«ОНА ЕЩЕ ЕДВА УМЕЕТ ЛЕПЕТАТЬ»
(Стр. 103)
Впервые — С, 1864, № 8, стр. 343—368 (ценз. разр. — 29 августа), с подзаголовком «Романс».
Сохранился черновой автограф рассказа. В рукописи последовательно зачеркнуты два первоначальных заглавия: «Законы осуждают предмет моей любви» и «Совсем стал не такой»; окончательное заглавие — «Она еще едва умеет лепетать» — написано на полях.
По сравнению с журнальной публикацией, рукописный текст содержит большое количество мелких стилистических разночтений и ряд мест, опущенных в печати. Среди этих купюр наибольший интерес представляет главка «Мораль», в которой обобщаются содержание и смысл посвященных Кротикову (Козелкову) трех «романсов» — «трилогии» их. Этой главкой завершался в рукописи рассказ. Текст «Морали», никогда прежде не публиковавшийся и представляющий самостоятельный интерес, печатается в наст. томе в разделе Из других редакций, стр. 444—447.
Рукопись рассказа позволяет в ряде его мест устранить сокращения и замены, введенные в первопечатный текст, очевидно, по причинам цензурного характера.
Из текста «Современника» исчезли все упоминания о том, что Козелков «начальник края», то есть губернатор. Вместо: «обязанности начальников края» (стр. 105, строка 21 сн.), «начальник края» (стр. 105, строка 11 сн.) появилось: «обязанности, подобные моим», «каждый из нас», «на моем месте» и т. д.
Стр. 105, строка 8 сн. Вместо: «— Нынче, вашество <...> доложил Ядришников» в «Современнике» было: «Ядришников ввернул какое-то замечание».
Были устранены цензурой упоминания петербургских пожаров и других фактов и явлений, относящихся к революционному движению начала 60-х годов.
Стр. 111, строка 26 сн. Вместо: «откиньте пожары, откиньте противозаконные волнения» — «откиньте уродливые крайности».
Стр. 120, строки 4—7 сн. Исключено: «И ежели мы вспомним <...> в истине наших слов».
Некоторые купюры при подготовке рукописи к печати были, по-видимому, сделаны самим Салтыковым. Так, за пределами текста «Современника» и всех последующих изданий рассказа было оставлено грубовато-раблезианское рассуждение о пользе, которую может принести административная деятельность Кротикова. Приводим этот отрывок:
Стр. 106, после абзаца «Я не знаю, согласились ли...» —
Да, давно уже настоит потребность поддержать иссякающее плодоносие равнин российских, а достигнуть этого, по крайнему моему убеждению, можно только через разрешение Кротикову унавоживать их на всей его воле. Способ этот имеет ту выгоду, что он прост и доступен всякому уму. Многие полагают, что было бы всего ближе исполнение сего возложить на местных обывателей, но я позволяю себе думать, что сии последние в этом случае могут оказать услугу лишь весьма посредственную. Во-первых, по беспорядочности своих обывательских поползновений и неимению в предмете общего плана, они непременно допустят в этом деле разнообразие, которое ни под каким видом терпимо быть не может и из которого может произойти беспорядок или анархия. Во-вторых, они могут предаться по этому случаю вредным мечтаниям (вспомним о «сепаратизме»), которые также должны произвести беспорядок или анархию. Напротив того, Кротиков произведет все это систематически, не отступая, но и не увлекаясь; он соблюдет необходимую для общего плана симметрию и не предастся при сем никаким мечтаниям, кроме тех, кои всякому усердному и ревностному исполнителю свойственны. И таким образом плодоносие равнин восстановится и порядок нарушен не будет. А потому я полагал бы движений Кротикова в этом смысле не только не стеснять, но, напротив того, сообщать им надлежащий размах и ту степень уверенности, без которой ни одно человекоубийственное предприятие с успехом ведено быть не может.
Стр. 111, строки 12—16 сн. вместо « — Но надеюсь, что вы бунтовать не будете? <…> — Вы меня не знаете, Marie...» в рукописи было:
— Но я надеюсь, что вы бунтовать не будете?
Что-то странное зашевелилось в голове Феденьки. Вопрос баронессы был так неожидан, что застал его совершенно врасплох. В самом деле, «может» ли он бунтовать? И что такое значит «бунтовать»? С одной стороны, Кайданов, Шульгин и другие историки повествуют, что бунтовать не следует, с другой стороны: а что, ежели вдруг начальство прикажет бунтовать? Что такое, что такое «бунтовать»? ведь бунтовать — это значит обнажить шпагу и выйти на улицу, но против кого? кто больше всех в Семиозерске? По-видимому, больше всех он, Феденька. Значит, если он будет бунтовать, то взбунтуется против самого же себя, и за что же взбунтуется?
«Фу, какой, однако ж, вздор в голову лезет!» — мысленно сознается сам себе Феденька и вслух прибавляет:
— Конечно, против вас, Marie, какой же бунт с моей стороны возможен?
— Ну, а не против меня? — допрашивает Marie.
— Mais ...c’est selon!1 если мои убеждения... — неожиданно отрезывает Феденька и вдруг, вспомнив старую привычку, открывает рот.
Баронесса хохочет.
— Я не понимаю, что же тут смешного, баронесса? и отчего бы... — рассуждает Феденька уже обиженный.
Но баронесса смотрит на него и никак не может унять своего хохота. Феденька окончательно сконфужен. Отчего всякий другой может бунтовать, а он нет? отчего со стороны всякого другого такого рода претензия не кажется уморительною, а с его стороны даже робкое заявление ее повергает близкую ему женщину чуть не в истерику?
— Вы меня не знаете, Marie...
По связи с этим отрывком ниже бунтовщик заменено на повстанец (стр. 111, строка 6 сн.), после слов «Дмитрий Павлыч хочет идти» снято: «в бунтовщики! он желает» (стр. 112, строка 6 св.).
Стр. 114, в абзаце «Разумеется, правитель канцелярии...» после слов «...разнеслись целые легенды» снято:
Говорили, что Феденька вообразил себя Иоанном Грозным, что до сих пор он злодействовал и гонял собак, что теперь раскаивается и хочет во всем повиниться, но что через несколько времени опять-таки сделается злодеем, запрется с своей гвардией в солдатскую слободку и станет оттуда казнить и миловать. Даже правителя канцелярии не пощадили насмешники и прозвали добродетельным Сильвестром.
Для первого отдельного издания (Помпадуры, 1873) журнальный текст рассказа подвергся дополнительной стилистической правке и сокращениям. Среди более десятка купюр значительными являются три следующие.
Прежде всего, это рассуждение о новой бюрократической системе «обворожить не удовлетворяя», сравниваемой с системой «старых драбантов» (дореформенных бюрократов) — и обворожить и удовлетворить. Ввиду самостоятельного значения этого фрагмента печатаем его в разделе Из других редакций (стр. 442—444).
1 Смотря как!
После абзаца «К правительственным мерам...» (стр. 104), был снят текст:
Феденька не договаривал и, вскакивая словно ужаленный, уже не гудел, а кричал: «Нет, да вы представить себе не можете, что эти канцеляристы с нами наделали! Ведь нам от мужичья житья нет!» Этими последними словами, очевидно, определялось то направление, о котором говорил Феденька. Вообще он считал себя снабженным «миссией» и, хотя таинственного смысла ее не объяснял, однако можно было понять, что здесь идет дело о каком-то цивилизующем элементе, который следует поддержать, потому что «вы поймите, mon cher1, что если мы этого не сделаем, то у нас погибнет все, что накоплено веками». О том же, что у нас накоплено веками, Феденька умалчивал.
Последнюю крупную купюру Салтыков сделал в конце рассказа. Он опустил сцену «спасительного кризиса» и «выздоровления» Феденьки, которой заканчивался рассказ в первопечатной публикации (в рукописи за этой сценой следовала главка «Мораль» — см. раздел Из других редакций, стр. 444—447).
Стр. 123, строка 7 св. После слов: «...не своим голосом закричал: — Раззорю!» —
На что Иван совершенно флегматически возразил:
— Да, как же! ишь разоритель какой проявился! Так тебе, и дадут зорить!
И окончательно уложил Феденьку спать.
На другой день утром явился доктор и объявил, что с Феденькой совершился спасительный кризис. И действительно, Феденька сделался угрюм и сосредоточен, если же раскрывал рот, то единственно для того, чтобы неистовым голосом крикнуть: «раззорю!» — и затем опять замыкал его на весьма продолжительное время.
В самом ли деле этот кризис будет спасителен для Феденьки? какой таинственный смысл заключает в себе слово «раззорю», вылетевшее так неожиданно из его уст? и не предвещает ли оно необходимости написать новый романс под названием:
«Уж он ходом, ходом, ходом,
Ходом на ходу пошел...» —
ответ на это желаю я до времени содержать от читателя в секрете.
Но так как известно мне, что ничто так не подстрекает любопытство читателя, как поднятие хотя одного уголка занавеса, скрывающего таинственное будущее, то я могу в настоящее время открыть ему следующее: через неделю Феденька выздоровел, имел с глазу на глаз продолжительное совещание с почтеннейшим Разумником Семенычем, после которого последний вышел из кабинета совершенно взволнованный и держал в руках возвращенную ему просьбу об отставке.
«Она еще едва умеет лепетать» — последний появившийся в «Современнике» рассказ Салтыкова из цикла «Помпадуры и помпадурши». Он был написан, по-видимому, летом 1864 года. Им завершилась трилогия о Козелкове (Кротикове), хотя в момент создания рассказа Салтыков не оставил еще намерения продолжить ее.
1 дорогой.
Центральная тема рассказа — эволюция героя от бесконечной болтовни к лапидарному «раззорю!» (это знаменитое в салтыковской сатире словечко впервые появилось в комментируемом рассказе). Завершая рассказ этим грозным возгласом, Салтыков не только обнажал линию перехода политики правительства в эпоху реформ от либерального курса к реакционному, но и решал творческую задачу, выступая с «заявкой» на гротеск. В финальной сцене рассказа неуемный болтун Митенька Козелков превращается уже в другой образ, непосредственно предшествующий градоначальнику Брудастому в «Истории одного города» («Органчик»). К этому образу как нельзя более оказался приложим самый термин «помпадур», найденный впоследствии Салтыковым.
Стр. 103. «Она еще едва умеет лепетать» — начальная строка стихотворения А. Н. Майкова (1857).
Стр. 104. ...сделался, что называется, бель-омом... — то есть красавцем мужчиной (франц. bel homme).
Стр. 105. ...этим делом штаб-офицеры заведывают! — До 1867 года в каждую губернию назначался штаб-офицер корпуса жандармов — исполнительного органа III Отделения, который и «заведывал» всеми делами политической полиции в губернии.
Стр. 106. ...чтобы начальник края был хозяином у себя дома... Наполеон это понял... — При Наполеоне III были значительно расширены административные и политические права префектов во вверенных им департаментах Франции, в частности и больше всего в целях борьбы с революционной активностью масс.
Стр. 107. Во главе этой камарильи... — В рукописи было иначе, иронически: «Во главе этой юной России...»
Стр. 108. Eheu, Posthume, Posthume! — так предостерегает нас древний поэт... — Козелков цитирует Горация, «Оды», II, 14, 1—2; «Eheu, fugaces, Posthume, Posthume, // Labuntur anni...» («Увы, мимолетно, Постумий, Постумий, проносятся годы...»).
...можно администрировать, можно издавать журналы, можно даже написать целый трактат о бессмертии души. — В автографе после слов «можно издавать журналы» зачеркнут намек на «почвеннический» журнал «Время», издававшийся в 1861—1863 годах М. М. и Ф. М. Достоевскими: «(пример: стрижи, которые в течение трех лет издавали журнал, не произнесли ни одного подлежащего, ни одного сказуемого, ни одной связки) ». Трактат о бессмертии души — по-видимому, выпад против Ф. М. Достоевского. В драматической были «Стрижи», вошедшей в состав публицистической статьи «Литературные мелочи», «Записками о бессмертии души» были прозваны «Записки из подполья» (см. т. 6 наст. изд., стр. 493).
Болона́ — нарост, шишка, опухоль (ярославское слово, не раз встречающееся в салтыковских произведениях).
Стр. 109. ... «Надежда утешает царя на троне... Надежда! кроткая посланница небес! — Козелков, перефразируя, цитирует прозаический отрывок В. А. Жуковского «К надежде» (1800).
Стр. 111. ...эти земские учреждения... я начинаю, наконец, думать о нигилизме! — В автографе вторая половина этого текста была несколько другой: «...я начинаю, наконец, думать, что это просто рискованная уступка нигилизму». — По определению В. И. Ленина, земская реформа 1864 года «была одной из тех уступок, которые отбила у самодержавного правительства волна общественного возбуждения и революционного натиска» (Полное собрание сочинений, т. 5, стр. 33). Подробнее о салтыковской характеристике земской реформы см. в т. 7 наст. изд. («Признаки времени», «Письма о провинции»).
...откиньте пожары, откиньте противозаконные волнения, урезоньте стриженых девиц... «... Вы получите: Vanitum vanitatum et omnium vanitatum... — Перечисляются, в оценке Митеньки Козелкова, характерные события и явления бурных 1861—1862 годов. Подводя им итог, Козелков, как всегда, перевирает очередную классическую цитату, попавшую ему на язык, — в данном случае из латинского текста Библии (кн. Екклезиаста, I, 2): Vanitas vanitatum et omnia vanitas (Суета сует и всяческая суета).
Стр. 112. ...как еще это в газетах пишут... «до лясу», кажется? — намек на польских повстанцев 1863 года, уходивших от преследований царских войск в леса. Выражение «до лясу» встречается, в частности, в корреспонденциях Берга в «СПб. ведомостях» за 1863 год.
Стр. 114. ...вы читали Карамзина?.. это может вам дать некоторую идею о том, чего бы именно я желал! — Козелков имеет в виду следующее место из «Истории...» Карамзина: «Юное пылкое сердце его хотело открыть себя пред лицем России: он велел, чтобы из всех городов прислали в Москву людей избранных, всякого чина или состояния, для важного дела государственного. Они собралися — и в день воскресный, после обедни, царь вышел из Кремля с духовенством, с крестами, с боярами, с дружиною воинскою, на лобное место, где народ стоял в глубоком молчании. Отслужили молебен. Иоанн обратился к митрополиту и сказал: «Святый владыко! знаю усердие твое ко благу и любовь к отечеству: будь же мне поборником в моих благих намерениях. <...> Люди божии и нам богом дарованные! молю вашу веру к нему и любовь ко мне: будьте великодушны! Нельзя исправить минувшего зла; могу только впредь спасать вас от подобных притеснений и грабитсльств. Забудьте, чего уже нет и не будет! Оставьте ненависть, вражду; соединимся все любовию христианскою. Отныне я судия ваш и защитник» (H. M. Карамзин. История Государства Российского, т. VIII, СПб. 1852, стр. 106—107).
Стр. 115. ...я могу уподобиться форейтору, который... все мчится вперед и вперед, между тем как экипаж давно остановился и погряз в болоте... — Козелков пользуется образом из статьи И. С. Аксакова в газете «День» (1862, № 16). Аксаковскую фигуру «форейтора», олицетворяющего
послепетровскую «Русляндию», которой славянофилы противопоставляли московскую «Русь», Салтыков высмеял в «Нашей общественной жизни», 1863, сентябрь (см. т. 6 наст. изд., стр. 547).
Следующая за комментируемым текстом фраза: «Вымолвивши такую штуку, Митенька окончательно стал в тупик и даже раскрыл рот» — имела в публикации «Современника» такое продолжение:
Он догадывается, что не сам ее выдумал, а откуда-то почерпнул, но откуда именно, к каким последствиям она может привести и как свести концы с концами — ничего этого представить себе в эту минуту не может. Почтенные представители, с своей стороны, тоже ничего не понимают, но кланяются и благодарят.
Стр. 118. Это был некто Златоустов... помещавший в местной газете статейки о предполагаемых водопроводах и о преимуществе спиртового освещения перед масляным. — Фамилия публициста в публикации «Современника» и первого отдельного издания (1873) была другая, хотя и схожая: Златовратский. Изменение на «Златоустов» последовало во втором отдельном издании (1879). Причины и соображения, по которым Салтыков произвел замену, неизвестны. Но, конечно, они не были случайными и, возможно, как-то связаны с тем обстоятельством, что в Рязани (давшей немало материала для сатирического Семиозерска) в годы службы там Салтыкова учительствовал некто А. П. Златовратский, институтский товарищ Н. А. Добролюбова. Он очень надеялся, что Салтыков, бывший по должности как вице-губернатор, редактором «Рязанских губернских ведомостей», возьмет его к себе в помошники, чего, однако, не произошло. (Но позднее А. П. Златовратский сотрудничал в газете.) Сатирическая передовая «Наши желания» представляет отчасти пародию на «публицистику» «Губернских ведомостей», на мелкотемье, официозность и мнимую проблемность этих казенных газет, издававшихся при губернских правлениях.
...вложи пальцы в язвы... — Выражение, возникшее из евангельской притчи о Фоме неверующем (Иоанн, XX, 24—29), употребляется в значении: не доверяя другому, самому убедиться в чем-либо на опыте.
Стр. 120. Tout s’enchaîne, tout se lie dans ce monde, — говорит один знаменитый писатель... — Цитата из Ламартина. Встречается у Салтыкова несколько раз (ср. «Благонамеренные речи» VIII, «Письма к тетеньке» II, «Пестрые письма» V).