БОРИС ЧИЧИБАБИН

<Сапгир о Чичибабине>

* * *

Кончусь, останусь жив ли —
чем зарастет провал?
В Игоревом Путивле
выгорела трава.

Школьные коридоры —
тихие, не звенят...
Красные помидоры
кушайте без меня.

Как я дожил до прозы
с горькою головой?
Вечером на допросы
водит меня конвой.

Лестницы, коридоры,
хитрые письмена...
Красные помидоры
кушайте без меня.

1946

КЛЯНУСЬ НА ЗНАМЕНИ ВЕСЕЛОМ

Однако радоваться рано —
и пусть орет иной оракул,
что не болеть зажившим ранам,
что не вернуться злым оравам,
что труп врага уже не знамя,
что я рискую быть отсталым,
пусть он орет, — а я-то знаю:
не умер Сталин.

Как будто дело все в убитых,
в безвестно канувших на Север —
а разве веку не в убыток
то зло, что он в сердцах посеял?
Пока есть бедность и богатство,
пока мы лгать не перестанем
и не отучимся бояться, —
не умер Сталин.

Пока во лжи неукротимы
сидят холеные, как ханы,
антисемитские кретины
и государственные хамы,
покуда взяточник заносчив
и волокитчик беспечален,
пока добычи ждет доносчик, —
не умер Сталин.

И не по старой ли привычке
невежды стали наготове —
навешать всяческие лычки
на свежее и молодое?
У славы путь неодинаков.
Пока на радость сытым стаям
подонки травят Пастернаков, —
не умер Сталин.

А в нас самих, труслив и хищен,
не дух ли сталинский таится,
когда мы истины не ищем,
а только нового боимся?
Я на неправду чертом ринусь,
не уступлю в бою со старым,
но как тут быть, когда внутри нас
не умер Сталин?

Клянусь на знамени веселом
сражаться праведно и честно,
что будет путь мой крут и солон,
пока исчадье не исчезло,
что не сверну, и не покаюсь,
и не скажусь в бою усталым,
пока дышу я и покамест
не умер Сталин!

1959

* * *

Сними с меня усталость, матерь Смерть.
Я не прошу награды за работу,
но ниспошли остуду и дремоту
на мое тело, длинное как жердь.

Я так устал. Мне стало все равно.
Ко мне всего на три часа из суток
приходит сон, томителен и чуток,
и в сон желанье смерти вселено.

Мне книгу зла читать невмоготу,
а книга блага вся перелисталась.
О матерь Смерть, сними с меня усталость,
покрой рядном худую наготу.

На лоб и грудь дохни своим ледком,
дай отдохнуть светло и беспробудно.
Я так устал. Мне сроду было трудно,
что всем другим привычно и легко.

Я верил в дух, безумен и упрям,
я Бога звал — и видел ад воочью, —
и рвется тело в судорогах ночью,
и кровь из носу хлещет по утрам.

Одним стихам вовек не потускнеть,
да сколько их останется, однако.
Я так устал! Как раб или собака.
Сними с меня усталость, матерь Смерть.

1967

* * *

Больная черепаха,
Ползучая эпоха,
Смотри — я горстка праха,
И разве это плохо?

Я жил на белом свете
И даже был поэтом, —
Попавши к миру в сети,
Раскаиваюсь в этом.

Давным-давно когда-то
Под песни воровские
Я в звании солдата
Бродяжил по России.

Весь тутошний, как Пушкин
Или Василий Теркин,
Я слушал клёп кукушкин
И верил птичьим толкам.

Я жрец лесных религий,
Мне труд — одна морока,
Но мне и Петр Великий
Не выше скомороха.

Как мало был я добрым,
Хоть с мамой, хоть с любимой,
За что и бит по ребрам
Судьбиной, как дубиной.

В моей дневной одышке,
В моей ночи бессонной
Мне вечно снятся вышки
Над лагерною зоной.

Не верю в то, что русы
Любили и дерзали:
Одни врали и трусы
Живут в моей державе.

В ней от рожденья каждый
Железной ложью мечен,
А кто измучен жаждой,
Тому напиться нечем.

Вот и моя жаровней
Рассыпалась по рощам,
Безлюдно и черно в ней,
Как в городе полнощном.

Юродивый, горбатенький,
Стучусь по белу свету,
Зову народ свой батенькой, -
А мне ответу нету.

От вашей лжи и люти
До смерти не избавлен,
Не вспоминайте, люди,
Что был я Чичибабин.

Уже не быть мне Борькой,
Не целоваться с Лилькой.
Опохмеляюсь горькой,
Закусываю килькой.

1969

СОЛЖЕНИЦЫНУ

Изрезан росписью морщин,
со лжою спорит Солженицын,
идет свистеж по заграницам,
а мы обугленно молчим.
И думаем — на то и гений,
чтоб быть орудием добра,
и слава пастырю пера,
не убоявшуся гонений.
В ночи слова теряют вес,
но чин писателя России
за полстолетия впервые
он возвеличил до небес.
Чего еще ему бояться,
чьи книги в сейфы заперты,
кто стал опорой доброты,
преемником яснополянца.
Кто, сроки жизни сократив,
раздавши душу без отдарства,
один за всех на государство
казенной воли супротив.
Упорствуют, а ты упорствуй
с ошметком вольности в горсти
и дружбой правнуков сласти
свой хлеб пророческий и черствый.
Лишь об одном тебя молю
со всем художническим пылом:
не поддавайся русофилам,
на лесть гораздым во хмелю.
Не унимайся, сочинитель,
во лбы волнение вожги,
в Кремле артачатся вожди —
творит в Рязани Солженицын.
И то беда, а не просчет,
что в скором времени навряд ли
слова, что временем набрякли,
Иван Денисович прочтет.

Назад Вперед
Содержание Комментарии
Алфавитный указатель авторов Хронологический указатель авторов

© Тексты — Авторы.
© Составление — Г.В. Сапгир, 1997; И. Ахметьев, 1999—2016.
© Комментарии — И. Ахметьев, 1999—2024.
© Электронная публикация — РВБ, 1999–2024. Версия 3.0 от 21 августа 2019 г.