511. А. Н. ЭНГЕЛЬГАРДТУ
20 января 1877. Петербург
20 января.
Литейная, 62.
Многоуважаемый Александр Николаевич.
Извините за продолжительное молчание. Болезнь Некрасова (по-видимому, безнадежная) навалила на меня столько хлопот, что буквально я две недели не нахожу себе места. Цензура просто взбесилась, и мы до сих пор не могли выпустить 1-го №, в значительной степени искалеченного и оскопленного 1. Вам, может быть, это странно кажется, каким образом журнал, издающийся без цензуры, может находиться в таких нелепых тисках. Это тайна современного положения русской литературы. Скажу Вам одно: в отношении «Отеч<ественных> зап<исок>» принято совершенно особенное правило: не давать предостережений, а прямо арестовать номер и предавать сожжению. Понятно, сколько змеиной мудрости требуется, чтоб издавать журнал при наличности постоянной угрозы в этом духе. Понятно также, какое необходимо здоровье физическое, чтоб кипеть в этом котле, и как мало удовлетворяет этому требованию мое личное здоровье, расшатывающееся при малейшем выезде из дома и при самом ничтожном раздражении. Я положительно убеждаюсь, что не гожусь для такой деятельности, и ежели Некрасов умрет, то не знаю, как и поступить. Прибавьте к этому необходимость писать, т. е. каждый месяц украшать страницы журнала. Необходимость, обусловливаемую совершенным отсутствием чего-нибудь талантливого. Конечно, читатель, вправе сетовать, что он не находит в журнале хорошего чтения, но ведь и наше положение — совсем безвыходное. Находясь между цензурным бешенством, с одной стороны, и бесталанностью — с другой, мы должны испытывать самые мучительные ощущенья. Поэтому и Ваша уклончивость поразила меня очень и очень неприятно. Но пришлите хоть что-нибудь, хоть из истории Вашего хозяйства — все же Ваша статья, всякая, будет для журнала большим подспорьем2. Чем дальше в лес, тем больше дров, говорит пословица, а у нас именно дров-то и нет: одни пеньки остались. Между прочим, один такой пенек, И. С. Тургенев, написал роман «Новь», который не
производит даже сенсации, а просто изумление: до такой степени он глуп 3. По-видимому, и я готовлюсь сделаться подобным же пеньком, и это серьезно заставляет меня подумывать об отставке. Плохо живется, любезный друг, даже позыва к деятельности нет. Вяло пишется, ни огня, ни энергии — ничего. Одна необходимость существовать, необходимость паскудная. Прощайте, будьте здоровы и присылайте что-нибудь.
Искренно преданный Вам
М. Салтыков.