382. И. Е. САЛТЫКОВУ
17 августа 1873. Москва
17 августа. Москва.
Любезный брат. Сегодня, проезжая через Москву в Тверь для известного свидания, я получил от маменьки письмо 1, которым она извещает меня, что Дмит<рий> Евгр<афович> уклонился от свидания. Целомудренный старец убоялся, что я оскорблю несчастных вдов. Вероятно, ты позабыл написать ему, что я с своей стороны вовсе и не желал видеть вдов, а желал только уговориться с Вами, братьями. По обыкновению своему Дм<итрий> Евгр<афович> и тут устроил комедию: прислал мне свои соображения в форме письма к маменьке, с которого выдал ей, для передачи мне, скрепленную им копию 2. Ну, не досадно ли видеть этого празднолюбца, который свои письма (на целом листе) пишет в трех экземплярах? В письме этом он представляется великодушным, то есть соглашается на раздел в том виде, как мы условились при свидании у меня в Витеневе (кажется, впрочем, что соглашается, а наверное сказать не могу), но при этом сделал иезуитскую оговорку, что, благодаря своему великодушию, он, вероятно, получит не больше шести с половиной тысяч. Сделай милость, урезонь хоть ты его, что я согласился отдать весь остаток от выкупной ссуды, какой образуется за уплатой долгов, и что, следовательно, он может надеяться даже миллион получить, мне до этих надежд его дела нет. Я ручаюсь только за то, что не украду, и, кажется, подозревать меня в этом нет повода. Однако, несмотря на свое великодушие, уже не настаивает, чтоб Ломакиным долги были уплачены рубль за рубль, а выкупными
свидетельствами по номинальной цене. Понял, что в расчетах своих много налгал. Впрочем, отсылает меня в Петербург к адвокату Бардовскому, который от имени всех вас и должен заключать со мной условие. Не знаю, что из этого выйдет. Во всяком случае, сегодня же еду в Тверь, чтоб переговорить с Сухоручкиным, а из Твери в Петербург, где буду 19-го числа.
Сейчас еду к сестрице Адели Павловне.
Прощай, любезный друг, если найдешь нужным что-нибудь сообщить — будь так добр.
Искренно любящий брат
М. Салтыков.