30 октября 1882. Петербург
30 октября.
Многоуважаемый Григорий Захарович.
Никакой скарлатины у Матвеевых нет. Это был слух, оказавшийся совсем ложным и возникший по поводу болезни у ребенка Матвеевых. А так как ныне всякая болезнь у ребенка непременно обращается в скарлатину, то так было и тут. Редакция, по-прежнему, собирается у Вас в квартире, и я уже там был. Не писал я Вам об этом случае потому, что руководствуюсь пословицей: семь раз отмерь и потом отрежь, а не наоборот. Воображаю, какую нотацию получили Матвеевы и как негодуют на меня, воображая, что я причиной всего этого переполоха. Боюсь, что они, пожалуй, выедут из квартиры и только по скромности В<ера> Гр<игорьевна> не будет звонить о моей опрометчивости.
Вообще, я просил бы Вас в подобных случаях ожидать известий от меня.
Просьбу и конспект Мечникова я в понедельник передам в редакцию и переговорю 1.
Вам напишу без замедления.
Вы мне точного адреса не написали. Поэтому, желая, чтоб письмо это дошло до Вас немедленно, адресую его через Н. А. Белоголового. Я просил бы Вас успокоить В<еру> Григор<ьевну>.
Более писать покуда нечего.
Искренно преданный
М. Салтыков
Прошу Вас передать мое почтение уважаемой Екатерине Павловне. Я писал Вам недавно в Париж poste restante.