461. Н. А. НЕКРАСОВУ
31 января / 12 февраля 1876. Ницца
Нища. 12 февраля.
Вчера получил «Отеч<ественные> зап<иски>», прочел первым долгом Вашу поэму 1 и желал дать Вам подробный отчет о впечатлении, произведенном ею на меня (я думаю, что только взаимною доброжелательною критикой поддерживается бодрость таланта). Но для этого нужно перечитать эту вещь два или три раза, а я не успел отвернуться, как книжку уже отдали на прочтение, так что она вряд ли раньше 10 дней воротится ко мне. Тем не менее, я могу, по первому впечатлению, сказать, что поэма поразила меня своею силою и правдою; например, картина Кокоревых, тянущих бечеву и с искренним трагизмом поющих бурлацкую песню (превосходную), производит поразительное действие. Описание оргии, спичи и лежащая на всем фоне угрюмость — все это отлично задумано и отлично выполнено. Но позволяю себе сделать следующие замечания: 1) Вы слишком часто меняете размеры стиха; 2)
некоторые рифмы производят неприятное впечатление, одна в особенности: хоть целковыми вымости; 3) некоторые стихи имеют вид куплетов (тост), что положительно вредит; представьте себе, что посреди коллизии самого трагического свойства вдруг врывается Монахов или Горбунов; конечно, и это возможно и даже законно в среде наших плутократов (тут самое трагическое — то, что даже трагедии настоящей нет), но в таком случае нужно, чтоб личность поэта вполне стушевывалась и выходило бы только объективно; 4) мне кажется, Вы бы не худо сделали, если б Зацепу заставили застрелиться.
Затем, помимо Вашей поэмы, 1-я книжка «От<ечественных> зап<исок>» не удовлетворяет и имеет вид «Складчины» 2. Я прочел, правда, немногое, но это немногое — не хорошо. Рассказ Хвощинской плох и снотворен, и идея его мизерная 3. Она все еще находится под впечатлением безвременной погибели мировых посредников начала 60-х годов. «Вперемежку» — плохо необыкновенно. Кому это принадлежит? Судя по манере бесплодного ковыряния — Слепцову, а может быть, и Михайловскому 4. Хотел бы, чтоб правильно было 1-е предположение, и было бы печально, ежели б Михайловский пустился по следам Слепцова.
О себе скажу Вам, мне все хуже и хуже. Рука правая пухнет, плечо левое ломит, а со вчерашнего дня боль в правом колене. Боюсь, что со мной сделается то же, что с Анненковым в прошлом году, который шесть недель просидел недвижим в кресле по милости колена. Просто, в тягость мне жизнь. Ничего делать не могу и живу в ущерб семье своей. Ясно, что я уже не работник — стало быть, всякий прожитой мною день есть явный ущерб для семьи. Начал было писать для «Отеч<ественных> зап<исок>», но, ей-богу, пяти минут сряду пера в руках держать не в силах. На письмах моих это видите: начинаю по-человечески, а кончаю черт знает как. И погода стоит холодная — все меня преследует. Зачем меня сюда выслали? — я не перестаю это спрашивать.
Пожалуйста, напишите, как идет подписка. Более писать не в состоянии. Не знаю, вышлю ли что-нибудь для мартовской книжки 5. Я нахожусь в таком состоянии, об котором говорят: перемотается. Боюсь, чтоб не кончилось кризисом, особенно коленка беспокоит.
Весь Ваш М. Салтыков.