10 марта 1888. Петербург
10 марта.
Любезный друг Сергей Андреевич.
Посылаю тебе, по желанию твоему, портрет с надписью 1 и при сем повторяю, что дружба моя к тебе, начавшаяся с детства, пребывает и доднесь незыблемою 2.
Здоровье мое таково, что ежели смерть не стоит прямо за плечами, то, во всяком случае, не в большом отдалении, а если такое положение продолжится, то тем хуже, ибо я воистину мученик. В декабре и в январе выпадали дни, когда я мог писать (и в апрельской книжке «В<естника> Е<вропы>» будет продолжение «Старины»), но с февраля даже письмо короткое с трудом могу написать. Память пропадает, выражений не могу сыскать. Какой тут может быть вопрос о творчестве? Целый день дремлю и мучительно кашляю. Если не умру, то выброшусь в окошко, — сил моих нет больше терпеть. К тому же и доктора охладели ко мне и почти не оказывают помощи на том основании, что я хронический больной и меня все равно что лечить, что нет.
Прощай. Рука отказывается писать.
Искренно тебе преданный
М. Салтыков.