849. Н. А. БЕЛОГОЛОВОМУ
11 августа 1882. Ораниенбаум
Ораниенбаум. 11 августа.
Благодарю Вас, многоуважаемый Николай Андреевич, за письмо 1. Зажились Вы за границей — право, не худо бы и о домашних богах подумать. Пожалуй, Вы совсем испразднуетесь и бога-то позабудете.
У нас здесь все тихо и благополучно, только шпионы одолели. Говорят, и в Финском заливе водятся. Я сам не купаюсь, но купальщики рассказывают: купаешься — и вдруг начнет вокруг шпион нырять и политические разговоры разговаривать. И все знают этих шпионов, да и нельзя не знать, потому что народ совсем отпетый. Здесь, в Ораниенбауме, целый отряд добровольцев стоит, и, представьте себе, даже паспорта ревизуют 2.
От Елисеева я получил письмо с приказаниями насчет денег 3. Сегодня же ему послано три векселя на 5280 фр. в Берн, как он сам назначил. На 3 месяца на Париж 253 за сто рублей. Вот это, что называется, курс.
Я все еще в Ораниенбауме, и не знаю сколько времени Елизавете Аполл<оновне> заблагорассудится выдержать меня здесь. Петербургская квартира наша (в которой мы еще на два
года остаемся) захламощена, а прислуги мне не дают. До сих пор погода была отличная и сухая; но вчера и сегодня — дождь и, кажется, зарядит надолго. Это отчасти меня радует, потому что понудит переехать в город, где все-таки поживее, нежели здесь. И многие уж трогаются с дач, потому что с 17-го начинаются в гимназиях классы. Вероятно, и Унковский скоро появится.
Ераков купался в грязях в Аренсбурге и заметно поглупел. Влияние лет очень заметно. Наблюдая за ним последние два года, я воочию вижу, как он глупеет. А он, может быть, видит, как я глупею. Это круговая порука. Но по мере того, как он глупеет, желудок его делается все исправнее да исправнее, так что съедает он массу.
Здоровье мое все в том же виде. В горле и в груди — пение; ночью — кашель, продолжающийся около 2-х часов. Мне и в итальянскую оперу абонироваться не нужно: в горле свой итальянец сидит. Надоело.
Завтра идет в цензуру августовская книжка. В ней одна крошечная моя статейка в самом конце 4. В пользу жидов. После ужина горчица, но надобно же что-нибудь сказать. Трудно было отделить еврейский вопрос от вопроса о Поляковых, Заках и Варшавских, но, кажется, успел. Вы уведомляете ли контору о Ваших переездах?
Жду Вашего дальнейшего маршрута. Лихачев на днях писал 5. Кланяйтесь им обоим.
Передайте, пожалуйста, мой поклон, а также и от жены, многоуважаемой Софье Петровне. До свидания, будьте здоровы. Жму Вашу руку.
М. Салтыков.