409. П. В. АННЕНКОВУ
9 марта 1875. Петербург
Петербург. 9 марта.
Многоуважаемый Павел Васильевич.
Меня, дикого человека, доктора шлют на год с лишком за границу, а именно до конца сентября в Баден-Баден, а потом на всю зиму в Рим или южную Италию. С неизреченным удовольствием узнал я сейчас через бар<она> Розена, что и Вы живете в Бад<ен>-Бад<ене>. Не знаю, долго ли Вы там будете, но, во всяком случае, думаю, что мы свидимся.
Обращаюсь к Вам за некоторой услугой: присмотрите для меня и моей семьи квартирку комнат в 4 — 5. Квартира должна быть снабжена столовым и спальным бельем, посудою кухонною, столовою, а также небольшим количеством серебряной, т. е. ложек, ножей и проч. Семья моя состоит из меня, жены и двоих детей, при коих нянька-немка. По приезде, мы, вероятно, наймем еще женщину и кухарку. Не хотелось бы платить больше 200 фр. в месяц (меньше — лучше). Я выеду из Петербурга между 28 марта и 1 апреля старого стиля. Если найдете время до этого дать мне весточку о себе, то сделайте это по след<ующему> адресу: П<етер>б<ург>, Пески, 2-я улица, дом № 3.
Я еду с большим ожесточением, ибо дела мои крайне расстроены и притом все в ходу. Но делать нечего: у меня катар и такое сердцебиение, что я почти задыхаюсь. К этому прибавился еще ревматизм. Я целый месяц лежал без движения и теперь еще не выхожу из дома. Знаете ли что? Вот я пишу Вам, что еду за границу, а мне кажется, что я сейчас умру. До того мучительно бьется сердце.
Пожалуйста, не посетуйте на меня за неприятное поручение относительно квартиры. Ежели Вам оно не по нутру, сочтите, что ничего не было писано. Не сетуйте также на краткость письма: не могу писать, потому что чувствую усталость сейчас же. Издыхать ничего, но издыхать имея старшего сына 3-х лет — неловко. Обо всем переговорим при свидании. Верьте или не верьте, но свидание именно с Вами необыкновенно меня радует.
Вероятно, Вы знаете историю Маркевича 1 и читали роман гр<афа> Толстого о наилучшем устройстве быта детор<одных> частей. Меня это волнует ужасно 2. Ужасно думать, что еще существует возможность строить романы на одних половых побуждениях. Ужасно видеть перед собой фигуру безмолвного кобеля Вронского. Мне кажется это подло и безнравственно. И ко всему этому прицепляется консервативная партия, которая торжествует. Можно ли себе представить, что из коровьего романа Толстого делается какое-то политическое знамя?
Прощайте или, лучше сказать, до свидания. Жму руку Вам и уважаемой Глафире Александровне3. Жена тоже. Когда прибуду в Б<аден>-Б<аден>, то сейчас же явлюсь к Вам, а всего бы лучше, если бы Вы предварительно писнули в Петербург. Остается еще 18 дней.
Ваш
М. Салтыков.
На конверте: Allemagne. Baden-Baden. Lichtenthalerstrasse, 9. M-r Paul Annenkoff.
Почтовый штемпель: С.-Петербург. Город. 3 почта. 10 марта 1875. и Ausg. 25/3.