1429. М. М. СТАСЮЛЕВИЧУ
19 октября 1887. Петербург
19 октября.
Многоуважаемый Михаил Матвеевич.
Если б не «Вестник Европы», то литература сама собой подвергла меня остракизму, и таким образом задача цензурного ведомства упростилась бы. Я говорил Вам, что у меня есть статейка под названием «Дети» и что «Рус<ские> ведом<ости>» возвратили мне ее. Затем я отдал ее Гайдебурову, который хотя и согласился напечатать, но в голосе его звучала такая неуверенность, что я взял статью обратно, хотя, по моему искреннему убеждению, в ней нет ничего опасного. Теперь я припоминаю, что по поводу этой статьи Вы давали мне благой совет: приурочить ее к «Пошехонской старине». Перечитав ее сегодня, я убедился, что это не только возможно, но будет совершенно уместно и потребует самых ничтожных изменений! Поэтому я обращаюсь к Вам с покорнейшею просьбой уведомить меня, не признаете ли Вы удобным, чтоб я сделал из нее VI главу, которая хотя и будет отступлением, но далеко не лишним 1. К этому присоединится VII глава (начало Портретной галереи), которой я написал три четверти и надеюсь, что к самым первым числам ноября допишу совсем, а может быть и ранее. Все вместе составит около 22 страниц. И хотя я воистину мучительно болен, но думаю, что судьба сжалится надо мною и даст мне докончить характеристику, давно задуманную.
Теперешнее мое существование может быть охарактеризовано двумя словами: живая смерть. Память меркнет, сознательность пропадает в такой степени, что в собеседованиях с знакомыми я веду себя как потерянный.
Так, например, я забыл спросить Вас, признали ли Вы удобоисполнимою мою просьбу насчет срока платежей. Простите мою назойливость, но я так уверен в близости конца, что теперь ни о чем другом думать не могу, кроме того, чтобы оставить свои дела в порядке.
Ежели многоуважаемая Любовь Исаковна возвратилась, то прошу передать ей мой сердечный привет.
Простите за длинное письмо.
Искренно Вам преданный
М. Салтыков.