170а.

Одинокое небо виднее,
Как недугом я жил им в судьбе,
Но оно западня: в нем труднее
Задыхаться, чернеть, голубеть.

Не разнять меня с жизнью: ей снится
Убивать и сейчас же ласкать,
Чтобы в уши, в глаза и в глазницы
Флорентийская била тоска.

Не кладите же мне, не кладите
Остроласковый лавр на виски,
Лучше сердце мое разорвите
Вы на синего звона куски...

И когда я усну, отслуживши,
Всех живущих прижизненный друг,
Чтоб раздался и глубже и выше—
Отклик неба, забыв мою грудь.