761. Н. A. БЕЛОГОЛОВОМУ
7/19 августа 1881. Висбаден
Висбаден. 7/19 августа.
Многоуважаемый Николай Андреевич.
Сегодня вечером я должен был выехать отсюда в Люцерн, чтобы ожидать там Лихачевых; но постоянные дожди и холодная погода, в продолжение десяти дней, так размокропогодили мои внутренности, что я уподобился Везувию, извергающему не лаву, но мокроту, с великим трудом откашливаемую. Вот и сегодня: с утра небо было совсем чистое, и солнце великолепно сияло, а теперь, в 11 часов, снова со всех сторон надвигается, и дело, вероятно, кончится дождем и новым понижением натуры 1.
Вообще, заграничная жизнь, как и всегда, действует на меня неблагоприятно. Впрочем, я сомневаюсь, чтобы и дачная жизнь, в окрестностях Петербурга, лучше действовала. Мне кажется, самое лучшее для меня было бы безусловное спокойствие, а этого я мог бы достигнуть только в том случае, если б у меня провидение отняло ноги. Только тогда, убедившись, что я действительно не могу двигаться, мне предоставили бы право на спокойствие, не избавляя, впрочем, от упреков: какая же это жизнь! и т. д. Жизнь и в самом деле довольно проклятая, если прибавить к этому осложнение в форме детей, которые все-таки требуют воспитания.
У меня есть до Вас просьба. 27/15 августа я уезжаю в Париж и, между прочим, писал содержательнице maison meublée (place de la Madeleine, 31), свободна ли у ней квартира, которую я занимал в прошлом году 2. Ответ просил прислать на Ваше имя в Тун. Поэтому, ежели таковой получите, то сделайте милость перешлите его немедленно ко мне в Висбаден. Извините за беспокойство. Вас же я надеюсь видеть в Париже и буду искать в rue Tournon (hôt<el> du Senat) 3. Я же во всяком случае, если б даже не остановился в упомянутом выше maison meublée, оставлю там свой адрес.
Вот Вы сомневаетесь, что может существовать Святая дружина 4. А между тем читали ли Вы в «Порядке» об учреждении в Симбирске тайного общества, выдающего 100 р. за каждого превратного толкователя? 5 Разве это не то же самое? И поверьте, что такие общества появятся во множестве. И когда-нибудь нам с Вами завернут руки к лопаткам и выдадут за нас цену крови, т. е. 100 р.
Лорис-Меликов читал мне вчера отрывки из письма, полученного им от министра Игнатьева. «Ты, говорит, знаешь, что только патриотизм заставил меня принять эту должность, и
что я шесть молебнов отслужу, когда надобность во мне минет». Потом о путешествии царя говорит: «Неподдельный восторг народа указал мне, где настоящая сила правительства, хотя это сладкое сознание отравлялось мыслью, что борьба с превратными учениями продолжает стоять на первой очереди». И еще: «очень жаль, что тебя (они на ты) считают здесь представителем каких-то либеральных идей, и это лишает государя возможности пользоваться твоими указаниями». Привожу Вам эти слова почти буквально. Но должен при этом сказать, что хотя Лор<ис-Меликов> и прочитал мне эти выдержки, но кажется, что письмо на него повлияло, и он начинает посматривать на меня довольно косо, или лучше сказать, старается видаться со мною так, чтоб никто этого не заметил.
До свидания. Круг знакомых и доброжелательных людей постепенно редеет. Скучно становится жить.
Пожалуйста, передайте мой сердечный привет и жены добрейшей Софье Петровне. Жму Вашу руку.
М. Салтыков.