1033. К. Д. КАВЕЛИНУ

12 мая 1884. Петербург

12 мая.

Многоуважаемый Константин Дмитриевич. Письмо Ваше глубоко меня тронуло и утешило 1. Не ради удовлетворения пустому тщеславию я ожидал некоторых

21

заявлений, а ради убеждения, что Пошехонье не все сплошь переполнено пошехонцами. К сожалению, это убеждение и теперь не составилось.

Впечатление, произведенное на пошехонцев катастрофой «Отеч<ественных> зап<исок>», двоякое. Одни безоговорочно верят, что «Отеч<ественные> зап<иски>» был не журнал, а организованный заговор (иждивением Краевского); другие не верят, но говорят, что совершена «новая штука». — И даже не прибавляют, что «новая штука» совершена над связанными людьми. На этой «новой штуке» пошехонское общественное мнение, вероятно, и успокоится. Еще несколько недель как «Отеч<ественных> зап<исок>» и их деятельности и в помине не будет.

Что касается лично меня, то меня, прежде всего, поражает (и до сих пор не могу освоиться) то обстоятельство, что я лишен возможности ежемесячно беседовать с читателем. При моей старости и недугах, это только утешение и оставалось мне. Живу я совершенным нелюдимом, почти никого не вижу, никуда не выезжаю, чувствуя, что я везде буду в тягость. Один ресурс у меня оставался — это читатель. Признаться сказать, едва ли не его одного я искренно и горячо любил, с ним одним не стеснялся. И, — не припишите это самомнению, — мне казалось, что эта отвлеченная персона тоже меня любит, и именно потому любит, что и я для нее «отвлеченная персона». Может быть, придя в личное со мною соприкосновение, читатель был бы не совсем удовлетворен больным и брюжжащим стариком, но издали и при посредстве мысли общение выходило свободное и от болезни и от брюжжаний. Я даже убежден, что если бы меня запереть наглухо, оставив в моем распоряжении только «читателя», я был бы вполне счастлив, даже счастливее, нежели в обществе людей. Довольно я понатерся между ними, взял от них, что мог, и, что мог, возвратил.

Теперь у меня все это отняли. Можно ли представить себе что-нибудь более жестокое, унизительное, озорное? «Нехорошо хотеть» — вот и все. Удивительно странно. И что всего досаднее — это видимое в этом деле и для меня совершенно несомненное участие фразистого идиота Каткова.

Деятельность моя так сложилась, что переламывать ее на другой манер потребуется не мало времени. Хотя я давно задумывал написать большую бытовую картину (целое «житие»), но полагал приступить к этому позднее 2. Думал, что в конце 1885 года покончу с «Отеч<ественными> зап<исками>» добровольно и засяду. Теперь приходится сделать ломку, а удастся ли она — не знаю. Голова до сих пор полна совсем другим и, между прочим, сказками, которых задумано,

22

а отчасти и написано до 4 штук 3. Надобно отказаться от этой книги, которая не повредила бы мне...

Прощайте. Еще раз благодарю за сочувственное письмо и крепко жму Вашу руку.

М. Салтыков.


М.Е. Салтыков-Щедрин. Письма. 1033. К. Д. Кавелину. 12 мая 1884. Петербург // Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 20 томах. М.: Художественная литература, 1977. Т. 20. С. 21—23.
© Электронная публикация — РВБ, 2008—2024. Версия 2.0 от 30 марта 2017 г.