968. Н. К. МИХАЙЛОВСКОМУ
18 декабря 1883. Петербург
Многоуважаемый Николай Константинович.
Начну мое письмо с пресловутого Гирса. Вы знаете, что он взял из «Отеч<ественных> зап<исок>» под повесть 800 р. и затем эту повесть, половина которой находилась уже у меня для отдачи в набор, выпросил у меня для некоторых неважных исправлений и не возвратил. Вчера он вдруг вновь является ко мне с повестью, но уже новою, из крестьянского быта 1. Говорит, что повесть эту он писал собственно для «Русской мысли», но так как он с «Отеч<ественными> зап<исками>» связан
узами, то считает долгом предложить ее сперва мне, но уже не по 125 р. за лист, как прежде, а по 175 р. И что в повести будет листа два и она прекрасна. На замечание мое, что это не совсем ладно, он продолжал, что долг «Отеч<ественным> зап<искам>» он имеет в виду, но что этою повестью он не предполагал его заквитать, а «Современными илотами», романом, который у него к 10-му января будет непременно готов, потому что он пишет так: если уж сел, так сел, а ежели прервал работу, так кончено. После этого мне ничего другого не осталось, как отпустить его с миром, предоставив полную свободу зарабатывать или не зарабатывать деньги. А так как я при этом выразил, что деньги все-таки не худо бы отдать, то он возразил, что отдавать деньги он не считает нужным, ибо брал их не для того, чтоб отдать, а чтоб заработать. И назначил для этой цели не что другое, а именно «Совр<еменные> илоты» 2.
Вот какие определенные малые являются ныне в числе сотрудников! Ввиду таких пассажей, не лучше ли бы я сделал, если б отказался совсем от «Отеч<ественных> зап<исок>». Отовсюду требуют денег. Привез Островский комедию, я не успел ее прочитать, а он уже требует 1500 руб. 3. Между тем декабрьская книжка вчера только вышла, и какие по ней будут последствия, окажется еще на будущей неделе. Приехала также г-жа Зайончковская, привезла повесть листа в три и совершенно наивно говорит: кстати, мне нужно бы тысячу руб. Кто будет отвечать за эти выдачи в случае краха? 4
Подписка идет плохо и даже против прошлогодней весьма отстала. В прошлом году 19-го числа включительно было уже около 1200 подписчиков, а нынче по 16-ое включительно не было и 700 — меньше на 500. Ежели предположить, что в три дня поступит 300 новых подписчиков, то будет 19-го только 1000. А что делается в книжных магазинах — не знаю. Гаспер слишком занят, чтоб разузнать, а я — болен. Надо бы сократить расходы, а у нас они все больше и больше ширятся. Вчера Успенский прислал письмо, запрещающее вычитать у него деньги, и в доказательство, что он заработает, приложил пять листочков: вот де, как я работаю 5. А нам и помещать его работ некуда, так как места заняты Островским и Зайончковской. Придется мне самому на время стушеваться, но выйдет ли из этого прок? Вообще отношения мои к пишущей братии ненормальные и почти безнравственные. Один Гире чего стоит! И заметьте: то же самое он уж однажды проделал с Некрасовым. Тоже взял вперед деньги, и рублей около 1000 вынуждены были сложить со счетов 6. Я думал, что два года как-нибудь пробьюсь, а выходит, что и года таким манером прожить нельзя.
Имею к Вам большую просьбу: не задерживайте выхода 1-ой книжки. Я надеюсь выпустить ее совсем невинную и сам затеял рассказ, в котором идет речь об обстановке дворянского дома и воспитании дворянского сына в былые годы («Пошехонская старина»).
Болен я самым неприятным образом. Со всех сторон атакуют совершенно посторонние болезни. Только что разделался с цингою, как уже нечто готовится на левой ягодице. Нечто вроде чирья, а может быть и карбункул. Сидеть неудобно. Иногда как будто отпустит, а потом вдруг опять нельзя сидеть. Это письмо пишу в 7 часов утра, потому что разбудил страшный припадок кашля. Вот так работник.
До свидания, будьте здоровы. А мне — мат.
М. Салтыков.
18 декабря.