1086. Н. А. БЕЛОГОЛОВОМУ
26 октября 1884. Петербург
26 октября.
Многоуважаемый Николай Андреевич.
Простите, что давно не писал: 1 право, совсем мне плохо приходится. Не могу самого ничтожнейшего выезда сделать, чтобы бронхи не разыгрались. Вчера целую ночь просидел в кресле без сна и только к 6 часам утра свалило меня. Трудно жить больному человеку, да еще среди всякого рода ненавистей. Доброжелателей-то, конечно, больше, да где они? а ненавистники — гарцуют. Иногда сдается, что как ни жмись, а все-таки плохо кончится.
Да и адреса Вашего подлинного не знаю, хотя и пишу в Ниццу наудачу (туда же послал вновь вышедшую мою книгу) 2. Лихачевы сказывают, что Вы будто бы в Париже, за болезнью, засели, но так как Вы сами ничего об этом не пишете, то я и полагаю, что это вздор.
Новостей у нас довольно, но все неудобные, и бог знает верные ли. Говорят, будто арестовали какого-то Лопатина и нашли у него кучу указаний. Я, признаюсь, и слушаю-то эти рассказы неохотно. Нынче так много физиономистов развелось, что и выражение лица истолковывается. Но кто же может сказать, что толкование будет правильное.
Я пишу мало, или, лучше сказать, только прицеливаюсь писать. Неимение прямого места, для которого необходимо и полезно работать, отняло всякий кураж. Отдал маленькую-маленькую вещицу Стасюлевичу для ноябрьской книжки, но вряд ли ей суждено появиться. Теперь пишу еще вещицу (тоже маленькую) для декабрьской книжки, и тоже ничего верного сказать не могу 3. В «Русской мысли» положительно участвовать не могу, потому что это не журнал, а телятный вагон 4, в который собрали со всех сторон телят, и везут неизвестно куда. Да и объясняться с Москвою трудно и цензура там совсем уж необыкновенная.
На днях выйдет переписка Тургенева с разными лицами (а в том числе и со мной), изданная в пользу Литературного фонда. Стасюлевич сказывал, что сегодня она должна быть отправлена в цензуру и пробыть там до 2 ноября. Выйдет ли оттуда невредимою — вот в чем вопрос? 5
Сверх того, в пользу того же фонда затевается сборник. Там, между прочим, будут 3 главы из романа Льва Толстого «Декабристы» и мои три сказки. По поводу последних, Гаевский ездил к Феоктистову и давал ему их прочесть. Ответ
получен такой, что хотя сказки принадлежат к числу тех произведений, которые возбуждают неудовольствие правительства, но препятствия к печатанию их в «Сборнике» не предвидится. Таким образом, они и появятся. Вот вам две книги, которые, быть может, Вас развлекут 6.
К Лор<ис>-Мел<икову> отправляется на днях одна из дочерей с дядей. Это сообщила мне жена, потому что сам я, по болезни, не мог еще быть у графини. Во всяком случае, старцу будет веселее, и я очень за него рад. Признаюсь Вам, меня удерживает от некоторых визитов не только болезнь, но и боязнь компрометировать. Вот какой я нынче опасный человек. Говорят, что сегодня появилась в «П<етер>бургских ведомостях» статья, где меня прямо обвиняют в ненависти к отечеству. Вот, что называется попал пальцем в небо 7.
До свидания. Передайте от меня и от жены сердечный привет многоуважаемой Софье Петровне, и не считайтесь письмами.
Пишите, когда вздумается и найдете время, а об остальном не заботьтесь. Ваши письма всегда доставят удовольствие.
Искренно Вас уважающий
М. Салтыков.