которую бы взглянуть стоило. У ней одних канареек сотни четыре. Моськи и приживалки, и слуги, каких уж теперь нет. Меньшому из слуг будет лет 60, хоть она и зовет его: «Эй, малой!» Если гость как-нибудь себя не так поведет, так она за обедом прикажет обнести его блюдом. И обнесут, право».

Платонов усмехнулся.

«А как ее фамилия и где она проживает?» спросил Чичиков.

«Живет она у нас же в городе, Александра Ивановна Ханасарова».

«Отчего ж вы не обратитесь к ней?» сказал с участьем Платонов. «Мне кажется, если бы она только поближе вошла в положенье


1 Далее начато: были б

2 можно учетверить и долг потом выплатить

218

вашего семейства, она бы не в силах была отказать вам, как бы ни была туга».

«Ну, нет, в силах. У тетушки натура крепковата. Это старушка-кремень, Платон Михайлыч! Да к тому ж есть и без меня угодники, которые около нее увиваются. Там есть один, который метит в губернаторы; приплелся ей в родню. Бог с ним, может быть, и успеет. Бог с ними со всеми. Я подъезжать и прежде не умел, а теперь и подавно: спина уж не гнется».

«Дурак!» подумал Чичиков. «Да я бы за этакой тетушкой ухаживал, как нянька за ребенком».

«Что ж, ведь этак разговаривать сухо», сказал Хлобуев. «Эй, Кирюшка! принеси-ка еще другую бутылку шампанского».

«Нет, нет, я больше не буду пить», сказал Платонов.

«Я также», сказал Чичиков. И оба отказались они решительно.

«Ну, так, по крайней мере, дайте мне слово1 побывать у меня в городе. 8-го июня я даю маленькой обед нашим городским сановникам».

«Помилуйте», вскрикнул Платонов. «В таком состоянии, разорившись совершенно — и еще обед?»

«Что ж делать? нельзя. Это долг», сказал Хлобуев. «Они меня также угощали».

«Что с ним делать?» подумал Платонов. Он еще не знал того, что на Руси, на Москве и других городах, водятся такие мудрецы, которых жизнь необъяснимая загадка. Всё, кажется, прожил, кругом в долгах, ни откуда никаких средств, и обед,2 который задается, кажется, последний; и думают обедающие, что завтра же хозяина потащат в тюрьму. Проходит после того 10 лет. Мудрец всё еще держится на свете, еще больше прежнего кругом в долгах и также задает обед, и все думают, что он последний, и все уверены, что завтра же потащат хозяина в тюрьму. Такой же3 мудрец был Хлобуев. Только на одной Руси можно было существовать таким образом. Не имея ничего, он угощал и хлебосольничал, и даже оказывал покровительство, поощрял всяких артистов, приезжавших в город, давал им у себя


1 Далее начато: отоб<едать>

2 кругом в долгах и обед

3 Почти такой же

219

приют и квартиру. Если <бы> кто заглянул1 в дом его, находившийся в городе, он бы никак не узнал, кто в нем хозяин. Сего дни поп в ризах служил там молебен. Завтра давали репетицию французские актеры. В иной день какой-нибудь, неизвестный никому почти в дому,2 поселялся в самой гостиной с бумагами и заводил там кабинет, и это не смущало и не беспокоило никого в доме,3 как бы было житейское дело. Иногда по целым дням не бывало крохи в доме. Иногда же задавали в нем такой обед, который удовлетворил бы вкусу утонченнейшего гастронома. Хозяин4 являлся праздничный, веселый, с осанкой богатого барина,5 с походкой человека, которого жизнь протекает в избытке и довольстве. Зато временами бывали такие тяжелые минуты, что другой давно бы, на его месте, повесился или застрелился. Но его спасало религиозное настроение, которое странным образом6 совмещалось в нем вместе с беспутною его жизнью. В эти горькие, тяжелые минуты развертывал он книгу и читал жития страдальцев и тружеников, воспитывавших дух свой быть превыше страданий и несчастий. Душа его в это время вся размягчалась, умилялся дух и слезами исполнялись глаза его. И, странное дело! — почти всегда приходила к нему в то время откуда-нибудь неожиданная помощь: или кто-нибудь из старых друзей его вспоминал о нем и присылал ему деньги; или какая-нибудь7 проезжая незнакомая барыня, христолюбивая, великодушная душа, нечаянно услышав о нем историю и тронувшись, с стремительным великодушьем женского сердца присылала ему богатую подачу; или выигрывалось где-нибудь в пользу его дело, о котором он никогда и не слышал. Благоговейно, благодарно признавал он в это время необъятное милосердье провиденья, служил благодарственный молебен и вновь начинал беспутную жизнь свою.

«Жалок он мне, право, жалок», сказал Чичикову Платонов, когда они выехали от него.8


1 Далее начато: к нему

2 какой-нибудь почти неизвестный никому в дому

3 заводил там кабинет, и никого в доме это не смущало и не беспокоило

4 И хозяин

5 с осанкой барина

6 Далее начато: соеди<нялось>

7 Далее начато: христолю<бивая>

8 выехали из двора.

220

«Блудный сын!» сказал Чичиков. «О таких людях и жалеть нечего».

И скоро они оба перестали о нем думать: Платонов — потому, что лениво и полусонно смотрел на положенья людей,1 так же, как и на всё в мире. Сердце его сострадало и щемило при виде страданий других, но впечатленья не впечатлевались глубоко в его душе. Он потому не думал о Хлобуеве, что и о себе самом не думал. Чичиков потому не думал о Хлобуеве, что все мысли были заняты приобретенною покупкою. Он исчислял, рассчитывал и соображал все выгоды купленного имения. И как ни рассматривал, на какую сторону ни оборачивал дело, видел, что во всяком случае покупка была выгодна. Можно было поступить и так, чтобы заложить имение в ломбард. Можно было поступить и так, чтобы заложить одних только мертвецов и беглых. Можно было поступить и так, чтобы прежде выпродать по частям все лучшие земли, а потом уже заложить в ломбард. Можно было распорядиться и так, чтобы заняться самому хозяйством и сделаться помещиком, по образцу Попонжогла, пользуясь его советами, как2 соседа и благодетеля. Можно было поступить даже и так,3 чтобы перепродать4 в частные <руки> имение (разумеется, если не захочется самому хозяйничать), оставивши при себе беглых и мертвецов. Тогда представлялась и другая выгода: можно было вовсе улизнуть из этих мест и не заплатить Скудронжогле денег, взятых у него взаймы. Словом, всячески, как ни оборачивал он это дело, видел, что во всяком случае покупка была выгодна. Он почувствовал удовольствие — удовольствие от того, что стал теперь помещиком; помещиком не фантастическим, но действительным помещиком, у которого есть уже и земли, и угодья, и люди. Люди не мечтательные,5 не в воображеньи пребываемые, но существующие. И понемногу начал он и подпрыгивать, и потирать себе руки, и подпевать, и приговаривать, и вытрубил на кулаке, приставивши его себе ко рту, как бы на трубе, какой-то марш. И даже выговорил вслух несколько поощрительных слов и названий себе самому, вроде мордашки и каплунчика. Но потом, вспомнивши, что он не один, притихнул вдруг,


1 смотрел на мир

2 Далее начато: прият<еля>

3 поступить и так даже

4 чтобы продать

5 люди не воображаемые

221

постарался1 кое-как замять неумеренный порыв восторгновенья, и когда Платонов, принявши кое-какие из этих звуков за обращенную к нему речь, спросил у него: «Чего?» он отвечал: «Ничего».

Тут только, оглянувшись вокруг себя, он заметил,2 что они ехали прекрасною рощей. Миловидная березовая ограда тянулась у них справа и слева. В ст<ороне> дерев мелькала белая каменная церковь.3 В конце улицы показался господин, шедший к ним навстречу, в картузе, с суковатой палкой в руке.4 Облизанной аглицкой пес, на высоких ножках, бежал перед ним.

«Стой!» сказал Платонов кучеру и выскочил из коляски. Чичиков вышел вслед за ним также из коляски. Они пошли пешком навстречу господина. Ярб уже успел облобызаться с аглицким псом, с которым, как видно, был знаком уже давно, потому что принял равнодушно в свою толстую морду живое лобызанье Азора. Так назывался аглицкой пес. Проворный пес, именем Азор, облобызавши Ярба, подбежал к Платонову, лизнул проворным языком ему руки, вскочил на грудь Чичи<кову> с намереньем лизнуть его в губы, но не достал и оттолкнутый им побежал снова к Платонову, пробуя лизнуть его хоть в ухо.4

Платонов и господин, шедший навстречу, в это время сошлись и обнялись.

«Помилуй, брат Платон! что это ты со мною делаешь?» живо спросил господин.

«Как, что?» равнодушно отвечал Платонов.

«Да как же в самом деле: три дни от тебя ни слуху, ни духу. Конюх от Петуха привел твоего жеребца. «Поехал», говорит, «с каким-то барином». Ну, хоть бы слово сказал: куды, зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я, бог знает, чего не передумал в эти дни».

«Ну, что ж делать? позабыл», сказал Платонов. «Мы заехали к Константину Федоровичу. Он тебе кланяется, сестра также. Рекомендую тебе Павла Ивановича Чичикова. Павел Иванович, — брат Василий. Прошу полюбить его так же, как и меня».


1 вдруг, и постарался

2 он увидел

3 Вместо «мелькала ~ церковь» начато: показалась на одной стороне белая каменная церковь, по другую

4 Далее начато: «Стой», сказал

4 подбежал к Платонову, вскочил к нему с намереньем лизнуть его в губы, но не достал и оттолкнутый им [лизнул его] вскочил на Чичикова и лизнул его в ухо

222

Брат Василий и Чичиков, снявши картузы, поцеловались.

«Кто бы такой был этот Чичиков?» думал брат Василий. «Брат Платон на знакомства неразборчив и, верно, не узнал, что он за человек». И оглянул он Чичикова, насколько позволяло приличие. Чичиков стоял, несколько наклонивши голову и сохранив приятное выраженье в лице.

С своей стороны, Чичиков1 оглянул также, насколько позволяло приличие, брата Василия. Он был ростом пониже Платона, волосом темней его и лицом далеко не так красив; но в чертах его лица было много жизни и одушевленья. Видно было, что он не пребывал в дремоте и спячке.

«Знаешь ли, Василий, что я придумал?» сказал брат Платон.

«Что?» спросил Василий.

«Проездиться по святой Руси. Вот именно с Павлом Ивановичем. Авось-либо это размычет и растеребит хандру мою».

«Как же так вдруг решился?» начал было говорить Василий, озадаченный не на шутку таким решеньем, и чуть было не прибавил: «И еще замыслил ехать с человеком, которого видишь в первый раз, который, может быть, и дрянь, и чорт знает что». И, полный недоверия, стал он рассматривать искоса Чичикова и увидел, что он держался необыкновенно прилично, сохраняя всё то же приятное наклоненье головы несколько на бок и почтительно-приветное выражение в лице. Так что никак нельзя было узнать, какого роду был Чичиков.

В молчаньи они пошли все трое по дороге, по <левую>2 руку которой3 находилась мелькавшая промеж дерев белая каменная церковь, по правую начинавшие показ<ыв>аться, также4 промеж дерев,5 строенья господского двора. Наконец показались и ворота. Они вступили на двор, где был старинный господский дом под высокой крышей. Две огромные липы, росшие посреди двора, покрывали почти половину его своей тенью. Сквозь опущенные вниз развесистые их ветви едва сквозили стены дома, находившего<ся> позади их. Под липами стояло несколько длинных скамеек. Брат Василий пригласил Чичикова садиться. Чичиков сел, и Платонов сел. По всему двору разливалось благоухание цветущих


1 С своей стороны и тот

2 В рукописи: по правую

3 Далее начато: мелькала

4 Далее начато: стро<енья>

5 Далее начато: господ<ские>

223

сиреней и черемух, которые, нависши отовсюду из саду в двор через миловидную березовую ограду, кругом его обходившую, казалися цветущею цепью или бисерным ожерельем,1 его короновавшим.

Ухватливый и ловкий детина лет 17, в красивой рубашке розовой ксандрейки, принес и поставил перед ними графины с водой и разноцветными квасами всех сортов, шипевшими, как газовые лимонады. Поставивши пред ними графины, он подошел к дереву и, взявши прислоненный к нему заступ, отправился в сад. У братьев Платоновых вся дворня работала в саду, все слуги были садовники, или, лучше сказать, слуг не было, но садовники исправляли иногда эту должность. Брат Василий всё утверждал,2 что без слуг можно даже и вовсе обойтись. Подать что-нибудь может всякой, и для этого не стоит заводить особого сословья; что будто русской человек по тех пор только хорош и расторопен, и красив, и развязен, и много работает, покуда он ходит в рубашке и зипуне; но что, как только заберется в немецкой сертук, станет и неуклюж, и некрасив, и нерасторопен, и лентяй. Он утверждал, что и чистоплотность у него содержится по тех пор, покуда он еще носит рубашку и зипун, и что, как только заберется в немецкой сертук — и рубашки не переменяет, и в баню не ходит, и спит в сертуке, и заведутся у него под сертуком и клопы, и блохи, и чорт знает что. В этом, может быть, он был и прав. В деревне их народ одевался как-то особенно щеголевато и опрятно, и таких красивых рубашек и зипунов нужно было далеко поискать.

«Не угодно ли вам прохладиться?» сказал брат Василий Чичикову, указывая на графины. «Это квасы нашей фабрики, ими издавна славится дом наш».

Чичиков налил стакан из первого графина — точно липец,3 который он некогда пивал в Польше: игра как у шампанского, а газ так и шибнул приятным кручком изо рта в нос. «Нектар!» сказал Чичиков. Выпил стакан от другого графина — еще лучше.

«В какую же сторону и в какие места предполагаете преимущественно ехать?» спросил брат Василий.


1 или нежным ожерельем

2 Брат Василий говорил

3 В автографе — липецк

224

«Еду я», сказал Чичиков, потирая себя рукой по колену, в сопровождении легкого покачиванья всего туловища и наклоненья1 головы на бок: «не столько по своей нужде, сколько по нужде другого. Генерал Бетрищев, близкой приятель и, можно сказать, благотворитель, просил навестить родственников. Родственники, конечно, родственниками, но отчасти, так сказать, и для самого себя; ибо, не говоря уже о пользе в геморроидальном отношении, видеть свет и коловращенье людей есть уже само по себе, так сказать, живая книга и вторая наука».

Брат Василий задумался. «Говорит этот человек несколько витиевато, но в словах его есть правда», думал <он>.2 «Брату моему Платону недостает познания людей, света и жизни». Несколько помолчав, сказал так вслух: «Знаешь ли что, брат Платон, — что путешествие может, точно, расшевелить тебя.3 У тебя душевная спячка. Ты, просто, заснул. И заснул не от пресыщения или усталости, но от недостатка живых впечатлений и ощущений. Вот я совершенно напротив. Я бы очень желал не так живо чувствовать и не так близко принимать к сердцу всё, что ни случается».

«Вольно ж принимать всё близко к сердцу», сказал Платон. «Ты выискиваешь себе беспокойства и сам сочиняешь себе тревоги».

«Как сочинять, когда и без того на всяком шагу неприятность?» сказал Василий. «Слышал ты, какую без тебя сыграл с нами штуку Леницын? — Захватил пустошь нашу, где красная горка».

«Не знает, потому и захватил», сказал Платон: «человек новой, только что приехал из Петербурга, — ему нужно объяснить, растолковать».

«Знает, очень знает. Я посылал ему сказать, но он отвечал грубостью».

«Тебе нужно было съездить самому растолковать. Переговори с ним сам».

«Ну, нет. Он чересчур уже заважничал. Я к нему не поеду. Поезжай, если хочешь, ты».


1 покачиванья всего туловища и приятного наклона

2 Далее начато: познания света и жизни действительно недостает моему

3 Далее было: Ты просто заснул

225

«Я бы поехал,1 но ведь я не мешаюсь. Он может меня и провести, и обмануть».

«Да если угодно, так я поеду», сказал Чичиков.

Василий взглянул на него и подумал: «Экой охотник ездить».

«Вы мне подайте только понятие, какого рода он человек», сказал Чичиков: «и в чем дело».

«Мне совестно наложить на вас такую неприятную комиссию, потому что одно изъяснение с таким человеком для меня уже неприятная комиссия. Надобно вам сказать, что он из простых, мелкопоместных дворян нашей губернии, выслужился в Петербурге, вышел кое-как в люди, женившись там на чьей-то побочной дочери,2 и заважничал. Задает здесь тону. Да у нас в губернии, слава богу, народ живет не глупый. Мода нам не указ, а Петербург не церковь».

«Конечно»,3 сказал Чичиков: «а дело в чем?»

«А дело, по-настоящему, вздор. У него нет достаточно земли, ну, он и захватил чужую пустошь; то есть он рассчитывал, что она не нужна, и о ней хозяева <забыли>. А у нас, как нарочно, уже испокон века собираются крестьяне праздновать там красную горку. По этому-то поводу я готов пожертвовать лучше другими, лучшими землями, чем отдать ее. Обычай для меня святыня».

«Стало быть, вы готовы уступить ему другие земли?»

«То есть, если бы он не так со мной поступил; но он хочет, как я вижу, знаться судом. Пожалуй, посмотрим, кто выиграет. Хоть на плане и не так ясно, но свидетели-старики еще живы и помнят».4

«Гм!» подумал Чичиков. «Оба-то, как вижу, с душком». И сказал вслух: «А мне кажется, что это дело обделать можно миролюбно. Всё зависит от посредника. Письмен5

6«что и для вас самих будет очень выгодно перевесть, например, на мое имя всех умерших душ, какие по сказкам последней ревизии числятся7 в имениях ваших, так чтобы я за них платил подати. А чтобы не подать какого соблазна, то передачу эту вы


1 Перед «Я бы» было начато: Да ведь

2 на чьей-то дочери

3 Перед «Конечно» было начато: А дело-то в чем

4 но есть свидетели-старики

5 Продолжение в рукописи утрачено.

6 Начало фразы в рукописи утрачено.

7 какие окажутся в последней ревизии

226

совершите посредством купчей крепости, как бы эти души были живые».

«Вот тебе», подумал Леницын: «это что-то престранное», и несколько даже отодвинулся со стулом назад, потому что совершенно озадачился.

«Я никак в том не сомневаюсь, что вы на это дело совершенно будете согласны», сказал Чичиков: «потому что это дело совершенно в том роде, как мы сейчас говорили. Совершено оно будет между солидными людьми втайне1 и соблазна никому».

Что тут делать? Леницын очутился в затруднительном положении. Он никак не мог предвидеть, чтобы мнение, им незадолго изъявленное, привело его к такому быстрому осуществленью на деле. Предложение было до крайности неожиданно. Конечно, ничего вредоносного ни для кого не могло быть в этом поступке. Помещики, всё равно, заложили бы также эти души наравне с живыми; стало быть, казне убытку не может быть никакого. Разница в том, что они были бы в одних руках, а тогда были бы в розных. Но тем не менее он затруднился. Он был законник и делец,2 и делец в хорошую сторону. Неправо не решил бы он дела ни за какие подкупы. Но тут он остановился, не зная, какое имя дать этому действию. Правое ли оно, или неправое.3 Если бы кто-нибудь другой обратился к нему с таким предложением, он мог бы сказать: «Это вздор, пустяки. Я не хочу играть в куклы, или дурачиться». Но гость уже так ему понравился, так они сошлись во многом насчет успехов просвещенья и наук, — как отказать? Леницын находился в презатруднительном положении.

Но в это время, точно как будто затем, чтобы помочь горю, вошла в комнату молодая курносенькая хозяйка, супруга Леницына, и бледная, и худенькая,4 и низенькая, и одетая со вкусом, как все петербургские дамы. За нею был внесен мамкой на руках ребенок-первенец, плод нежной любви недавно бракосочетавшихся супругов.5 Чичиков, разумеется, подошел6 тот же час к даме и, не говоря уже о приличном приветствии, одним приятным


1 Совершено оно будет втайне

2 Далее начато: Человек весь<ма>

3 Далее начато: Конечно, можно бы

4 Далее начато: как все петербургские дамы

5 Над строкой приписано: тоже довольно жиденькой

6 Чичиков подошел, разумеется

227

наклоненьем головы на бок много расположил ее в свою пользу. Затем подбежал к ребенку. Тот было разревелся; — но, однако же, Чичикову1 удалось словами: агу, агу, душенька, пощелкиваньем2 пальцев и сердоликовой печаткой от часов переманить его на руки к себе. Взявши его к себе на руки, начал он приподымать его кверху и тем возбудил в ребенке приятную усмешку, которая очень обрадовала обоих родителей.

Но от удовольствия ли, или от чего-нибудь другого, ребенок вдруг повел себя нехорошо. Жена Леницына закричала: «Ах, боже мой! он вам испортил весь фрак!»

Чичиков посмотрел: рукав новешенького фрака был весь испорчен. «Пострел бы тебя побрал, чертенок проклятой!» пробормотал он всердцах про себя.

Хозяин, и хозяйка, и мамка, все побежали за одеколоном, со всех сторон принялись его вытирать.

«Ничего, ничего, совершенно ничего», говорил Чичиков. «Может ли что-нибудь невинный ребенок?» И в то же время думал про себя. «Да ведь как метко обделал, канальченок проклятой».

«Золотой возраст!» сказал он, когда уже его совершенно вытерли, и приятное выражение возвратилось на его лицо.

«А ведь точно», сказал хозяин, обратившись к Чичикову, тоже с приятной улыбкой: «что может быть завидней ребяческого возраста: никаких забот, никаких мыслей о будущем...»

«Состоянье, на которое можно сей же час поменяться», сказал Чичиков.

«Заглаза», сказал Леницын.

Но, кажется, оба соврали. Предложи им такой обмен, они бы тут же на попятный двор. Да и что и за радость сидеть у мамки на руках да портить фраки.

Молодая хозяйка и первенец с мамкой [удалились], потому что и на нем требовалось кое-что поправить: наградив Чичикова, он и себя не позабыл. Это, повидимому, незначительное обстоятельство3 преклонило еще более хозяина к удовлетворенью4 Чичикова. Как в самом деле отказать такому приятному,


1 Далее начато: словами

2 прищелкиваньем

3 Далее начато: а. склон<ило>; б. много

4 хозяина на сторону

228

обходительному гостю, который1 столько ласк оказал его малютке и так великодушно поплатился за то собственным фраком? Леницын думал так: «Почему ж, в самом деле, не исполнить его просьбы, если уж такое его желание».

<ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ГЛАВА
В ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ РЕДАКЦИИ
>

В то самое время, когда Чичиков в персидском новом халате из золотистой термаламы,2 развалясь на диване, торговался с заезжим контрабандистом-купцом жидовского происхождения и немецкого выговора, и3 перед ними уже лежали купленная штука первейшего голландского полотна на рубашки и две бумажные коробки с отличнейшим мылом первостатейнейшего свойства (это мыло было4 то именно,5 которое он некогда приобретал6 на радзи<ви>ловской таможне,7 оно имело, действительно, свойство сообщать8 непостижимую нежность и белизну щекам изумительную) в то время, когда он, как знаток, покупал эти необходимые для воспитанного человека9 продукты, раздался гром подъехавшей кареты, отозвавшийся легким дрожаньем комнатных окон и стен, и вошел его превосходительство Алексей Иванович Леницын.

«На суд вашего превосходительства представляю: каково полотно, и каково мыло, и какова эта вчерашнего дни купленная вещица». При этом Чичиков надел на голову ермолку, вышитую золотом и бусами, и очутился, как персидский шах, исполненный достоинства и величия.

Но его превосходительство, не отвечая на вопрос, сказал с озабоченным видом:

«Мне нужно с вами поговорить об деле». В лице его заметно было расстройство.10 Почтенный купец немецкого выговора был тот же час выслан, и они остались <одни>.


1 Далее начато: поплатился так велико<душно>

2 В подлиннике: термамлы

3 Далее начато: немецкого

4 это было мыло

5 то самое

6 некогда покупал

7 Над строкой вписано: Он как знаток <2 нрзб.>

8 а. Начато: Оно было действительно перво; б. Оно имело действительно непостижимое свойство сообщать

9 для человека воспитанного

10 В лице его была видна озабоченность и расстройство

229

«Знаете ли вы, какая неприятность? Отыскалось другое завещание старухи, сделанное назад тому пять <лет>. Половина именья отдается на монастырь, а другая — обеим воспитанницам пополам, и ничего больше никому».

Чичиков оторопел.

«Но это завещанье — вздор. Оно ничего не значит. Оно уничтожено вторым».

«Но ведь это не сказано в последнем завещании, что им уничтожается первое».

«Это самоё собою разумеется. Последнее уничтожается первым. Это вздор. Это первое завещанье никуда не годится.1 Самая нелепость распоряженья уже это доказывает. Я знаю хорошо волю покойницы. Я был при ней. Кто его подписал? кто были свидетели?»

«Засвидетельствовано оно, как следует, в суде. Свидетелем был бывший совестный судья Бурмилов и Хаванов».

«Худо», подумал Чичиков: «Хаванов, говорят, честен, Бурмилов — старый ханжа, читает по праздникам апостола в церквах». — «Но вздор, вздор», сказал он вслух и тут же почувствовал решимость на всё идти. «Я знаю это лучше: я участвовал при последних минутах покойницы. Мне это лучше всех известно. Я готов присягнуть самолично...»

Слова эти и решимость на минуту успокоили Леницына. Он был очень взволнован и уже начинал было подозревать,2 не было ли со стороны Чичикова какой-нибудь фабрикации относительно завещания. Теперь укорил себя3 в подозрении. Готовность присягнуть была явным доказательством, что Чичиков <невинен>. Не знаем мы, точно ли достало бы духа у Павла Ивановича4 присягнуть на святом, но сказать это достало духа.

«Будьте покойны, я переговорю5 об этом деле с некоторыми юрисконсультами. С вашей стороны тут ничего не должно прилагать, вы должны быть совершенно в стороне. Я же теперь могу жить в городе, сколько мне угодно».


1 Далее начато: кто его по<дписал>

2 взволнован и начинал уже было опасаться

3 какой-нибудь фальши в завещании, хотя он [не] и представить себе не мог, чтобы дело бы<ло>, как оно было действительно, и укорил себя

4 духа у Чичикова

5 Будьте покойны и не заботьтесь ни о чем, я отправлюсь и переговорю

230

Чичиков тот же час приказал подать экипаж и отправился к юрисконсульту. Этот юрисконсульт был опытности необыкновенной. Уже пятнадцать лет, как он находился под судом,1 и так умел распорядиться, что никаким <образом?> нельзя было отрешить от должности. Все знали, что его за подлоги его шесть раз следовало послать2 на поселенье. Кругом и со всех сторон был он в подозрениях, но никаких нельзя было возвести явных и доказанных улик. Тут было действительно что-то таинственное, и его бы можно было смело признать колдуном, если бы история, нами описанная, принадлежала [к] временам невежества.3

Юрисконсульт поразил холодностью своего вида, замасленностью своего халата, представлявшего совершенную противоположность хорошим4 мебелям красного дерева, золотым часам под стеклянным колпаком, люстре,5 сквозившей сквозь кисейный чехол, ее сохранявший, и вообще всему, что было вокруг и носило на себе яркую печать европейского просвещения.6

Не останавливаясь, однако ж, скептической наружностью юрисконсульта, Чичиков объяснил затруднительные пункты дела и в заманчивой перспективе изобразил необходимо последующую благодарность за добрый совет и участие.

Юрисконсульт отвечал на это изображеньем неверности всего земного7 и дал тоже искусно заметить, что журавль в небе ничего не значит, а нужно синицу в руку.8

Нечего делать: нужно было дать синицу9 в руку. Скептическая холодность философа вдруг исчезла. Оказалось, что это был найдобродушнейший человек, найразговорчивый и найприятнейший в разговорах, не уступавший ловкостью оборотов самому Чичикову.


1 Далее начато: и никак нельзя было отрешить от

2 а. Все знали, что его следует за подвиги его; б. Все знали, что его за подвиги его следовало было шесть раз уже послать

3 Далее начато: Чичиков объяснил затруднительные пункты

4 противоположность весьма хорошим

5 колпаком и люстре

6 Далее начато: а. носило на себе всеобщ<ую>; б. носило на себе яркую печать всеобщего; в. носило на себе яркую печать европейского прогресса

7 всего живого

8 что синицы нечего сулить в небе, а нужно просто дать журавля в руку

9 дать журавля

231

«Позвольте1 вам вместо того, чтобы заводить длинное дело, вы, верно, не хорошо рассмотрели самое завещание:2 там, верно, есть какая-нибудь приписочка. Вы возьмите его на время к себе.3 Хотя, конечно, подобных вещей на дом брать запрещено, но если хорошенько попросить некоторых чиновников... Я с своей стороны употреблю мое участие».

«Понимаю», подумал Чичиков и сказал: «В самом деле, я, точно, хорошо не помню, есть ли там приписочка, или нет». Точно как будто и не сам писал это завещание.

«Лучше всего вы это посмотрите. Впрочем, во всяком случае», продолжал он весьма добродушно: «будьте всегда покойны и не смущайтесь ничем, даже если бы и хуже что произошло. Никогда и ни в чем не отчаивайтесь: нет дела неисправимого. Смотрите на меня: я всегда покоен. Какие бы ни были возводимы на меня казусы,4 спокойствие мое непоколебимо». Лицо юрисконсульта-философа пребывало действительно в необыкновенном спокойствии, так что Чичиков много5

«Конечно, это первая вещь», сказал <он>. «Но согласитесь, однако ж, что могут быть такие случаи и дела, такие дела и такие поклепы со стороны врагов, и такие затруднительные положения, что отлетит всякое спокойствие».

«Поверьте мне, это малодушие», отвечал очень покойно6 и добродушно философ-юрист. «Старайтесь только, чтобы производство дела было всё основано на бумагах, чтобы на словах ничего не было. И как только увидите, что дело идет к развязке и удобно к решению, старайтесь не то, чтобы оправдывать и защищать себя, — нет, просто спутать новыми вводными и, так <сказать>, посторонними статьями».

«То есть, чтобы...»

«Спутать, спутать — и ничего больше»,7 отвечал философ: «ввести в это дело посторонние, другие8 обстоятельства, которые запутали <бы> сюда и других,9 сделать сложным, и ничего больше. И там пусть после наряженный из Петербурга чиновник


1 Вместо «Позвольте» было начато: Прежде всего

2 В подлиннике: замечание

3 Далее было: вам его отпустят

4 на меня казусы, я спокоен

5 Не дописано.

6 отвечал он покойно

7 Далее начато: в простом

8 посторонние и другие

9 Далее начато: прив<ести>

232

разбирает.1 Пусть разбирает, пусть его разбирает», повторил он, смотря с необыкновенным удовольствием в глаза Чичикову, как смотрит учитель ученику, когда объясняет ему заманчивое место из русской грамматики.

«Да,2 хорошо, если подберешь такие обстоятельства, которые способны пустить в глаза мглу», сказал Чичиков, смотря тоже с удовольствием в глаза философа, как ученик, который понял заманчивое место, объясняемое учителем.

«Подберутся обстоятельства, подберутся. Поверьте, от частого упражнения и голова сделается находчивою.3 Прежде всего помните, что вам будут помогать.4 В сложности дела выигрыш многим: и чиновников нужно больше, и жалованья им больше. Словом, втянуть в дело побольше лиц. Нет [большой?] нужды, что иные напрасно попадут: да ведь им же оправдаться <легко>, им нужно отвечать на бумаги, им нужно о<т>купиться. Вот уж и хлеб. Первое дело спутать.5 Так можно спутать, так всё перепутать, что никто ничего не поймет. Я почему спокоен? Потому что знаю: пусть только дела мои пойдут похуже, да я всех впутаю в свое, и губернатора, и виц-губернатора, и полицеймейстера, и казначея, — всех запутаю.6 Я знаю все их обстоятельства: и кто на кого сердится, и кто на кого дуется, и кто кого хочет упечь. Там, пожалуй, пусть их выпутываются. Да покуда они выпутаются, другие успеют нажиться. Ведь только в мутной воде и ловятся раки. Все только ждут, чтобы запутать». Здесь юрист-философ посмотрел Чичикову в глаза опять с тем наслажденьем,7 с каким учитель объясняет8 ученику еще заманчивейшее место из русской грамматики.

«Нет, этот человек, точно, мудрец», подумал про себя Чичиков и расстался с юрисконсультом в найприятнейшем и в найлучшем расположении духа.


1 а. И там пусть приезжий петербургский чиновник наряжает; б. И там пусть приезжий петербургский чиновник разбирает.

2 Вместо «Да» было начато: Так

3 Далее начато: Помни<те>

4 Далее было: потому что, как только дело станет сложно, тут многие выиграют

5 В сложности дела выигрыш многим. В мутной воде только и ловятся раки. Словом, вы здесь даже [сделаете благодеяние <1 нрзб.>] облагодетельствуете многих беспомощных. Поверьте мне, что, как только обстоятельства становятся критические, первое дело спутать.

6 Далее начато: положим, на иного и нелепо

7 в глаза с таким наслажденьем

8 Далее начато: еще более

233

Совершенно успокоившись и укрепившись,1 он с небрежной ловкостью бросился на эластические подушки2 коляски, приказал Селифану откинуть кузов назад (к юрисконсульту он ехал с поднятым кузовом и даже застегнутой кожей) и расположился точь в точь, как отставной гусарский полковник, или сам Вишнепокромов, — ловко подвернувши одну ножку под другую, обратя с приятностью ко встречным лицо, сиявшее из <под> шелковой новой шляпы, надвинутой несколько на ухо. Селифану было приказано держать направленье3 к гостиному двору. Купцы, и приезжие, и туземные, стоя у дверей лавок, почтительно снимали шляпы, и Чичиков не без достоинства приподнимал им в ответ свою. Многие из них уже были ему знакомы, другие были хотя приезжие, но очарованные ловким видом умеющего держать себя господина,4 приветствовали его, как знакомые. Ярманка в городе Тьфуславле не прекращалась. Отошла конная и земледельческая, началась с красными товарами для господ просвещенья высшего. Купцы, приехавшие на колесах, располагали назад не иначе возвращаться, как на санях.

«Пожалуйте-с, пожалуйте-с!» говорил у суконной лавки, учтиво рисуясь, с открытой головой и шляпой в руке на отлете, картинно двумя пальцами держал бритой круглой подбородок, с выражень<ем> тонкости просвещенья в лице.5

Чичиков вошел в лавку. «Покажите-ка мне, любезнейший, суконца».

Благоприятный купец тотчас приподнял вверх открывавшуюся доску стола и, сделавши таким образом себе проход, очутился в лавке, спиною к товару и лицом к покупателю. Ставши спиной к товарам и лицом к покупателю, купец, с обнаженной головой и шляпой на отлете, еще раз приветствовал Чичикова.6 Потом надел шляпу и, приятно нагнувшись, обеими же руками упершись в стол, сказал так:


1 успокоившись, так сказать, укрепившись

2 бросился на пуховки

3 ловко подвернувши одну ножку под другую, и повелел Селифану держать направленье

4 держать себя барина

5 Между строк абзаца «Пожалуйте-с ~ в лице» наброски исправлений: над зачеркнутым словом «шляпой»: немецкой сертук московского шитья Над словами: «[держал] картинно» только чуть державший Исправления, видимо, не закончены и связного стройного текста не дают.

6 купец еще раз приветствовал Чичикова

234

«Какого рода сукон-с, английских мануфактур или отечественной фабрикации предпочитаете?»

«Отечественной фабрикации», сказал Чичиков: «но только лучшего1 сорта, который называется аглицким».

«Каких цветов пожелаете иметь?» вопросил купец, всё так <же> приятно колеблясь на двух упершихся в стол руках.

«Цветов темных, оливковых или бутылочных с искрою, приближающих, так сказать, к бруснике», сказал Чичиков.

«Могу сказать, что получите первейшего сорта,2 лучше которого не можете в обеих столицах», говорил купец, <1 нрзб.> доставать сверху штуку. Бросил ее ловко на стол, разворотил с другого конца и поднес к свету и погладил рукой. «Каков отлив-с. Самого модного, последнего вкуса». Сукно блистало, как шелковое. Купец чутьем пронюхал, что пред ним стоит знаток сукон, и не захотел начинать с десятирублевого.

«Порядочное», сказал Чичиков, слегка погладивши. «Но знаете ли, почтеннейший, покажите мне сразу то, что вы напоследи показываете, да и цвету больше того... больше искрасно, больше чтобы искры было».3

«Понимаю-с, вы истинно желаете такого цвета, какой нонче4 в Пе<тербурге> входит. Есть у меня сукно отличнейшего свойства. Предуведомляю, что высокой цены, но и высокого достоинства».

«Давайте. О цене <ни> слова».

Штука упала сверху. Купец ее развернул еще с бо̀льшим искусством, поймал другой конец и развернул точно шолкову материю, поднес ее Чичикову так, что <тот> имел возможность не только рассмотреть ее,5 но даже понюхать, сказавши только: «Вот-с сукно-с. Цвету наваринского дыму с пламенем».

О цене условились.6 Железный аршин, подобный жезлу чародея, отхватил тут же Чичикову на фрак, на панталоны.7


1 Над строкой начато: имен<но?>

2 Далее начато: Какое-с можете в обеих

3 покажите мне еще лучше и моднее <?> [у вас я зн<аю>] которого, знаете, не всякому показываете, да и цвету-то немножко больше искрасно, больше чтобы в нем искры было.

4 Далее начато: только что в высших

5 В подлиннике: его

6 Далее начато: Тут же отхватил железный аршин, подобный жезлу чародея

7 Далее начато: Купец ловко взял в зубы конец надрезанного ножницами края и разодрал сукно во всю его двухаршинную

235

Сделавши ножницами нарезку, купец произвел обеими руками ловкое дранье сукна во всю его ширину, при окончаньи которого поклонился Чичикову1 с наиобольстительнейшею приятностью. Сукно тут же было свернуто и ловко заверчено в бумагу, сверток завертелся под легкой бичевкой. Чичиков хотел было лезть в карман, но почувствовал приятное окружение своей поясницы чьей-то весьма деликатной рукой, и уши его услышали: «Что вы здесь покупаете, почтеннейший?»

«А! приятнейше-неожиданная встреча», сказал Чичиков.

«Приятное столкновенье», сказал2 голос то<го> же самого, который окружил его поясницу. Это был Вишнепокромов. «Готовился было пройти лавку без вниманья, вдруг вижу знакомое лицо, как отказаться от приятного удовольствия. Нечего сказать, сукна в этом году несравненно лучше. Ведь это стыд, срам. Я никак не мог было отыскать. Я готов тридцать рублей, сорок рублей, возьми пятьдесят даже, но дай хорошего. По мне, или иметь вещь, которая бы, точно, была уже отличнейшая, или уж лучше вовсе не иметь. Не так ли?»

«Совершенно так», сказал Чичиков. «Зачем же трудишься, как не затем, чтобы, точно, иметь хорошую вещь?»

«Покажите мне сукна средних цен», раздался позади голос, показавшийся Чичикову знакомым. Он оборотился: это был Хлобуев. По всему видно было, что он покупал сукно не для прихоти,3 потому что сертучек был больно протерт.

«Ах, Павел Иванович, позвольте мне с вами наконец поговорить. Вас нигде не встретишь. Я был несколько раз, всё вас нет и нет».

«Почтеннейший, я так был занят, что, ей, ей, нет времени». Он4 поглядел по сторонам, как бы от объяснения улизнуть, и увидел входящего в лавку Муразова. «Афанасий Васильевич. Ах, боже мой», сказал Чичиков: «вот приятное столк<новение>». И вслед за ним повторил Вишнепокромов: «Афанасий Васильевич», повторил <Хлобуев>: «Афанасий Васильевич». И, наконец,


1 а. Начато: поклонился Чичикову наиприятнейшим; б. поклонился Чичикову благовоспитаннейшим образом

2 Далее начато: тот голос

3 это был Хлобуев. Сукно ему, как видно, действительно нужно

4 Далее начато: огляну<лся>

236

благовоспитанной купец, отнеся шляпу от головы настолько, сколько могла рука, и, всем <телом?> подавшись вперед, произнес: «Афанасию Васильевичу наше нижайшее почтенье».1 На лицах напечатлелась та услужливость, какую оказывает миллионщикам собачье отродье людей.

Старик раскланялся со всеми и обратился прямо к Хлобуеву:2 «Извините меня, я, увидевши издали, как вы вошли в лавку, решился вас побеспокоить. Если вам будет через <1 нрзб.> свободно и по дороге мимо моего дома, так сделайте милость, зайдите на малость времени. Мне с вами нужно будет переговорить».

Хлобуев3 сказал: «Очень хорошо, Афанасий Васильевич».4

«Какая прекрасная погода у нас, Афанасий Васильевич», сказал Чичиков.

«Не правда ли, Афанасий Васильевич», подхватил5 Вишнепокромов. «Ведь это необыкновенно».

«Да-с, благодаря бога, не дурно. Но нужно бы дождичка для посева».

«Очень, очень бы нужно», сказал Вишнепокромов, «даже и для охоты хорошо».

«Да дождика бы очень не мешало», сказал Чичиков, которому совсем не нужно было дождика, но как уже приятно согласиться с тем, у кого миллион.6

«У меня просто голова кружится», сказал Чичиков: «как подумаешь, что у этого человека 10 милльонов. Это, просто, даже невероятно».

«Противузаконная, однако ж, вещь», сказал Вишнепокромов: «капиталы не должны быть в одних <руках>. Это теперь предмет трактатов во всей Европе. Имеешь деньги, ну, сообщай <?> другим. Угощай, давай балы, производи благодетельную роскошь, которая дает хлеб мастерам, ремесленникам».


1 Далее начато: а. У всех на лицах оказалась та собачья услужливость, какую оказывает люд ми<ллионщикам>; б. У всех на лицах оказалась та собачья услужливость, какую оказывает грешный люд вся<кому>

2 Далее начато: Я, увидевши, что вы

3 Перед «Хлобуев» было начато: Как же, очень свободно

4 Далее было: и старик, раскланявшись [вновь] со всеми, вышел.

5 Далее начато: Мура<зов>

6 «Какая прекрасная погода ~ у кого миллион» вписано.

237

«Это я не могу понять», сказал Чичиков. «Десять миллионов, и живет как простой мужик. Ведь это с десятью милльонами чорт знает что можно сделать. Ведь это можно так завести, что и общества другого у тебя не будет, как генералы да князья».

«Да-с», прибавил купец: «у Афанасия Васильевича при всех почтенных качествах непросветительности много.1 Если купец почетной, так уж он не купец: он некоторым образом есть уже негоциант. Я уж тогда должен себе взять и ложу-с в театре.2 И дочь уж я за простого полковника, нет-с, не выдам;3 я за генерала, иначе я ее не выдам. Что мне полковник? Обед мне уж не кухарка, мне кондитер.4 И не то-то <?> у меня простой <дом?>,5 а кабинет московской <1 нрзб.>.»

«Да что говорить, помилуйте», сказал Вишнепокромов:6 «с десятью миллионами чего не сделать? Дайте мне десять миллионов, вы посмотрите, что я сделаю».

«Нет», подумал Чичиков: «ты-то не много сделаешь толку с десятью миллионами. А вот если б мне десять миллионов,7 я бы, точно, кое-что сделал».

«Нет, если бы мне теперь, после этих страшных опытов, десять миллионов», подумал Хлобуев: «[После этакого страшного] опыта8 узнаешь цену9 всякой копейки. Э, теперь бы я не так». И потом, подумавши,10 спросил себя внутренно: «точно ли бы теперь умней распорядился», и, махнувши рукой, прибавил: «Кой чорт, я думаю также бы растратил, как и прежде», и, вышед из лавки, сгорал, желая знать,11 что объявит ему Муразов.

«Вас жду,12 Петр Петрович», сказал Муразов, увидевши входящего Хлобуева: «Пожалуйте ко мне в комнатку», и он повел Хлобуева в комнатку, уже знакомую читателю, неприхотливее


1 прибавил купец, «действительно это непросветительность»

2 Я уж должен себе и ложу-с взять в театре.

3 Далее начато: я за негоцианта

4 Обед мне уж должен кондитер поставлять, а не то что кухарка.

5 Далее было: а библиотека

6 Далее начато: чего не

7 Далее начато: я бы конечно сделал ко<е-что>

8 Вместо «Нет, если бы ~ опыта»: а. Начато: «Да если бы мне десять миллионов», подумал Хлобуев: «я бы не так теперь поступил, как прежде. После этакого страшного; б. «Да если бы мне десять миллионов», подумал Хлобуев: «не прожил бы так безумно. После такого страшного

9 узнаешь цену денег.

10 И несколько минут подумавши

11 и вышедши из лавки, отправился к Муразову, желая знать

12 Вместо «Вас жду» было: Ну что

238

которой нельзя было найти1 и у чиновника, получающего семьсот рублей в год жалованья.

«Скажите, пожалуйста, ведь теперь, я полагаю, обстоятельства ваши получше? После тетушки все-таки вам досталось кое-что».

«Да как вам сказать, Афанасий Васильевич. Я не знаю, лучше ли мои обстоятельства. Мне досталось всего пятьдесят душ крестьян и тридцать тысяч денег, которыми я должен был расплатиться с частью моих долгов, и у меня2 вновь ровно ничего.3 А главное дело, что дело по этому завещанью самое нечистое. Тут, Афанасий Васильевич, завелись такие мошенничества. Я вам сейчас расскажу, и вы подивитесь, что такое делается. Этот Чичиков...»

«Позвольте, Петр Петрович, прежде чем говорить об этом Чичикове, позвольте поговорить собственно о вас. Скажите мне, сколько, по вашему заключению, было <бы> для вас удовлетворительно и достаточно затем, чтобы совершенно выпутаться из обстоятельств?»4

«Мои обстоятельства трудные», сказал Хлобуев. «Да чтобы выпутаться из обстоятельств, расплатиться совсем и быть в возможности жить самым умеренным образом, мне нужно, по крайней мере, 100 тысяч, если не больше, словом мне это невозможно».

«Ну, если бы это у вас было, как бы вы тогда повели жизнь свою?»

«Ну, я бы тогда нанял себе квартирку, занялся бы воспитаньем детей, о себе нечего уже думать, карьер мой кончен5 — я уж никуды не гожусь».

«А почему ж вы никуды не годитесь?»

«Да куды ж мне, сами посудите. Мне нельзя начинать с канцелярского писца. Вы не забывайте,6 что у меня семейство. Мне сорок, у меня уж и поясница болит, я обленился. А должности мне поважнее не дадут,7 я ведь не на хорошем счету.


1 неприхотливее которой не было

2 Далее начато: ровно ничего

3 Далее начато: Тут А<фанасий Васильевич>

4 Далее начато: Хлобуев

5 Вместо «о себе ~ кончен»: потому что мне самому уже не служить

6 Вы позабыли

7 Мне не дадут поважнее

239

Я признаюсь вам, я бы и сам не взял наживной должности. Я человек хоть и дрянной, и картежник, и всё, что хотите, но взятков брать я не стану. Мне не ужиться с Красноносовым да Самосвистовым».

«Но всё, извините-с, я не могу понять, как же быть без дороги, как идти не по дороге, как ехать, когда нет земли под ногами, как плыть, когда челн не на воде.1 А ведь жизнь — путешествие. Извините, Петр Петрович, те господа ведь, про которых вы говорите, всё же они на какой-нибудь дороге, всё же они трудятся. Ну, положим, как-нибудь своротили, как случается со всяким грешным, да есть надежда, что опять набредут.2 Всё же не один он работает,3 есть надежда, что и набредет.4 Но как тому попасть на какую-нибудь дорогу, кто остается праздно? Ведь дорога не придет ко мне.

Как жить на свете не прикрепленну ни к чему, [как не иметь] [когда всяк] какой-нибудь да должен исполнять долг. Поденщик ведь и тот служит [и счастлив]. Он ест грошевой хлеб, да ведь он его добывает и чувствует интерес своего занятия».5

«Поверьте мне, Афанасий Васильевич, я чувствую совер<шенно> справедливость, но говорю вам, что во мне решительно погибла, умерла всякая деятельность — не вижу я, что могу сделать какую-нибудь пользу кому-нибудь на свете. Я чувствую, что я решительно бесполезное бревно. Прежде, покамест был помоложе, так мне казалось, что всё дело в деньгах, что если бы мне в руки сотни тысяч, я бы осчастливил множество.6 Помог бы бедным художникам,7 завел бы библиотеки, полезные заведения, собрал бы коллекции. Я человек не без вкуса и, знаю, во многом мог бы гораздо лучше распорядиться тех наших богачей, которые всё это делают бестолково. А теперь вижу, что и это суета, и в этом не много толку. Нет, Афанасий Васильевич, никуда не гожусь, ровно никуда, говорю вам. На малейшее дело неспособен».


1 Далее начато: А ведь жизнь путешествовать

2 своротили, да есть надежда, что возвратятся.

3 Вместо: «Всё же не один он работает» было: Кто идет, нельзя чтоб не пришел

4 Далее начато: найти

5 «Как жить ~ своего занятия» вписано на полях.

6 Далее начато: Я имею вкус

7 Далее начато: выстро<ил>

240

«Послушайте, Петр <Петрович>, но ведь вы же молитесь, ходите в церковь, не пропускаете, я знаю, ни утрени ни вечерни. Но вам хоть и не хочется рано вставать, но ведь вы встаете и идете, идете в четыре часа утра, когда никто не подымается».

«Это другое дело, Афанасий Васильевич. Я это делаю для спасения души, потому что убежден, что этим хоть сколько-нибудь выкуплю1 праздную жизнь, что как я ни дурен,2 но смиренные молитвы3 все-таки что-нибудь значат у бога. Скажу вам, что я молюсь, даже и без веры, но все-таки молюсь. Слышится только, что есть господин, от которого всё зависит, как лошадь и скотина, которою пашем, знает чутьем того, <кто> запрягает».4

«Стало быть, вы молитесь затем, чтобы угодить тому, которому молитесь, чтобы спасти свою душу, и это дает вам силы и заставляет вас подыматься рано с постели. Поверьте, что если вы взяли<сь> за должность свою таким образом, как бы вы ею служили тому, кому вы молитесь, у вас бы появилась деятельность, и вас никто из людей не в силах охладить».

«Афанасий Васильевич, вновь скажу вам, это другое. В первом случае я вижу, что я все-таки делаю. Говорю вам, что я готов пойти в монастырь и самые тяжкие, какие на меня ни наложат, труды и подвиги я буду исполнять там, потому что не мое дело рассуждать там, я уверен,5 что взыщется <с тех>, которые заставили меня делать; там я повинуюсь и знаю, что богу повинуюсь».

«А зачем же так вы не рассуждаете и в делах света?6 Ведь и в свете мы должны служить богу. Если и другому кому служим, мы потому только служим, будучи уверены, что так бог велит, а без того мы бы и не служили. Что ж другое все способности и дары, которые розные у всякого? Ведь это орудия


1 сколько-нибудь заглажу

2 как я ни скверен самому себе

3 Далее начато: и некоторое насилие себя для

4 а. как лошадь и скотина домашняя слышит, что есть господин, кото<рый>; б. как лошадь и скотина, которою пашем, знает чутьем своего господина, имеющего право

5 я буду исполнять, потому что я вижу, для кого я [исполняю] делаю. Там я уверен

6 Далее было: Разве способности и различные, которыми нас бог наделил, не есть те же орудия, которыми мы должны молиться

241

моленья нашего.1 То — словами, а это делом. Ведь вам же в монастырь нельзя идти: вы прикреплены к миру, у вас семейство».

Здесь Муразов замолчал. Хлобуев тоже замолчал.

«Так вы полагаете, что если бы, например, у <вас> было двести тысяч, так вы <бы> могли упрочить жизнь и повести отныне жизнь расчетлив<ее>?»

«То есть, по крайней мере, я займусь тем, что можно будет сделать,2 — займусь воспитаньем детей, буду иметь в возможности доставить им хороших учителей».

«А сказать ли вам на это, Петр Петрович, что чрез два года будете опять кругом в долгах, как <в> шнурках?»

Хлобуев несколько помолчал и начал с расстановкою: «Однако ж, после этаких опытов»...3

«Да что ж опыты»,4 сказал Муразов <1 нрзб.>: «Ведь я вас знаю. Вы человек <с> доброй душой: к вам придет приятель, попросит взаймы, вы ему дадите; увидите бедного человека5 — вы захотите помочь;6 приятный гость придет к вам — захотите7 получше угостить,8 да и покоритесь первому доброму движенью, а расчет и позабываете. И позвольте вам, наконец, сказать по искренности, что детей-то своих вы не в состоянии воспитать. Детей своих воспитать может только тот отец, который уж сам выполнил долг свой. Да и супруга ваша, она и доброй души, она совсем не так воспитана, чтобы детей воспитать. Я даже думаю — извините меня, Петр Петрович, — не во вред ли детям будет даже и быть с вами!»

Хлобуев призадумался; он начал себя мысленно осматривать со всех сторон и наконец почувствовал, что Муразов был прав отчасти.9

«Знаете ли, Петр Петрович, отдайте мне на руки это — детей,


1 мы должны служить богу, а не кому иному, кто одарил, ведь об <этом> никто даже и не спорит. Способности и дары, которые у нас у всякого разные, у всякого ведь это орудия моленья нашего.

2 Далее было начато: Буду воспи<тывать>

3 Хлобуев задумался и сказал: «Ну, мне после этаких опытов

4 Да что ж тут толковать

5 вы ему дадите; придет бедный человек —

6 Вместо «увидите ~ помочь» начато исправление: человек представит в<ам>

7 Вместо «приятный гость ~ захотите»: получите угощенье — гостя захотите

8 Далее начато: а расчет

9 Хлобуев сильно задумался. Он чувствовал, что Муразов прав

242

дела, оставьте и семью вашу, и детей: я их приберегу. Ведь обстоятельства ваши таковы, что вы в моих руках; ведь дело идет к тому, чтобы умирать с голоду. Тут уже на всё нужно решаться. Знаете ли вы Ивана Потапыча?»

«И очень уважаю, даже несмотря на то, что он ходит в сибирке», сказ<ал Хлобуев>.

«Иван Потапыч был милльонщик. Выдал дочерей своих за чиновников, жил как царь; а как обанкрутился, что ж делать, пошел в прикащики... Не весело-то было ему с серебряного блюда перейти за простую миску: казалось-то, что и руки к чему, ни к чему не подымались. Теперь Иван Потапыч мог бы хлебать с серебряного блюда, да уж не хочет.1 У него уж набралось бы опять, да он говорит: «Нет, Афанасий Иванович, служу я теперь уж не себе, и <не> для себя, а2 потому, что бог так <судил>. По своей воле не хочу ничего делать.3 Слушаю вас, потому что бога хочу слушаться, а не людей, и так как бог4 устами лучших людей5 только говорит. Вы умнее меня, а потому не я отвечаю, а вы».6 Вот что говорит Иван Потапыч; а он, если сказать по правде, в несколько раз умнее меня».

«Афанасий Васильевич, вашу власть и я готов над собою <признать>, ваш слуга и что хотите, отдаюсь вам. Но не давайте7 работы свыше сил, я не Потапыч и8 говорю вам, что ни на что доброе не гожусь».

«Не я-с, Петр Петрович, наложу-с <на> вас, а так как вы хотели бы послужить, как говорите сами, так <вот> вам богоугодное дело. Строится в одном месте церковь доброхотным дательством благочестивых людей. Денег нестает, нужен сбор.9 Наденьте простую10 сибирку, ведь вы теперь простой человек, разорившийся дворянин и тот же нищий, что ж тут чиниться. Да с книгой в руках, на простой тележке и отправляйтесь по городам и деревням. От архиерея вы получите благословенье и шнурованную книгу, да и с богом».


1 Далее начато: Он

2 Далее начато: бог<у>

3 Далее начато: Вас, Афанасий Васильевич

4 Далее начато: иначе не говорит, как (эти слова остались незачеркнутыми)

5 устами умных людей

6 Далее начато: отв<ечаете>

7 Но молю вас, не давайте

8 Далее начато: ровно

9 Далее начато: Поезжайте [на простой] в простой тележке [собирать приношенья] с книгой

10 Наденьте даже простую

243

Петр Петрович был изумлен1 этой совершенно новой должностью. Ему, все-таки дворянину некогда древнего рода, отправиться с книгой в руках просить на церковь! Ему с его хворостью трястись2 на телеге... А между тем вывернуться3 и уклониться нельзя: дело богоугодное.4

«Призадумались?» сказал Муразов. «Вы здесь5 две службы сослужите: одну службу богу, а другую мне».

«Какую же вам?»

«А вот какую. Так как вы отправитесь6 по тем местам, где я еще не был, так вы узнаете-с на месте всё: как там живут мужички, где побогаче, где терпят нужду7 и в каком состояньи все. [Скажу вам, что мужичков люблю оттого, может быть, что я и сам из мужиков. Но дело в том, что завелось меж ними много всякой мерзости.] Раскольники там и всякие-с бродяги смущают их, восстановляют их против властей и порядков,8 а если человек притеснен, так он легко восстает. Что ж, будто трудно подстрекнуть человека, который, точно, терпит. Да дело в том, что не снизу должна начинаться расправа. Уж тогда плохо,9 когда пойдут на кулаки: уж тут никакого толку не будет, только ворам пожива. Вы человек умный, вы рассмотрите, узнаете, где действительно терпит человек от других, а где от собственного неспокойного нрава,10 да и расскажите мне потом всё это.11 Я вам на всякой случай небольшую сумму дам на раздачу тем, которые уже и действительно терпят безвинно. С вашей стороны будет также полезно утешить их словом и получше12 истолковать им то, что бог велел переносить13 безропотно, и молиться в это время, когда несчастлив, а не буйствовать и расправляться самому. Словом, говорите им, никого не возбуждая ни


1 Петр Петрович остановился, он был изумлен

2 просить на церковь! притом трястись

3 А вывернуться

4 Вместо «А между ~ нельзя» начато исправление: Но в то же время и дум<ать> Над строкой начато: Но в чем же подвиги? Какая же любовь к богу, когда Далее начато: он с д<осады?>

5 «Этим вы здесь

6 Вы так как отправитесь

7 где побогаче, где победнее

8 смущают их. Иные и против властей их восстановляют. Дело в то<м>

9 Вместо «Уж тогда плохо»: «Дело плохо

10 неспокойного характера

11 Далее начато: а сами возьмите с собой на раздачу тем, которые чрез<вычайно> бедны

12 Далее начато: объяснить что бо<г>

13 Далее начато: а не рас<правляться?>

244

против кого, а всех примиряя. Если увидите в ком противу кого бы то ни было ненависть, употребите всё усилие».

«Афанасий Васильевич, дело, которое вы мне поручаете», сказал Хлобуев: «святое дело; но вы вспомните, кому вы его поручаете. Поручить его можно человеку почти святой жизни, который бы и сам уже <умел> прощать другим».

«Да я и не говорю, чтобы всё это вы исполнили, а по возможности, что можно.1 Дело-то в том, что вы всё-таки приедете с большими познаньями тех мест, и будете иметь понятие, в каком положении находится тот край. Чиновник2 никогда не столкнется3 с лицом, да и мужик-то с ним не будет откровенен. А вы, прося на церковь, загляните ко всякому и к мещанину, и к купцу, и будете иметь случай расспросить всякого. Говорю-с вам это4 по той причине, что генерал-губернатор особенно теперь нуждается в таких людях; и вы5 мимо всяких канцелярских повышений получите такое место,6 где не бесполезна будет ваша жизнь».

«Попробую,7 приложу старанья, сколько хватит сил»,8 сказал Хлобуев, и в голосе его было заметно ободренье, спина распрямилась,9 и голова приподнялась, как у человека, которому светит надежда. «Вижу, что вас бог наградил разуменьем, и вы знаете иное лучше нас, близоруких людей».10

«Теперь позвольте вас спросить», сказал Муразов: «что ж Чичиков и какого роду <дело>?»

«А <про> Чичикова я вам11 расскажу вещи неслыханные. Делает он такие дела... Знаете ли, Афанасий Васильевич, что завещание ведь ложное. Отыскалось настоящее, где12 всё именье принадлежит воспитанницам».

«Что вы говорите? Да ложное-то завещание кто смастерил?»


1 что можно-с

2 Какой-нибудь чиновник

3 Вместо «никогда не столкнется» над строкой начато: не имеет возможности

4 Далее начато: а. потому; б. зная

5 и если вы

6 Далее начато: на котором точно

7 Далее начато: употреблю всё старанье, сказал

8 Далее начато: не взыщите

9 спина несколько распрямилась

10 сказал Хлобуев «[что] вижу, что вас бог наградил разуменьем и вы много знаете лучше нас, людей близоруких

11 Далее начато: то расскажу, что

12 Далее начато: говор<ят>

245

«В том-то и дело, что премерзейшее дело. Говорят: Чичиков. И что подписано завещание уже после смерти. Нарядили какую-то бабу на место покойницы, и она уже подписала. Словом, дело соблазнительнейшее.1 Говорят, тысячи просьб поступило с разных сторон. К Марье Еремеевне теперь подъезжают женихи. Двое уж чиновных лиц из-за нее дерутся. Вот какого роду дело, Афанасий Васильевич!»

«Не слышал2 об этом я ничего, а дело, точно, не без греха.3 Павел Иванович Чичиков, признаюсь, для меня презагадочный <человек>», сказал Муразов.4

«Я подал от себя также просьбу, затем, чтобы напомнить, что существует ближайший наследник».

«А мне пусть их все передерутся»,5 думал Хлобуев, выходя. «Афанасий Васильевич не глуп.6 Он дал мне это порученье, верно, обдумавши. Исполнить его, вот и всё». И он стал думать о дороге, в то время, когда Муразов всё еще повторял в себе: «Презагадочный для меня человек Павел Иванович Чичиков. Ведь если бы с этакой волей и настойчивостью да на доброе дело!»7

А между тем,8 в самом деле по судам шли просьбы за просьбой. Оказались родственники, о которых и не слышал никто. Как птицы9 слетаются на мертвечину,10 так всё налетело на несметное имущество, оставшееся после старухи:11 доносы на Чичикова, на подложность последнего завещания, доносы на подложность и первого завещания, улики в покраже и в утаении сумм.12 Явились даже13 улики на Чичикова в покупке мертвых душ, в провозе контрабанды во время бытности его еще при таможне. Выкопали всё, разузнали его прежнюю историю. Бог весть, откуда всё это пронюхали и знали. Только были улики даже и в таких делах, об которых, думал Чичиков, кроме его и четырех стен, никто не знал. Покамест всё это было еще судейская


1 Далее было: подозревают в участии и чиновников. Уж говорят, и генерал-губернатор знает

2 Перед «Не слышал» было начато: Изво<льте?>

3 точно дело, как вижу, не совсем чистовато

4 Далее было: а. и заду<мался>; б. и призадумался

5 Далее начато: ска<зал>

6 Далее начато: Его порученье, как вижу, не без смыслу

7 Далее начато: чего бы нельзя

8 Далее начато: заварилось

9 Как вороны

10 Далее начато: а. так все по<днялось>; б. так всё закружилось

11 Далее начато: оказ<ались>

12 в покраже сумм

13 Далее начато: биографии

246

тайна и до ушей его не дошло, хотя верная записка юрисконсульта, которую он вскоре получил, несколько дала ему понять, что каша заварится. Записка была краткого содержания: «Спешу вас уведомить, что по делу1 будет возня, но помните, что тревожиться никак2 не следует. Главное дело — спокойствие. Обделаем всё». Записка эта успокоила совершенно его. «[Этот человек] точно гений», сказал Чичиков.3

В довершенье хорошего, портной в это время принес [платье].4 <Чичиков> получил5 желанье сильное посмотреть на самого себя в новом фраке наваринского пламени с дымом. Натянул штаны, которые обхватили его чудесным образом со всех сторон, так что хоть рисуй. Ляжки так славно обтянуло, икры тоже,6 сукно обхватило все малос<ти>,7 сообща им еще бо̀льшую упругость. Как затянул он позади себя пряжку, живот стал точно барабан. Он ударил по нем тут8 щеткой, прибавив: «Ведь какой дурак, а в целом он составляет картину!» Фрак, казалось, был сшит еще лучше штанов: ни морщинки, все бока обтянул, выгнулся на перехвате, показавши весь его перегиб.9 На замечанье Чичикова, <что> под правой мышкой немного жало, портной только улыбался: [от] этого еще лучше прихватывало на талии. «Будьте покойны, будьте покойны насчет работы», повторял он с нескрытым торжеством.10 «Кроме Петербурга, нигде так не сошьют». Портной был сам из Петербурга и на вывеске11 выставил: Иностранец из Лондона12 и Парижа. Шутить он не любил и двумя городами разом хотел заткнуть глотку всем другим портным так, чтобы впредь никто не появился с такими городами, а пусть себе пишет из какого-нибудь Карлсеру или Копенгара.


1 что по делу нашему

2 тревожиться ничем

3 успокоила решительно Чичикова. «Этот человек решительный гений», сказал он по прочтении записки

4 Вместо «В довершенье ~ платье: «Петрушка, ты ступай за портным, что он, бездельник, не несет мне платье».

5 Вместо «получил» было начато: и захоте<лось>

6 Ляжки такие, молодец, икры полные

7 Далее начато: и дало еще

8 тут же себя

9 ни морщинки, так и обтянул все бока, на перехвате показав его ловкой перегиб

10 Вместо «На замечанье ~ торжеством» было начато: Под правой мышкой только немного жало, но от этого еще лучше прихватывало на талие. Портной, который стоял в полном торжестве и говорил только: будьте

11 на вывеске своей

12 Далее начато: из Петер<бурга>

247

Чичиков великодушно расплатился с портным и, оставшись один,1 стал рассматривать себя на досуге в зеркале, как артист, с эстетическим чувством2 и con amore.3 Оказалось, что всё как-то было еще лучше, чем прежде: щечки интереснее, подбородок заманчивей, белые воротнички давали тон щеке, атласный синий галстук давал тон воротничкам. Новомодные складки манишки давали тон галстуку, богатый бархатный <жилет> давал <тон> манишке, а фрак наваринского дыма с пламенем, блистая, как шелк, давал тон всему. Поворотился направо — хорошо! Поворотился налево — еще лучше! Перегиб такой, как у каммергера4 или у такого господина, который так чешет по-французски,5 который, даже и рассердясь выбраниться не умеет на русском языке, а распечет французским диалектом. Деликатность такая! Он попробовал, склоня голову несколько на бок, принять позу, как бы адресовался к даме средних лет и последнего просвещения: выходила, просто, картина. Художник, бери кисть и пиши. В удовольствии, он совершил тут же легкой прыжок, вроде антраша. Вздрогнул комод и6 шлепнула на землю склянка с одеколоном; но это не причинило никакого помешательства; он назвал, как и следовало, глупую склянку дурой и подумал: «к кому теперь прежде всего явиться. Всего лучше...» Как вдруг в передней — вроде некоторого бряканья сапогов с шпорами и жандарм7 в полном вооружении,8 как <будто> в лице его было целое войско. «Приказано сей же час явиться к генерал-губернатору».9 Чичиков так и обомлел. Перед ним торчало страшилище


1 Далее начато: начал друж<ески?>

2 Текст «как артист с эстетическим чувством» автор начал исправлять: с эстетическим чувством, как» и затем вернулся к первоначальному.

3 Далее начато: Всё б<ыло>

4 Далее было: или у чиновника, служащего в иностранной коллегии

5 Далее было: а. что перед ним сам француз — ничего, [который и] который даже и рассердясь не срамит себя русским словом, а выругает по-французски; б. который даже и рассердясь не срамит себя непристойным русским словом; в. который даже и рассердясь [даже и] выбраниться не умеет на русском языке, а распечет деликатным французским словом; г. который даже и рассердясь выбраниться не умеет на русском языке, а распечет отличнейшим французским диалектом

6 Далее начато: упала скля<нка>

7 Далее начато: сей же час с ружьем

8 Далее начато: чуть

9 Далее начато: Вот тебе на! Перед

248

с усами, лошадиной хвост на голове, через плечо перевязь, через другое перевязь, огромнейший палаш1 привешен к боку. Ему показалось, что при другом2 боку висело и ружье, и чорт знает что. Целое войско в одном только. Он начал бы<ло> возражать, [страшило] грубо заговорило: «Приказано сей же час».3 Сквозь дверь в переднюю он увидел, что там мелькало и другое страшило, взглянул в окошко, и экипаж. Что тут делать? Так, как был во фраке наваринского пламени с дымом,4 должен был сесть и, дрожа всем телом, отправился к генерал-губернатору, и жандарм с ним. В передней не дали даже и опомнить<ся> ему. «Ступайте, вас князь уже ждет», сказал дежурный чиновник. Перед ним, как в тумане, мелькнула передняя с курьерами, принимавшими пакеты, потом зала, через которую он прошел, думая только: «вот как схватит, да без суда,5 без всего, прямо в Сибирь». Сердце его забилось с такой силою, с какой не бьется6 даже у наиревнивейшего7 любовника. Наконец, растворилась роковая дверь,8 предстал кабинет, с портфелями, шкафами и книгами, и князь гневный, как сам гнев.

«Губитель, губитель!» сказал Чичиков:9 «Погубит он мою душу.10 Зарежет, как волк агнца!»

«Я вас пощадил, я позволил вам остаться в городе, тогда как вам следовало бы в острог. А вы запятнали себя вновь бесчестнейшим мошенничеством, каким когда-либо запятнал себя человек». Губы князя дрожали от гнева.

«Каким же, ваше сиятельство, бесчестнейшим поступком и мошенничеством?»11 спросил Чичиков, дрожа всем телом.12

«Женщина», произнес князь, подступая несколько ближе и смотря13 прямо в глаза Чичикову: «женщина, которая подписывала по вашей диктовке завещание, схвачена и станет с вами на очную ставку».


1 Далее начато: с правой

2 что и с другого

3 Далее начато: взглян<ув>

4 Далее начато: отправился

5 да прямо без суда

6 не бьется оно

7 даже у наибешеннейшего

8 растворилась перед ним дверь

9 Далее было: он мою душу погубит

10 Далее было: а. и чуть не упал в обморок; б. Начато: Как зверь на хищную добычу

11 и мошенническим поступком

12 Далее начато: Князь устремил

13 Далее начато: прогла<тывая?>

249

Чичиков стал бледен,1 как полотно. «Ваше сиятельство, скажу2 всю истину дела. Я виноват; точно, виноват, но не так виноват: меня обнесли враги».

«Вас не может никто обнесть, потому что в вас мерзостей в несколько раз больше того, что может <выдумагь> последний лжец.3 Вы во всю жизнь, я думаю, не делали небесчестного дела. Всякая копейка, добытая вами, добыта бесчестней<шим образом>, есть воровство и бесчестнейшее дело, за которое кнут и Сибирь. Нет, теперь полно. С сей же минуты будешь отведен в острог и там,4 наряду с последними мерзавцами и разбойниками, ты должен <ждать> разрешенья участи своей. И это милостиво еще,5 потому что <ты> хуже их в несколько <раз>: они в армяке и тулупе, а ты...» Он взглянул на фрак наваринского пламени с дымом и, взявшись за шнурок, позвонил.

«Ваше сиятельство», вскрикнул Чичиков:6 «умилосердитесь»! Вы отец семейства. Не меня пощадите,7 старуха мать».

«Врешь», вскрикнул гневно князь. «Так же ты меня тогда умолял детьми и семейством, которых у тебя никогда не было, теперь матерью».

«Ваше сиятельство, я мерзавец и последний негодяй», сказал Чичиков голосом8 «Я действительно лгал, я не имел ни детей, ни семейства; но, вот бог свидетель, я всегда хотел иметь жену, исполнить долг человека и гражданина, чтобы действительно потом заслужить уваженье граждан и начальства. Но что за бедственные стечения обстоятельств.9 Кровью, ваше сиятельство, кровью нужно было добывать насущное существование. На всяком шагу соблазны и искушенье... враги, и губители, и похитители. Вся жизнь была точно вихорь буйный или судно среди волн по воле ветров.10 Я человек, ваше сиятельство».

Слезы вдруг хлынули ручьями из глаз его. Он повалился в ноги князю так, как был: во фраке наваринского пламени


1 Чичиков сделался

2 Я скажу

3 Далее начато: Вы в жизни не делали

4 Далее начато: должен

5 Далее начато: ты ху<же>

6 Далее начато: <1 нрзб.> повалился на землю

7 Далее начато: врешь

8 Не дописано

9 Далее начато: Потом

10 точно судно среди волн морских

250

с дымом, в бархатном жилете, атласном галстуке, чудесно сшитых штанах и1 головной прическе, изливавшей ток сладкого дыханья первейшего одеколона.2

«Поди прочь от3 меня. Позвать, чтобы его взяли, солдат», сказал князь взошедшим.

«Ваше сиятельство!»4 кричал <Чичиков> и обхватил обеими руками сапог князя.5

Чувство содроганья пробежало по всем жилам <князя>. «Подите прочь, говорю вам», сказал он, усиливаясь вырвать свою ногу из объятья Чичикова.

«Ваше сиятельство,6 не сойду с места, покуда не получу милости», говорил <Чичиков>, не выпуская, сжимая сапог князя к груди и проехавшись, вместе с ногой, по полу во фраке7 наваринского пламени и дыма.8

«Подите, говорю вам», говорил он с тем неизъяснимым чувством отвращенья, какое чувствует человек при виде безобразнейшего насекомого, которого нет духу раздавить ногой. Он встряхнул так, что Чичиков почувствовал удар сапога в нос, губы и округленный подбородок, но не выпустил9 сапога и еще <с> большей силой держал <его>10 в своих объятиях.11 Два дюжих жандарма в силах оттащили его и, взявши под руки, повели через все комнаты. Он был бледный, убитый, в том бесчувственно-страшном состоянии, в каком бывает человек, видящий12 перед собою черную, неотвратимую смерть, это13 страшилище, противное естеству нашему. В самых дверях14 на лестницу на встречу Муразов. Луч надежды вдруг скользнул. В один миг,


1 Далее начато: ударился лбом

2 а. в бархатном жилете с атласным <галстуком>, новых штанах и причесанных волосах, изливавших чистый запах одеколона; б. в бархатном жилете с атласным <галстуком>, новых штанах и причесанных волосах, изливавших сладкое дыханье первейшего одеколона

3 Далее начато: взять в

4 Далее начато: сказал

5 Далее было: Не сойду я с места, покуда не получу милость

6 Далее начато: ради суп<руги>

7 вместе с ним по полу вместе с фраком

8 Далее начато: Прочь

9 удар сапога в щеку, приятно округленный подбородок и зубы. Но он не выпустил

10 В подлиннике: ее

11 Далее начато Жан<дармы>

12 Далее начато: неизбеж<ную>

13 Далее начато: а. противное человеку; б. противное естеству нашему страшилище

14 Перед «В самых дверях» было начато: Вдруг

251

с силой неестественной, вырвался он из рук обоих жандармов и бросился в ноги изумленному старику.1

«Батюшка, Павел Иванович, что с вами?»

«Спасите, ведут в острог, на смерть». Жандармы схватили его и повели, не дали даже и услышать.

Промозглый, сырой чулан с запахом сапогов и онуч2 гарнизонных солдат, некрашенный стол, два скверных стула, с железной решеткой окно,3 дряхлая печь, сквозь щели которой только дымило, а тепла не давало,4 вот5 обиталище, где помещен был наш <герой>,6 уже было7 начинавший вкушать сладость жизни и8 привлекать вниманье соотечественников, в тонком новом фраке наваринского пламени и дыма. Не дали даже ему распорядиться взять с собой необходимые вещи, взять шкатулку, где были деньги,9 быть может достаточные. Бумаги, крепости на мертвые <души>, всё было теперь у чиновников.10 Он повалился на землю,11 и безнадежная грусть плотоядным червем обвилась около его сердца. С возрастающей быстротой стала точить она это сердце,12 ничем не защищенное. Еще день такой, день такой грусти, и не было бы Чичикова вовсе на свете. Но и над Чичиковым13 не дремствовала чья-то всеспасающая рука. Час спустя14 двери тюрьмы растворились; взошел15 старик Муразов.

Если бы терзаемому палящей жаждой влил кто в засохнувшее горло струю ключевой воды, то он бы не оживился так, как оживился бедный [Чичиков].16


1 Далее начато: Павел Иванович

2 Далее начато: который

3 Далее начато: дымившая холодная

4 дряхлая печь, сквозь щели которой шел дым и не давало тепла

5 Далее начато: а. к<аково>; б. было; в. обиталище Чичикова

6 Далее начато: схваченный так, как был во фраке нава<ринского>

7 Далее начато: вкусивш<ий>

8 Далее начато: а. и приобретший красоту оборо<тов> [созд<анных>]; б. и долженствовавший обворожить общество красотой оборотов и

9 Далее начато: Чемодан, заключавший гардероб

10 у генерала

11 Далее начато: а. Плотоядный червь безнадежной грусти; б. Плотоядный червь грусти страшной безнадежной обвился вокруг его; в. Плотоядный червь грусти страшной безнадежной обвился ядовитой змеей около его сердца

12 точить она его сердце

13 Далее начато: еще

14 И час спустя после этого страшного состояния

15 и взошел

16 Если бы издыхающему от жару упала капля росы в засохнувшие и палящие внутренности, то он бы так воспрянул, как воспрянул вдруг Чичиков

252

«Спаситель мой!» сказал Чичиков, вдруг схватившись с полу, на который бросился в разрывающей его печали,1 вдруг его руку быстро поцеловал и прижал к груди.2 «Бог да наградит вас за то, что посетили несчастного». Он залился слезами.

Старик глядел на него скорбно-болезненным взором и говорил только: «Ах, Павел, Павел Иванович, Павел Иванович, что вы сделали?»

«Я подлец. Виноват. Я преступил.3 Но посудите, посудите, разве можно так поступать? Я дворянин. Без суда, без следствия, бросить в тюрьму, отобрать всё от меня: вещи, шкатулка, там деньги, там всё имущество, там всё мое имущество, Афанасий Васильевич, имущество, которое кровавым потом приобрел». И, не в силах будучи удержать порыва вновь подступившей к сердцу грусти, он громко зарыдал голосом, проникнувшим толщу стен4 острога и5 глухо отозвавшимся в отдаленьи, сорвал с себя атласный галстух и, схвативши рукою6 около воротника, разорвал на себе фрак наваринского пламени с дымом.

«Павел Иванович, всё равно, и с имуществом, и со всем, что ни есть на свете, вы должны проститься. Вы подпали под неумолимый закон, а не под власть какого человека».

«Сам погубил самого себя, чувствую, что погубил. Не умел во-время остановиться. Но за что же такая страшная <кара>, Афанасий Васильевич. Я разве разбойник? От меня разве пострадал кто-нибудь? Разве я сделал несчастным [человека]? Трудом и потом, кровавым потом добывал копейку. Зачем добывал копейку? Затем, чтобы в довольстве остаток дней прожить7 оставить что-нибудь детям,8 которых намеревался приобресть для блага, для службы отечеству. Покривил, не спорю, покривил, что ж делать, но ведь покривил,9 увидя, что прямой дорогой не возьмешь и что косой дорогой больше напрямик.10


1 сказал Чичиков, схвативши вдруг его руку, поцел<овал>

2 Далее начато: Если бы даже вы и ничего [не] для меня не сделали, то уж за то, что посетили меня, бог да наградит вас... Ручьи слез хлынули вдруг и оросили его ру<ку>

3 Вместо «Я подлец ~ преступил»: Сделал всё, что свойственно подлейшему человеку

4 проникнувшим самые стены

5 Далее начато: дал<еко?>

6 схвативши себя рукою

7 в довольстве прожить остаток дней

8 а. оставить детям и жене; б. оставить жене, детям

9 Далее начато: потому что

10 Далее начато: чем

253

Но ведь я трудился, я изощрялся, а эти мерзавцы, которые по судам, берут тысячи с казны, не богатых людей грабят,1 последнюю копейку сдирают с того, у кого нет ничего. Афанасий Васильевич, я не блудничал, я не пьянствовал.2 Да ведь сколько трудов, сколько железного терпенья. Да я, можно сказать, выкупил всякую добытую копейку страданьями, страданьями. Пусть их кто-нибудь выстрадает то, что я. Ведь что вся жизнь моя: лютая борьба, судно среди волн. И3 потерять, Афанасий Васильевич, то, что приобрел такой борьбой...»

Он не договорил и зарыдал громко от нестерпимой боли сердца, и упал на стул, и оторвал совсем висевшую разорванную полу фрака, и швырнул ее прочь от себя, и, запустивши обе руки себе в волоса,4 об укрепленьи которых прежде старался,5 безжалостно рвал их,6 услаждаясь болью, которою хотел заглушить ничем неугасимую боль сердца.7

«Ах, Павел Иванович, Павел Иванович», говорил <Муразов>, скорбно смотря на него и качая <головой>. «Я всё думаю о том, какой бы из вас был человек,8 если бы так же, и силою и терпеньем, да подвизались бы на доброй тр<уд> и для лучшей <цели>. Если бы хоть кто-нибудь из тех людей, которые9 любят добро, да употребили бы столько усилий для него, как вы для добыванья своей копейки... да сумели бы так пожертвовать для добра и собст<венным> самолюбием, и честолюбием, не жалея себя, как вы не жалели для добыванья своей копейки».

«Афанасий Васильевич», сказал бедный Чичиков и схватил его обеими руками за руки. «О, если бы удалось мне освободиться, возвратить мое имущество. Клянусь вам, повел бы отныне совсем другую жизнь. Спасите, благодетель!10 спасите».

«Что ж могу я сделать?11 Я должен воевать с законом. Положим, если бы я даже и решился на это, но ведь князь справедлив, — он ни за что не отступит».


1 берут тысячи и не то чтобы с казны или богатых людей, грабят

2 Далее начато: я разве не выкупил ведь

3 Далее начато: а. вдруг; б. лишиться вдруг всего, что выработал

4 Далее начато: те, кот<орые>

5 прежде так старался

6 рвал их безжалостно

7 заглушить нестерпимую боль сердца

8 из вас прекрасный человек

9 Далее начато: а. ду<мают>; б. называют себя благородными и действи<тельно>

10 Далее начато: весь век молиться о вас

11 Далее было: вы видите сами. Ведь это будет значить итти против закона

254

«Благодетель, вы всё можете сделать. Не закон меня устрашит, я перед законом найду средства, но то, что1 непов<инно> я брошен в тюрьму, что я пропаду здесь, как собака, и что мое имущество, бумаги, шкатулка... спасите». Он обнял ноги старика, облил их слезами.

«Ах, Павел Иванович, Павел Иванович», говорил старик Муразов, качая <головою>: «как вас ослепило это имущество. Из-за него вы и бедной души своей не слышите».

«Подумаю и о душе, но спасите».

«Павел Иванович», сказал старик Муразов и остановился... «Спасти вас2 не в моей власти, вы сами видите. Но приложу старанье, какое могу, чтобы облегчить вашу участь и освободить. Не знаю, удастся ли это сделать, но буду стараться. Если же, паче чаянья, удастся, Павел Иванович, я попрошу у вас награды за труды: бросьте все эти поползновенья на эти приобретенья. Говорю вам по чести, что если бы я и всего лишился моего имущества, а у меня его больше, чем у вас, я бы не заплакал. Ей, ей, <дело> не в этом имуществе, которое могут у меня конфисковать,3 а в том, которого никто не может украсть и отнять. Вы уж пожили на свете довольно. Вы сами называете жизнь свою судном среди волн. У вас есть уже чем прожить остаток дней. Поселитесь себе в тихом уголке, поближе к церкви и простым, добрым людям,4 или, если знобит сильное желанье5 оставить по себе потомков, женитесь на небогатой, доброй девушке, привыкшей к умеренности и простому хозяйству.6 Забудьте этот шумный мир и все его обольстит<ельные> прихоти. Пусть и он вас позабудет. В нем нет успокоенья. Вы видите: всё в нем враг, искуситель, или предатель».

Чичиков задумался. Что-то странное, какие-то неведомые дотоле, незнаемые чувства, ему необъяснимые,7 пришли к нему. Как будто хотело в нем что-то пробудиться, что-то подавленное из детства суровым, мертвым поученьем, бесприветностью скучного детства, пустынностью родного жилища, бессемейным


1 Далее начато: я бро<шен>

2 Вместо «Спасти вас»: а. Оправдать вас; б. Помочь вам соверше<нно>

3 у меня отнять

4 Далее начато: Если

5 или если у вас уже такое сильное желанье

6 Далее начато: а. и право вы не; б. Вы право не пожалеете потом

7 ему самому необъяснимые

255

одиночеством,1 нищетой и бедностью первоначальных впечатлений, и как будто то, что <было подавлено> суровым взглядом судьбы, взглянувшей на него скучно, сквозь какое-то мутно-занесенное зимней вьюгой окно, хотело вырваться на волю.

«Спасите только, Афанасий Васильевич», вскричал он: «поведу другую жизнь, последую вашему совету. Вот вам мое слово».

«Смотрите же, Павел Иванович, от слова не отступитесь», сказал Муразов, держа его руку.

«Отступился бы, может быть, если бы не такой страшной урок», сказал вздохнувши бедный Чичиков и прибавил: «Но урок тяжел. Тяжел, тяжел урок, Афанасий Васильевич!»

«Хорошо, что тяжел. Благодарите за это бога. Ну, теперь... помолитесь. Я пойду стараться». Сказавши это, старик вышел.

Чичиков уже не плакал, не рвал на себе фрака и волос. Он успокоился.

«Нет, полно», сказал он наконец: «другую, другую жизнь! Пора в самом деле сделаться2 порядочным. О, если бы мне как-нибудь только выпутаться и уехать хоть с небольшим капиталом, поселюсь вдали от3 А купчие?..» Он подумал: «Что ж? зачем оставить это дело, стольким трудом приобретенное? Больше не стану покупать, но заложить те нужно. Ведь приобретенье это стоило трудов. Это я заложу, заложу с тем, чтобы купить на деньги поместье. Сделаюсь помещиком, потому что тут можно сделать много хорошего». И в мыслях его пробудились те чувства, которые овладели им, когда он был <у> Гоброжогло, и милая, при греющем свете вечернем, умная беседа хозяина о том, как плодотворно4 и полезно занятье поместьем. Деревня так вдруг представилась ему прекрасною, точно как бы он в силах был почувствовать все прелести деревни.

«Глупы мы, за суетой гоняемся!» сказал он наконец. «Право, от безделья. Всё близко, всё под рукой, а мы бежим за тридевять <земель>. Чем не жизнь, если займешься хоть бы и в глуши?5 Ведь удовольствие,6 действительно, в труде. Гоброжогло


1 Далее начато: бедностью

2 Далее было: что за шатанье

3 Не дописано. Далее начато: Если однако ж получу назад бумаги

4 Далее начато: для

5 а. Как в тексте; б. Над строкой начато исправление: Труд, всё что ни случилось, всё оттого, что не был труд<олюбив>

6 Далее начато: толь<ко>

256

прав. И ничего нет слаще,1 как плод собственных трудов... Нет, займусь трудом, поселюсь в деревне, и займусь честно, не то что широмыжничая, так чтобы иметь доброе влиянье и на других. Что ж, в самом деле, будто я уже совсем негодный? У меня есть способности к хозяйству;2 я имею качества и бережливости, и расторопности, и благоразумия, даже постоянства. Стоит только решиться.3 Теперь только истинно и ясно чувствую, что есть какой-то долг, который нужно исполнять человеку на земле, не отрываясь от того места и угла, на котором он постановлен».4 И трудолюбивая5 жизнь, удаленная от шума городов и [всех] тех соблазнов, которые от праздности выдумал, позабывши труд, человек,6 так сильно стала перед ним рисоваться, что он уже почти позабыл весь ужас своего положения и, может быть, готов был даже возблагодарить провиденье за этот тяжелый <урок>, если только выпустят его и отдадут хотя часть... Но...7 одностворчатая [дверь] его нечистого чулана растворилась, вошла чиновная особа Самосви<с>тов, эпикуреец, отличный товарищ, кутила и продувная бестия, как выражались о нем сами товарищи. В военное время человек этот наделал бы чудес. Его бы послать куда-нибудь пробраться сквозь непроходимые, опасные места, украсть8 перед носом у самого неприятеля пушку, — это его бы дело. Но за неименьем военного поприща,9 на котором бы, может быть, он был честным человеком, он пакостил и гадил. Непостижимое дело! С товарищами он был хорош, никого не продавал10 и, давши слово, держал. Но высшее над собою начальство он считал чем-то вроде неприятельской батареи, сквозь которую нужно пробиваться, пользуясь всяким слабым местом, проломом или упущением...

«Знаем всё об вашем положении, всё услышали», сказал он, когда увидел, что дверь за ним плотно затворилась. «Ничего, ничего. Не робейте: всё будет поправлено. Все станем11 работать


1 Далее начато: точно

2 способности заняться хозяйством

3 Далее начато: Чувствую что есть

4 Далее начато: И жизнь

5 Далее начато: удаленная

6 выдумал человек

7 дверь отворилась

8 Далее начато: в виду са<мого>

9 Далее начато: а. подвизался на; б. вместо штатском; в. и на место дел, которыми бы; г. и на место подвигов, за которые был недаром украшен

10 Далее начато: ни кому

11 Все будем

257

за вас и — ваши слуги. Тридцать тысяч на всех — и ничего больше».1

«Будто», вскрикнул Чичиков: «и я буду совершенно оправдан?»

«Кругом! Еще и вознагражденье получите за убытки».

«И за труд...»

«Тридцать тысяч. Тут уже всё вместе — и нашим, и генерал-губернаторским, и секретарю».

«Но позвольте, как же я могу? Мои все вещи, шкатулка, всё это теперь запечатано,2 под присмотром».

«Через час получите всё. По рукам, что ли?»

Чичиков дал руку. Сердце его билось, и он не доверял, чтобы это было возможно.

«Пока прощайте. Поручил вам <сказать> наш общий приятель, что главное дело — спокойствие и присутствие духа».

«Гм», подумал Чичиков: «понимаю — юрисконсульт!»

Самосвистов скрылся... Чичиков, оставшись, всё еще не доверял словам, как не прошло часа3 после этого разговора, как была принесена шкатулка, бумаги, деньги — всё4 в наилучшем порядке. Самосви<с>тов явился в качестве распорядителя, выбранил поставленных часовых за то, что небдительно смотрели,5 потребовал еще лишних солдат для усиленья присмотра,6 взял не только шкатулку,7 но отобрал даже все такие бумаги, которые могли бы чем-нибудь компрометировать Чичикова; связал всё это вместе, запечатал и повелел самому солдату отнести немедленно к самому Чичикову в виде необходимых8 ночных и спальных вещей. Так что Чичиков, вместе с бумагами, получил даже и всё теплое, что нужно было для покрытия бренного его тела. Это скорое доставление обрадовало его несказанно. Он возъимел сильную надежду, и уже начали ему вновь грезиться кое-какие приманки:9 вечером театр, плясунья, за которою он волочился. Деревня и10 тишина стали казаться бледней, город и11 шум — опять ярче, ясней. О, жизнь!


1 Далее начато: «Как», вскрикнул Чичиков: «думает<е>

2 теперь описано

3 не прошло еще часа

4 Далее начато: что

5 Далее начато: приказал приставить еще покрепче

6 Далее начато: взошел

7 Далее начато: не только

8 Далее начато: для зак<люченных?>

9 кое-какие вещи

10 Далее было: мирная жизнь

11 Далее начато: шумная

258

А между тем завязалось дело размера беспредельного в судах и палатах. Работали перья писцов, и, понюхивая табак, трудились казусные головы, любуясь как художники крючко<ва>той строкой.1 Юрисконсульт, как скрытый маг, незримо ворочал всем механизмом. Всех опутал решительно, прежде, чем кто успел осмотреться. Путаница увеличилась. Самосвистов превзошел самого себя отважностью2 и дерзостью неслыханною. Узнавши, где караулилась схваченная женщина, он явился прямо и вошел таким молодцом и начальником, что часовой сделал ему честь и вытянулся в струнку. «Давно ты здесь стоишь?» — «С утра,3 ваше благородие». — «Долго до смены?» — «Три часа, ваше благородие». — «Ты мне будешь нужен. Я скажу офицеру, чтобы на место тебя отрядил другого». — «Слушаю, ваше благородие». И, уехав домой,4 чтобы не замешивать никого и все концы в воду, сам нарядился жандармом,5 оказался в усах и бакенбардах, сам чорт бы не узнал. Явился в доме, где был Чичиков, схватил6 первую бабу, какая попалась, и сдал ее двум чиновным молодцам, докам тоже, а сам прямо явился в усах и с ружьем, как следует, к часовым: «Ступай <1 нрзб.>, меня прислал командир выстоять, наместо тебя, смену». Обменился и стал сам с ружьем.7 Только этого было и нужно. В это время наместо прежней бабы очутилась другая, ничего не знавшая и не понимавшая.8 Прежнюю запрятали куды-то так, что и потом не узнали, куда она делась. В то время, когда Самосвистов подвизался9 в лице воина, юрисконсульт произвел чудеса на гражданском поприще: губернатору дал знать стороною, что прокурор на него пишет донос; жандармскому чиновнику дал знать, <что> секретно проживающий чиновник пишет на него доносы; секретно проживавшего чиновника уверил, что есть еще секретнейший чиновник, который на него


1 Вместо «трудились ~ строкой» было начато: трудились казусные головы. С чувством художника любуясь собственны<м>

2 Далее начато: распоряжен<ий>

3 Вместо «С утра» было: Четыре часа

4 Далее начато: а. и уехал второпях; б. и уехав домой ни минуты не медля, сам нарядился жандармом

5 Далее начато: прицепил усы, ба<кенбарды>

6 Вместо «схватил» было: и схвативши

7 Обменился с часовым ружьем

8 Далее начато: и непонимавшую

9 Вместо «подвизался» было: а. работал; б. подвизался; в. воинствовал

259

доносит, и всех привел в такое положение, что к нему должны все были обратиться за советами. Произошла такая бестолковщина:1 донос сел верхом на доносе, и пошли открываться такие дела, которых и солнце не видывало и даже такие, которых и не было. Всё пошло в работу и в дело: и кто2 незаконнорожденный сын, и какого рода и званья, у кого любовница, и чья жена за кем волочится.3 Скандалы, соблазны и всё так замешалось и сплелось вместе с историей Чичикова, с мертвыми душами, что никоим образом нельзя было понять, которое из этих дел было главнейшая чепуха: оба казались равного достоинства.4 Когда, стали,5 наконец, поступать бумаги к генерал-губернатору, бедный6 князь ничего не мог понять.7 Весьма умный и расторопный чиновник, которому поручено было сделать экстракт,8 чуть не сошел с ума. Никаким образом нельзя было поймать нити дела. Князь был в это время озабочен множеством других дел, одно другого неприятнейших. В9 одной части губернии оказался голод. Чиновники, посланные раздать хлеб, как-то не так распорядились, как следовало. В другой части губернии расшевелились раскольники. Кто-то пропустил между ними, что народился антихрист, который и мертвым не дает покоя, скупая какие<-то> мертвые души. Каялись и грешили и, под видом изловить антихриста, укокошили не-антихристов.10 В другом месте мужики взбунтовались против помещиков и капитан-исправников. Какие-то бродяги пропустили между ними слухи, что наступает такое время, что мужики должны <быть> помещики и нарядиться во фраки, а помещики нарядятся в армяки и будут мужики,11 и целая волость, не размысля того, что12 слишком много выйдет тогда помещиков и капитан-исправников, отказалась платить всякую подать: нужно было прибегнуть к насильственным мерам.


1 Далее было: Пошли в самом деле доносы на доносы

2 Далее начато: не рассу<ждал?>

3 Далее начато: Такая скандаль<ная>

4 Далее начато: Бедный князь Однозор<ов?>

5 Когда начали

6 Далее начато: Однозор<ов?>

7 Далее начато: Чиновник

8 сделать извлечение

9 Далее начато: губернии

10 Далее начато: Мужики

11 что мужики должны <быть> помещики, а помещики мужиками

12 Далее начато: а. если слишком; б. не над кем тогда быть помещиками, капит<ан->исправниками, если все станут капитан-исправники

260

Бедный князь был в самом расстроенном состоянии духа. В это время1 доложили ему, что пришел откупщик.2 «Пусть войдет», сказал князь. Старик взошел.

«Вот вам Чичиков. Вы стояли за него и защищали. Теперь он попался в таком деле, на какое последний вор не решится».

«Позвольте вам доложить, ваше сиятельство, что я не очень понимаю это дело».3

«Подлог завещания, и еще какой... Публичное наказание плетьми за этакое дело».

«Ваше сиятельство, скажу не с тем, чтобы защищать Чичикова. Но ведь это дело не доказанное. Следствие еще не сделано».

«Улика. Женщина, которая была наряжена на место умершей, схвачена. Я ее хочу расспросить нарочно при вас». Князь позвонил и дал приказ позвать ту женщину.4

Муразов замолчал.

«Бесчестнейшее дело, и, к стыду, замешались первые чиновники города, сам губернатор.5 Но он не должен быть там, где воры и бездельники!» сказал князь с жаром.

«Ведь губернатор — наследник; он имеет право на притязания; а что другие-то со всех сторон прицепились, так это-с, ваше сиятельство, человеческое дело. Умерла-с богатая, распоряженья6 умного и справедливого не сделала. Слетелись со всех сторон охотники поживиться — человеческое дело...»

«Но ведь мерзости зачем же делать? Подлецы!» сказал князь с чувством негодованья. «Ни одного чиновника нет у меня хорошего: все мерзавцы».

«Ваше сиятельство, да кто ж из нас, как следует, хорош? Все чиновники нашего города — люди, имеют достоинства7 и многие очень знающие в деле, а от греха всяк близок».

«Послушайте, Афанасий Васильевич, скажите мне, я вас одного знаю за честного человека, что у вас за страсть защищать всякого рода мерзавцев?»


1 Далее начато: вошел к нему старик

2 Далее начато: Он приказал

3 это дело, в котором он попался

4 Князь позвонил: «Позвать ту женщину, которая взята», сказал он вошед<шему>

5 Далее было: Ваше сиятельство, губернатор ведь наследник. Он в праве также иметь притязанье

6 Далее начато: хорошего

7 имеют свои достоинства

261

«Ваше сиятельство», сказал Муразов: «кто бы ни был человек, которого вы называете мерзавцем, но ведь он человек. Как же не защищать человека, когда знаешь, что он1 половину зол делает от грубости и неведенья? Ведь мы делаем несправедливости на всяком шагу2 даже и не с дурным намереньем и всякую минуту бываем причиной несчастия другого.3 Ведь ваше сиятельство сделали также большую несправедливость».

«Как!» воскликнул4 в изумлении князь, совершенно пораженный таким нежданным оборотом речи.

Муразов остановился, помолчал, как бы соображая что-то, и наконец сказал: «Да вот хоть бы по делу Дерпенникова».5

«Афанасий Васильевич, преступленье против коренных государственных законов, равное измене земле своей».

«Я не оправдываю его. Но справедливо ли то, если юношу, который, по неопытности своей, был обольщен и сманен другими, осудить так, как и того, который был один из зачинщиков? Ведь участь постигла ровная и Дерпенникова, и какого-нибудь Вороного-Дрянного, а ведь преступленья их не равны».

«Ради бога», сказал князь с заметным волненьем: «вы что-нибудь знаете об этом? Скажите. Я именно недавно послал еще прямо в Петербург об смягчении его участи».

«Нет, ваше сиятельство, я не насчет того говорю, чтобы я знал что-нибудь такое, чего вы не знаете. Хотя, точно, есть одно такое обстоятельство, которое бы послужило в его пользу, да он сам не согласится, потому <что> через это пострадал бы другой. А я думаю только то, что не изволили <ли> вы тогда слишком поспешить. Извините, ваше сиятельство, я сужу по своему слабому разуму. Вы несколько раз6 приказывали мне откровенно говорить. У меня-с, когда я еще был начальником, много было всяких работников и дурных и хороших. [Следовало бы тоже принять во вниманье]7 и прежнюю жизнь человека, потому что, если не рассмотришь все хладнокровно, а накричишь с первого раза, запугаешь только его, да и признанья


1 защищать человека, если он

2 Далее начато: Ваше сиятельство

3 «и всякую ~ другого» вписано.

4 Как!» вскрикнул

5 Далее было: Как, разве я несправедлив?

6 Далее начато: давали

7 Извините, мне кажется по моему слабому разуму, следовало бы тоже принять во вниманье

262

настоящего не добьешься; а как с участием его расспросишь, как брат брата, сам всё выскажет и даже не просит о смягченьи, и ожесточенья ни против кого нет, потому что ясно видит, что не я его наказываю, а закон».

Князь задумался. В это время вошел молодой чиновник и почтительно остановился с портфелем. Забота, труд выражались на его молодом и еще свежем лице. Видно было, что он не даром служил по особым порученьям. Это был один из числа тех немногих,1 который занимался делопроизводством con amore. Не сгорая ни честолюбьем, ни желаньем прибытков, ни подражаньем другим, он занимался только потому, что был убежден, что ему нужно быть здесь, а не на другом месте, что2 для этого дана ему жизнь. Следить,3 разобрать по частям и, поймавши все нити запутаннейшего дела, разъяснить его,4 это было его дело. И труды, и старания, и бессонные ночи вознаграждались ему изобильно, если дело наконец начинало пред ним объясняться, сокровенные причины обнаруживаться, и он чувствовал, что может передать его всё в немногих словах, отчетливо и ясно, так что всякому будет очевидно и понятно. Можно сказать, что не столько радовался ученик, когда пред ним раскрывалась какая<-нибудь> труднейшая фраза и обнаруживается настоящий смысл мысли великого писателя, как радовался он, когда пред ним распутывалось запутаннейшее дело. Зато5

«6хлебом в местах, где голод, я эту часть7 получше знаю чиновников: рассмотрю самолично, что кому нужно. Да если позволите, ваше сиятельство, так я поговорю и с раскольниками. Они-то с нашим братом, с простым человеком, охотнее разговорятся. Так, бог весть, может быть, помогу уладить с ними миролюбно.8 А денег-то от вас я не возьму, потому что, ей богу, стыдно в такое время думать о своей прибыли, когда умирают с голода. У меня есть в запасе готовый хлеб; я и теперь еще послал в Сибирь, и к будущему лету вновь подвезут».


1 тех немногих людей

2 и что

3 Далее было: разъяснить

4 Далее было: разобрать по частям

5 Далее в рукописи пробел.

6 Начало фразы в рукописи отсутствует.

7 я это дело

8 миролюбно дело

263

«Вас может только наградить один бог за такую службу, Афанасий Васильевич. А я1 вам не скажу ни одного слова, потому что, вы сами можете чувствовать, всякое слово тут бессильно... Но позвольте мне одно сказать2 насчет той просьбы. Скажите сами, имею ли я право оставить это дело без внимания, и3 справедливо ли, честно ли с моей стороны будет простить мерзавцев».

«Ваше сиятельство, ей богу, этак нельзя назвать, тем более что из <них> есть многие весьма достойные. Затруднительны положения человека, ваше сиятельство, очень, очень затруднительны. Бывает так, что кажется кругом виноват человек, а как войдешь, даже и не он».

«Но что скажут они сами,4 если оставлю? Ведь есть из них, которые после этого еще больше подымут нос и будут даже говорить,5 что они напугали. Они первые будут не уважать».

«Ваше сиятельство, позвольте мне вам дать свое мнение: соберите их всех, дайте им знать, что вам всё известно, и представьте им ваше собственное положение точно таким самым образом, как вы его изволили изобразить сейчас передо мной, и спросите у них совета: что <бы> из них каждый сделал на вашем положении?»

«Да, вы думаете, им будут доступны6 движенья благороднейшие, чем каверзничать и наживаться? Поверьте, они надо мной посмеются».7

«Не думаю-с, ваше сиятельство. У [русского] человека, даже и у того, кто похуже других, все-таки чувство справедливо. Разве жид какой-нибудь, а не русской.8 Нет, ваше сиятельство, вам нечего скрываться. Скажите так точно, как изволили перед <мной>. Ведь они вас поносят, как человека9 честолюбивого, гордого, который и слышать ничего не хочет, уверен в себе, так пусть же увидят всё, как оно есть. Что ж вам?10 Ведь ваше дело


1 Далее начато: вас не хо<чу?>

2 одно слово сказать

3 Далее начато: честно

4 что они скажут

5 даже уверять

6 Далее начато: бла<городнейшие>

7 надо мною же будут смеяться

8 а. Начато: Разве это уж такой; б. Разве уж и не русской, а жид какой-нибудь

9 Далее начато: который из честолюбия да из желанья

10 Что ж вам их бояться?

264

правое. Скажите им1 так, как бы вы не пред ними, а пред самим богом принесли свою исповедь».

«Афанасий Васильевич», сказал князь в раздумьи: «я об этом подумаю, а покуда благодарю вас очень за совет».

«А Чичикова, ваше сиятельство, прикажите отпустить».

«Скажите этому Чичикову, чтобы он убирался отсюда как можно поскорей, и чем дальше, тем лучше. Его-то уже я бы никогда не простил».

Муразов поклонился и прямо от князя отправился к Чичикову. Он нашел Чичикова уже в духе, весьма покойно занимавшегося довольно порядочным обедом, который был ему принесен в фаянсовых судках из какой-то весьма порядочной кухни. По первым фразам разговора старик заметил тотчас, что Чичиков уже успел переговорить кое с кем из чиновников-казусников. Он даже понял, что сюда вмешалось невидимое участие знатока-юрисконсульта.

«Послушайте-с, Павел Иванович», сказал он: «я привез вам свободу на таком условии, чтобы сейчас вас не было в городе. Собирайте все пожитки свои, да и с богом, не откладывая ни минуту, потому что дело еще хуже.2 Я знаю-с, вас тут один человек настраивает; так объявляю вам по секрету, что такое еще дело одно открывается, что уж никакие силы не спасут этого. Он, конечно, рад других топить, чтобы не скучно, да дело к разделке. Я вас оставил в расположеньи хорошем, лучшем, нежели в каком теперь. Советую вам-с не в шутку.3 Ей-<ей>, дело не в этом имуществе, из-за которого спорят люди, и режут друг друга.4 Точно, как можно завести благоустройство в здешней жизни, не помысливши о другой жизни.5 Поверьте-с, Павел Иванович, что покамест,6 брося всё, что из-за чего грызут и едят друг друга на земле не подумают о благоустройстве душевного имущества,7 не установится8 благоустройство и земного


1 Далее начато: не так, как

2 «потому что дело еще хуже» вписано.

3 Далее начато: что

4 из-за которого режут друг друга люди. Если <б> только и всего было, что здешняя жизнь. Тогда что бы за охота <из-за> всякого хлопотать

5 в здешней, не думая о небесной

6 Далее начато: не помы<слят?>

7 о благоустройстве собственного душевного имущества

8 Далее начато: и земное

265

имущества. Наступят времена голода и бедности, как1 во всем народе, так и порознь во всяком... Это-с ясно. Что ни говорите, ведь от души зависит тело.2 Как же хотеть, чтобы <шло> как следует. Подумайте не о мертвых душах, а <о> своей живой душе, да и с богом на другую дорогу. Я тож выезжаю завтрашний день.3 Поторопитесь. Не то без меня беда будет». Сказавши это, старик вышел. Чичиков задумался. Значенье жизни опять показалось немаловажным. «Муразов прав!» сказал он:4 «пора на другую дорогу». Сказавши это, он вышел из тюрьмы. Часовой потащил за ним шкатулку, другой — тюфяк <?>, белье. Селифан и Петрушка обрадовались, как бог знает чему, освобожденью барина.5 «Ну, любезные», сказал Чичиков, обратившись милостиво: «нужно укладываться, да ехать».

«Покатим, Павел Иванович», сказал Селифан. «Дорога, должно быть, установилась: снегу выпало довольно. Пора уж, право, выбраться из города.6 Надоел он так, что и глядеть на него не хотел бы».

«Ступай к каретнику, чтобы поставил коляску на полозки», сказал Чичиков, а сам пошел в город, но ни <к> кому не хотел заходить отдавать прощальных визитов. После всего этого события было и неловко, тем более, что о нем множество ходило в городе самых неблагоприятных историй. Он избегал7 всяких встреч и зашел потихоньку только к тому купцу, у которого купил сукно наваринского пламени с дымом, взял вновь четыре аршина на фрак и на штаны и отправился сам к тому же портному. За двойную <цену> мастер решился усилить рвение и засадил всю ночь работать при свечах портное народонаселение иглами, утюгами и зубами, и фрак на другой день был готов, хотя и немножко поздно...8 Лошади все были запряжены. Чичиков, однако ж, фрак примерил. Он был хорош,9 точь в точь как прежний. Но, увы, он заметил, что в голове уже белело10 что-то гладкое, и примолвил грустно: «И зачем было предаваться так


1 Далее начато: в обществе или нации

2 ведь душа прежде тела

3 я тож выезжаю сегодня по делам

4 Далее начато: а. Нет, в самом деле пора на другую; б. Пора вслед за Муразовым на другую

5 барскому освобожденью

6 Далее начато: Ступай к каре<тнику>

7 избегал даже

8 поздно доставл<ен>

9 хорош, как следует

10 белело заметно

266

сильно сокрушенью? А рвать волос1 не следовало бы и подавно». Расплатившись с портным, он выехал наконец из города в каком-то странном положении. Это был не прежний Чичиков. Это была какая-то развалина прежнего Чичикова. Можно2 было сравнить его внутреннее состояние души с разобранным строеньем,3 которое разобрано с тем, чтобы строить из него же новое; а новое еще не начиналось, потому что не пришел от архитектора4 определительный план, и работники остались в недоуменьи. Часом прежде его отправился старик Муразов, в рогоженной кибитке, вместе с Потапычем, а часом после отъезда Чичикова пошло приказание, что князь, по случаю отъезда в Петербург, желает видеть всех чиновников до едина.

В большом зале генерал-губернаторского дома собралось всё чиновное сословие города, начиная от губернатора до титулярного советника:5 правители канцелярий и дел, советники, асессоры Кислоедов, Красноносов, Самосвистов, не бравшие, бравшие, кривившие6 душой, полукривившие и вовсе не кривившие,7 — все не без волненья и беспокойства ожидали выхода генерал-губернатора. Князь вышел8 ни мрачный, ни ясный. Взор его был тверд так же, как и шаг.9 Всё чиновное собрание поклонилось, многие в пояс. Ответив легким поклоном, князь начал:

«Уезжая в Петербург, я почел приличным повидаться с вами10 со всеми и даже объяснить вам отчасти причину. У нас завязалось дело очень соблазнительное. Я полагаю, что многие из предстоящих11 знают, о каком деле я говорю. Дело это повело за собою открытие и других, не менее бесчестных дел, в которых замешались даже, наконец, и такие люди, которых я доселе почитал честными. Известна мне даже и сокровенная цель спутать таким образом всё, чтобы оказалась полная невозможность


1 Далее начато: уж вов<се>

2 Далее начато: сказать, что внутри его

3 Далее начато: а. которое; б. из которого еще новое еще не начало строиться

4 Далее было: ясный

5 до секретаря и титулярного советника

6 Далее начато: полук<ривившие>

7 Далее начато: а. всё ожидало с любопытством; б. всё ожидало с некоторым; в. Все не совсем спокойным <?> ожидали генер<альского> выхода

8 Далее начато: покойный, ни сумрачный

9 Вместо «взор ~ шаг»: Спокойной твердостью был вооружен его [шаг] взор

10 с вами повидаться

11 из присутствующих

267

решить формальным порядком. Знаю даже, и кто главная [пружина] и чьим сокровенным1 хотя он и очень2 искусно3 скрыл свое участие. Но дело в том, что я намерен это следить не формальным следованьем по бумагам, а военным быстрым судом, как в военное <время>, и надеюсь, что государь мне даст это право, когда я изложу всё это дело.4 В таком случае, когда нет возможности произвести дело гражданским образом, когда горят шкафы с <бумагами> и, наконец,5 излишеством лживых посторонних показаний и ложными доносами6 стараются затемнить и без того довольно темное дело, я полагаю военный суд единственным средством и желаю знать мнение ваше!»

Князь остановился, как <бы> ожидая ответа.

Всё стояло, потупив глаза в землю. Многие были бледны.

«Известно мне также еще одно дело,7 хотя производившие его8 в полной уверенности, что оно никому не может быть известно. Производство его уже пойдет не по бумагам, потому что истцом и челобитчиком я буду уже сам и представлю очевидные доказательства».

Кто-то вздрогнул среди чиновного собрания; некоторые из боязливейших тоже смутились.

«Само по себе, что главным зачинщикам должно последовать лишенье чинов и имущества, прочим отрешенье от мест. Само собою разумеется, что в числе их пострадает и множество невинных.9 Что ж делать? дело слишком бесчестное и вопиет о правосудии. Хотя я знаю, что это будет даже и не в урок другим, потому что на место выгнанных явятся другие, и те самые, которые дотоле10 были честны, сделаются бесчестными, и те самые, которые удостоены будут доверенности, обманут и продадут, несмотря на всё это, я должен поступить жестоко, потому что вопиет правосудье. Знаю, что будут меня обвинять в суровой жестокости; но знаю, что те будут еще11 те же обвинят11 Я должен


1 Не дописано

2 он и весьма

3 Далее начато: окружил

4 Далее начато: Когд<а>

5 Далее начато: посторон<ними>

6 и подлыми доносами

7 Далее начато: хотя оно еще и не поступило

8 В рукописи: их Далее начато: уверены, что кроме их самих и четырех стен

9 Далее начато: но в таком случ<ае>

10 которые прежде

11 Край текста оторван и утрачены середина и окончание фразы.

268

обратиться таки<м образом> только в одно бесчувственное орудие правосудия, в топор, который должен упасть на головы <виновных>».1

Содроганье невольно пробежало по всем лицам.

Князь был спокоен. Ни гнева, ни возмущенья душевного2 не выражало его лицо.

«Теперь тот самый, у которого в руках участь3 многих и которого никакие просьбы не в силах были умолить,4 тот самый бросается теперь к ногам вашим, вас всех просит. Всё будет позабыто, изглажено, прощено;5 я буду сам ходатаем за всех, если исполните мою просьбу.6 Вот моя просьба. Знаю, что никакими средствами, никакими страхами, никакими наказаньями нельзя искоренить неправды;7 она слишком уже глубоко вкоренилась. Бесчестное дело брать взятки сделалось необходимостью и потребностью даже и для таких людей, которые и не рождены быть бесчестными. Знаю, что уже почти невозможно многим идти противу всеобщего теченья. Но я теперь должен, как в решительную и священную минуту,8 когда приходится спасать свое отечество, когда всякой гражданин несет всё и жертвует всем, я должен сделать клич хотя к тем, у которых еще есть в груди русское сердце, и <которым> понятно9 сколько-нибудь слово благородство. Что тут говорить о том, кто более из нас виноват. Я, может быть, больше всех виноват; я, может быть, слишком сурово вас принял вначале;10 может быть, излишней подозрительностью я оттолкнул из вас тех, которые искренно хотели мне быть полезными, хотя и я с своей стороны мог бы также сделать. Если они уже действительно любили справедливость11 и добро своей земли, не следовало бы им оскорбиться ни надменностью моего обращения,12 следовало бы им подавить в себе собственное честолюбие и пожертвовать своею личностью.


1 вопиет правосудие. Итак, вы все должны на меня глядеть как на бесчувственное орудие правосудия

2 ни возмущенья души

3 в руках судьба

4 умолить прежде

5 Далее начато: если вы дадите мне слово

6 Далее было: Просьба моя вот в чем

7 наказаньями неправды нельзя искоренить

8 Далее начато: сделать клич сп<асать?>

9 и знакомо

10 Далее начато: я оттолкнул своею подозрительностью из вас многих

11 любили честь

12 Далее начато: не следовало бы им собственные струны собственного честолюбия

269

Не может быть, чтобы я не заметил их самоотверженья и высокой любви к добру1 и не принял бы, наконец, от них полезных и умных советов. Все-таки скорей подчиненному следует применяться к нраву начальника,2 чем начальнику к нраву подчиненного. Это законней, по крайней мере, и легче, потому что у подчиненных один начальник, а у начальника сотня подчиненных. Но оставим теперь в сторону, кто3 кого больше виноват. Дело в том, что пришло нам спасать нашу землю, что гибнет уже земля наша не от4 нашествия двадцати иноплеменных языков, а от нас самих; что уже, мимо законного управленья, образовалось другое правленье, гораздо сильнейшее всякого законного. Установились свои условия, всё оценено, и цены даже приведены во всеобщую известность. И никакой правитель, хотя бы он был мудрее всех законодателей и правителей, не в силах поправить зла, как <ни> ограничивай он в действиях дурных чиновников приставленьем в надзиратели других чиновников.5 Всё будет безуспешно, покуда не почувствовал из нас всяк, что он так же,6 как в эпоху восстанья7 народ вооружался против <врагов?>, так должен восстать против неправды. Как русской, как связанный с вами единокровным родством, одной и тою же кровью, я теперь обращаюсь <к> вам. Я обращаюсь к тем из вас, кто8 имеет понятье какое-нибудь о том, что9 такое благородство мыслей. Я приглашаю вспомнить долг, который на всяком месте предстоит человеку. Я приглашаю рассмотреть ближе свой долг и обязанность земной своей должности, потому что это10 уже нам всем темно представляется, и мы едва11


1 Далее начато: и не получил бы от них

2 Далее начато: а не на<чальнику>

3 Далее начато: виноват

4 Далее начато: нас самих, а от нашествия

5 Далее начато: а. По тех пор, покуда всякой из нас; б. По тех пор, покуда всяк из нас не почувствует, что

6 он точно так же

7 в эпоху всеобщего восстанья

8 Далее начато: действител<ьно>

9 Далее начато: возвышен<ность> мыслей?>

10 Далее начато: мы все<?>

11 На этом рукопись обрывается.


Воспроизводится по изданию: Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений в 14 томах. М.; Л.: Издательство Академии наук СССР, 1937—1952. Том 5. Мертвые души. Том II.
© Электронная публикация — РВБ, 2015—2024. Версия 2.0 от 20 февраля 2020 г.