(84—87)а.
УТРО 10 ЯНВ‹АРЯ› 1934 ГОДА

1

Меня преследуют две-три случайных фразы, —
Весь день твержу: печаль моя жирна.
О боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна...

Где первородство? Где счастливая повадка?
Где плавкий ястребок на самом дне очей?
Где вежество? Где горькая украдка?..
Где ясный стан? Где прямизна речей,

Запутанных, как честные зигзаги
У конькобежца в пламень голубой,

326

Когда скользит, исполненный отваги
С голуботвердой чокаясь рекой?

Ему солей трехъярусных растворы
И русские блистательные споры
И мудрецов германских голоса,
Представились в полвека, в полчаса.

Ему кавказские кричали горы
И нежных Альп стесненная толпа;
На звуковых громад крутые всхоры
Его ступала зрячая стопа.

И европейской мысли разветвленье
Он перенес, как лишь могущий мог:
Рахиль глядела в зеркало явленья,
А Лия пела и плела венок.

2

Когда душе взволнованно торопкой
Предстанет вдруг событий глубина,
Она бежит рассеянною тропкой,
Но смерти ей тропина не ясна.

Он, кажется, дичился умиранья
Застенчивостью славной новичка
Иль звука первенца в блистательном собраньи,
Что льется внутрь — еще птенец смычка.
............................................

Лиясь для ласковой только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки
Крупнозернистого покоя и добра.

3

Дышали шуб меха. Плечо к плечу теснилось,
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот,
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.

327

А в гуще похорон стоял гравировальщик,
Готовясь перенесть на истинную медь
То, что обугливший бумагу рисовальщик,
Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.

Как будто я повис на собственных ресницах
И созревающий и тянущийся весь,
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах,
Единственное, что мы знаем днесь.

16—21 января 1934

Воспроизводится по изданию: О.Э. Мандельштам. Собрание сочинений в 4 т. — М.: Арт-Бизнес-Центр, 1994. — Т. 3.
© Электронная публикация — РВБ, 2010–2024. Версия 2.0 от 3 октября 2019 г.