«Смешные песни» Александра Иволгина (Чижик).
Издание А. Каспари. СПб. 1868.
(Стр. 275)
ОЗ, 1868, № 9, отд. «Новые книги», стр. 52—56 (вып. в свет — 7 сентября). Без подписи. Авторство указано В. В. Гиппиусом — Z. f. sl. Ph., S. 184; подтверждено на основании анализа текста С. С. Борщевским — изд. 1933—1941, т. 8, стр. 499—500.
Настоящая рецензия — одно из важнейших литературно-теоретических выступлений Салтыкова, посвященных проблемам русской сатиры. Рецензия продолжает и развивает идеи, высказанные несколько ранее в рецензии на сборник Д. Д. Минаева «В сумерках».
Кратко остановившись на самом факте «оскудения русской сатирической литературы», уже подробно описанном в упомянутой рецензии, и опять назвав в качестве главной причины «бессилия» сатиры ее направленность на разрозненные «явления», а не на то «положение», которое эти явления вызывает, Салтыков далее углубляет свою трактовку современной сатиры. Умение изобличать «положение» «во имя целого строя понятий и представлений», противоположных описываемым, было свойственно и Гоголю. И все же его сатира оставалась «на почве личной и психологической». Эта качественная особенность гоголевской сатиры определяется
самым характером общественных типов, которые были ее объектом. Во времена Гоголя не появились еще «моровые поветрия», поглощающие целые массы («язва либерализма, язва празднословия, язва легкомыслия...»). Теперь предметом сатиры становится не «психологический» тип со всей его индивидуально-личностной определенностью (разумеется, выражающей у Гоголя в конечном счете то или другое общественное «положение»), но именно та или другая «язва», «моровое поветрие». Индивидуально-психологические особенности одержимых этими «поветриями» не только не имеют значения, но они попросту исчезают, стираются, «поглощаются». Иными словами: «сатира с почвы психологической ищет перейти на почву общественную». Так возникает давно отмеченный нашей наукой «групповой», «стадный» образ салтыковской сатиры (см., например, Е. И. Покусаев. Революционная сатира Салтыкова-Щедрина). Следует добавить, что на этой почве вырастают и фантастические образы Салтыкова.
Что касается поэта Александра Иволгина, автора «Смешных песен», сотрудника юмористического журнала «Будильник», то Салтыков безусловно относит и его к той «школе», к которой он несколько ранее отнес Минаева, — местно-петербургской, но, разумеется, рангом ниже. «Сатира» Иволгина уже граничит с водевилем.
Стр. 277. ...выше лба уши не растут... — Русская поговорка, органически вошедшая в систему эзопова языка Салтыкова. В данном случае речь идет о цензуре, резко ограничивающей возможности сатиры.
Стр. 278. ...золотого века молчания нашей литературы... — Подразумевается николаевское время, когда писал и пользовался большой популярностью знаменитый водевилист Д. Т. Ленский. В другом месте Салтыков иронически называет «нашим золотым веком наук и искусств» годы реакции после каракозовского выстрела — «эпоху приведения литературы к одному знаменателю» («Литературное положение» — т. 7 наст. изд., стр. 63).