ЭПТОН СИНКЛЕР
175.
‹ИЗ ПЬЕСЫ «ТЮРЕМНЫЕ СОЛОВУШКИ» ›
Действие первое
‹Демонстрация перед тюрьмой›
К черной работе привычные —
Молотобойцы и парни рудничные:
Пильщик, литейщик, моряк и шахтер —
Держимся крепко, сливаемся в хор!
‹Ответный хор заключенных забастовщиков›
В калифорнийском сидим мы застенке —
Глотки здоровые, зоркие зенки...
Вы — на свободе — поймите наш гнев,
Братский, тюремный ловите напев!
‹...›
Толпа (поет за сценой)
Братья, крепитесь: да здравствует жатва!
Наша, рабочая, ширится клятва.
Наша решимость — без перемен!
Знайте, что мы не сгибаем колен!
Заключенные (поют в глубине)
Загнаны в камеры, занумерованы,
Перелицованы, перетасованы,
Страха не знаем. Движенье растет!
Дело Союза весь мир захлестнет!
‹...›
Толпа (за сценой поет)
Солидарность навсегда,
Солидарность навсегда,
Солидарность навсегда,
В единеньи — сила!
‹...›
Толпа (поет за сценой)
Когда приходит пастор к нам
В воротничке высоком,
Он предлагает пластырь нам —
Лекарство всем порокам:
Священное писание,
А пуще прилежание, —
А прочее, съедобное,
Приложится само.
Заключенные (в глубине за сценой)
Скучнее рыбы вяленой,
Наш пастырь накрахмаленный
Сказал, что все съедобное
Приложится само.
Толпа (поет за сценой)
Эй, ханжа, бросай свою шарманку,
Уходи, покуда цел, урод!
Ту же песню, только наизнанку,
Пролетарий скоро запоет:
Сначала прилежание,
Почтенное собрание, —
А прочее, съедобное,
Приложится потом.
Заключенные (в глубине за сценой)
Попробуйте, магнаты,
Кирку, станки, лопаты, —
А прочее, съедобное,
Приложится потом!
‹...›
‹Все›
Сгинь, капитала чудовище грузное!
Все на работу, за дело союзное!
Мы не сдаемся, не падаем ниц —
Стая тюремных, отчаянных птиц!
‹...›
Каpтина втоpая
(«Клетка» в тюpьме)
(При поднятии занавеса все бодро поют)
В камере бетонной
Соловей плененный
Цокает и щелкает — товарищей зовет,
Не по-воробьиноcму,
А по-соловьиному —
Толстому тюремщику баню задает.
Соловьи тюремные
Прочищают горло.
Песня беззаконная тюремщикам страшна.
Эй, законодатели,
И друзья-предатели,
Соловьи тюремные заплатят вам сполна!
‹...›
Толпа (поет за сценой)
Мы, пролетарии всех стран,
Сплотимся как один.
Отныне никакой тиран
Для нас не господин!
(Заключенные присоединяются к хору)
Мы не клянем свою судьбу, —
Смеемся мы и тут!
Мы знаем: до конца борьбу
Другие доведут!
‹...›
Действие второе
‹...›
Билли, Билли, Билли, Билли,
Видно мало тебя били, —
Ты не мог бы как-нибудь
В Миссисипи утонуть?
Билли, Билли, Билли, Билли,
Мы у Дарвина учили,
Что какой-то переход
К обезьяне нас ведет.
Уж не ты ли, кроме шуток,
Билли, этот промежуток?
Бессознательный ты, Билли!
Видно мало тебя били!
‹...›
В Сан-Франциско и в Чикаго и в лесную глушь,
Всюду клином вбился Билли, всюду порет чушь.
Затесался на заводы, в рудники прополз, —
С виду он не очень тонок и не очень толст.
А когда в него вселится красноречья бес,
За «святую дружбу классов» на стену полез...
Скажет: «Сам себе рабочий наизлейший враг...», —
Как услышишь: вянут уши, чешется кулак.
Билли, Билли, Билли, Билли,
Видно мало тебя били, —
Ты не мог бы как-нибудь
В Миссисипи утонуть?
В голове у Билли тряпки и на шее груз,
На спине у Билли ездит желтый профсоюз,
Он газетную читает и смакует дрянь...
Билли! Вот идет твой пастор: поскорее встань!
Нам голубчик не попутчик: сильно нам претит
Лимонад речей церковных и святой бисквит.
Нашу твердость, нашу спайку — круговой бокал —
На бесплатную фуфайку Билли променял.
Не войдет бессмертный Билли в райский вертоград,
Но пощечины у Билли на щеках горят.
‹...›
(Голос Нелли поет ‹на мотив баркаролы из «Сказок Гофмана»›)
День был осенний: туманно и сыро.
ИРМ’а: стальные рабочие мира —
Пели могучий и траурный стих
В честь отплывавших, как легкое пламя,
Павших борцов за рабочее знамя —
Джеральда Лайвли и многих других.
Нету такого союза и цеха,
Митинга, парка, кузнечного меха,
Где бы не реял тот траурный стих.
Нету такого рудничного дола,
Где б не звучала еще баркарола
Джеральда Лайвли и многих других.
‹...›
Действие третье
Нелль (поет)
Воспоминанья о часах любовных —
Как горсть жемчужин, тусклых и бескровных.
Я перекатный жемчуг собрала,
На шелковую нитку нанизала,
Потом на них тихонько подышала,
И радость мне утехою была.
‹...›
Голоса (поет веселящаяся в ресторане публика)
Дурачок и дурочка,
Петушок и курочка,
А может быть, утеныши —
Лукавые гаденыши —
Квохтали, кудахтали,
Добрые приятели,
Впотьмах, впотьмах,
Кудах, кудах!
‹...›
Звери (встают, становятся лицом к рампе и начинают петь с чисто религиозным воодушевлением)
Зверей могучее сословье
Поет отчизне славословье.
Наш край, промышленный и жирный,
Свободы поставщик всемирный
Хвала тебе, творец прекрасной
Свободомыслящей страны,
Где все законы беспристрастны
И все вопросы решены.
‹...›
Действие четвертое
Ирмовцы (поют)
Хуже смерти, хуже тифа
Безработным быть, —
У сурового шерифа
Кандалы добыть.
Сердце чует — тяжело мне —
Что судья был строг:
Мальчик мой в каменоломне
Получил урок.
Паровозные сирены,
Вы скажите мне,
Где мой мальчик драгоценный?
Где? В какой стране?
Поезда бегут по рельсам
И поют гудки...
Где мой сын? Куда он делся?
Не унять тоски!
‹...›
Все (поют с воодушевлением)
Крепкая подруга пролетарию нужна:
Сильная, здоровая и смелая жена,
Чтобы за свободу рядом билась с ним она.
Муж ее уверенно за руку берет,
Муж ее целует в ярко-красный рот,
На собранье людное к товарищам ведет.
С нами делят женщины радость и труды,
Женщинами спаяны красные ряды,
Верными подругами по праву мы горды.
Кто же, как не женщина, сможет жар вдохнуть,
Сможет руку в трудную минуту протянуть,
Сможет знамя красное, как солнце, развернуть?
‹...›