781. Н. А. БЕЛОГОЛОВОМУ
14 октября 1881. Петербург
14 октября. П.бург.
Многоуважаемый Николай Андреевич.
Извините, что давно не писал. Я нахожусь в таком состоянии угнетения, как редко бывало. Кажется, придется литературу совсем бросить, и, разумеется, и редакцию. Да, пошли не прежние времена. Нынче так дело ведется, чтобы всякий сам бросил. Подробностей, разумеется, не пишу, но, кажется, что на то похоже. Во всяком случае, придется совсем манеру
и содержание переменить, и хоть это дело не невозможное, но все-таки подобная ломка времени требует. Главное, что кой-что было уж затеяно, а стало быть и мысли около этого затеянного обращались.
В Петербурге тихо, но тишина какая-то мертвая и загадочная. У нас, в сфере книгопечатания, циркуляры так и сыплются. Снаружи-то как будто ничего нет, а именно: сам от себя околевай. Даже в самые трудные времена этого не бывало.
Здоровье мое хотя и поправилось против того, как я из-за границы приехал, но все-таки плоховато. Кашляю меньше, мокроты — тоже меньше; но слабость большая и полное бессилие. Из дому почти не выезжаю, а с каждым выездом чувствую скверные последствия. Право, хоть бы поскорей умереть. Работать не приходится, а без работы я совсем лишний в семье человек. И характер у меня все больше и больше портится — ни на что бы не смотрел.
От Елисеевых никаких известий не получаю. Слышал, будто Матвеевы получили письмо, что Елисеевы в Ницце основались, но так как я туда уж писал 1, и никакого ответа не получил, то и не знаю наверное, думают ли они там остаться. Гораздо было бы лучше, если б они домой воротились. Он, провожая, сколько мне наказывал: не забудьте 3 т. р. прислать. Я-то не забыл, но так как между нами было условлено, что я тогда только деньги вышлю, когда он мне напишет, куда, то я и не высылаю. А курс между тем падает, да, пожалуй, и опять к прежнему положению к Рождеству придет.
Нехорошо мое положение. Не шутя говорю, что, вероятно, придется и с редакторством распрощаться и литературу бросить. Только чем я тогда буду? И как бы совсем меня не съели.
Писал бы я Вам много, да ведь неудобно это. Да в сущности, все пустяки, и, право, не знаю, как мы живем.
Получили ли Вы «За рубежом»? Вот думал, что книгу расхватают, напечатал 5000 экз., а она засела. Книгопродавцы разобрали 1800 экз., да и будут полгода с ними возжаться, а потом уж пойдет — потихоньку, лет на пять. Вот какова наша публика. А другие мои издания (вторые) и совсем не идут. На днях выпускаю «Губернские очерки», и продал все издание с 50% уступки. Да и не рад, что затеял. Читал корректуру — так слабо, а иное даже и совсем пошло. Просто совестно.
Не пропали ли у Вас №№ алжирской лотереи, которые я сообщил Вам для наблюдения? Из «Temps», который я читаю, не видно, когда предполагается тираж. Не можете ли
Вы узнать и сообщить мне. Я думаю, что в каждой табачной лавочке это сведение получить можно.
Прошу Вас передать от меня и от жены сердечный привет многоуважаемой Софье Петровне.
Затем, желая Вам всяких благ, остаюсь искренно Вас уважающий и преданный
М. Салтыков.