НЕПОЧТИТЕЛЬНЫЙ КОРОHAT
(Стр. 375)

Впервые — ОЗ, 1875, № 11 (вып. в свет 19 нояб.), стр. 231—266, под заглавием «Благонамеренные речи. XVI. Непочтительный Коронат», с примечанием: «Автор покорнейше просит читателей припомнить «Благонамеренные речи» (XIII), помещенные в «Отеч. зап.» за настоящий год под № 1» (то есть очерк, позже получивший заглавие «Кузина Машенька»).

Сохранилось начало наборной рукописи, обрывающееся словами «...иметь хоть какие-нибудь средства, чтоб» (конец абзаца «— Но я еще лучше...», см. стр. 379 наст. тома).

«Непочтительный Коронат» написан в Ницце во второй половине октября — начале ноября 1875 года. 5/17 октября Салтыков, собираясь уезжать из Парижа, писал Некрасову: «Надо работать. Здесь решительно ничего не писал, и к ноябрьской книжке вряд ли что вышлю». Следовательно, работать над рассказом Салтыков начал лишь после приезда в Ниццу 15/27 октября. Неделю спустя, 23 октября/4 ноября, он сообщал тому же Некрасову: «Не знаю наверное, но, может быть, к восьмому числу ст. стиля <то есть к двадцатому нового> я пришлю Вам новый рассказ и тогда же напишу, как с ним поступить».

Рукопись «Непочтительного Короната» была выслана Салтыковым в контору «Отеч. записок» 29 октября/10 ноября 1875 года. Сохранившееся ее начало отличается от журнального текста несколькими вариантами. Кроме незначительных стилистических поправок и вычерков, существенный интерес представляет фраза, вписанная Салтыковым на полях рядом с абзацем «И все-таки повторяю...» (стр. 377 наст. тома) и самим же Салтыковым зачеркнутая:

Не лучше ли было бы подумать да подождать! помаленьку да потихоньку — может быть, оно и само собой как-нибудь сделалось бы.

Подчеркнутое Салтыковым слово «оно» является эзоповским обозначением коренного социально-политического переустройства России. Вследствие этого сделанный вычерк был осмыслен в изд. 19331941, как акт самоцензуры, и вычеркнутая фраза была введена в основной текст. При этом, однако, не было учтено, что начатая Салтыковым правка не была, по-видимому, доведена до конца. Вписанная фраза разрывала текст, являлась логически и художественно неорганичной и могла быть тут же зачеркнута автором по этой причине1. В настоящем издании зачеркнутая вставка в основной текст «Непочтительного Короната» не вводится и приведена в качестве варианта.

Наблюдавший за «Отеч. записками» цензор Лебедев при неофициальном просмотре 11 номера журнала потребовал купюр в тексте рассказа,


1 Подробнее см. Е. Покусаев. Революционная сатира Салтыкова-Щедрина, Гослитиздат, М. 1963, стр. 384.

606

о чем Некрасов сообщил, очевидно, Салтыкову. «Этот Лебедев, должно быть, глубокий мерзавец. Но что он нашел выпустить в «Непочтительном Коронате» — просто не понимаю», — возмущался Салтыков в письме к Некрасову от 25 ноября/7 декабря 1875 года.

По требованию Лебедева в журнальном тексте рассказа были сделаны два больших изъятия в сцене общего разговора в гостиной Промптовых. Было исключено все связанное с поимкой Добрецовым «шайки подмётчиков»: с абзаца «— Павел Федорыч шайку...» по абзац «— Выходит, стало быть...» (стр. 398—399 наст. тома) — и обмен мнениями между рассказчиком и Добрецовым относительно защиты общества от «вредных поползновений» с абзаца «— Но ведь такого рода...» по абзац «— И это-с. Вообще, юрист...» (стр. 402—403 наст. тома). Изъятое заменили многоточиями.

Салтыков, получив вышедшую книжку журнала с «Коронатом», писал Некрасову 30 ноября/12 декабря: «Коронат» меня довольно-таки обидел. Я не говорю уже об выпусках, сделанных по требованию сукина сына Лебедева, но меня очень тронуло то, что редакция не потрудилась согласовать эти пропуски с последующим изложением. Ссылка, сделанная в заключении рассказа на слова Машеньки, выпущенные вверху, просто обожгла меня». (Ср. с «...неверно нынче очень!» по «...никто этого нынче не знает!», стр. 399 наст. тома, и предпоследний абзац рассказа, стр. 407).

При подготовке рассказа для изд. 1876 Салтыков устранил оба цензурные изъятия и сделал большое число мелких стилистических поправок. Стилистическая правка проводилась автором и при подготовке рассказа для изд. 1880.

Рассказ о «непочтительном Коронате» написан и напечатан на исходе второго года «расцвета действенного народничества» — «хождения в народ»1, когда на это движение обрушалась вся мощь полицейской машины самодержавия и оно было разгромлено. В это время в разных кругах и кружках русского общества усиленно обсуждались итоги движения и все относящиеся к нему вопросы. Среди них немалое место занимал вопрос о «вымывании» из консервативно-патриархальных дворянских и разночинских семей революционно настроенной молодежи. Демократический подъем 70-х годов расширил и углубил проблему «отцов и детей», поставленную 60-ми годами. Существовало много русских семей, в которых «дети» выбирали свои пути и рвали с «отцами». Изображению одного из таких типичных для эпохи конфликтов и выяснению позиции, которую должно занимать поколение «отцов» по отношению к решениям «детей», и посвящен рассказ «Непочтительный Коронат».

Рассказ получил высокую оценку Тургенева, который писал Салтыкову 25 ноября/7 декабря 1875 года: «Коронат хорош, как все, что вы пишете...»2 Со стороны же Достоевского рассказ вызвал полемическое выступление.


1 В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, изд. 5-е, т. 22, стр. 304.

2 И. С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем в 28-ми томах. Письма в 13-ти томах, т. XI, изд-во «Наука», М. — Л. 1966, стр. 164.

607

Размышляя о судьбах молодежи, Достоевский писал в январском выпуске «Дневника писателя» за 1876 год, цитируя Салтыкова: «Уверяют печатно <...> что они много думают. «Думает-думает про себя, да вдруг где-нибудь и вынырнет, и именно там, где наметил». Я убежден, напротив, что он вовсе ничего не думает, что он решительно не в силах составить понятие, до дикости неразвит и если чего захочет, то утробно, а не сознательно...»1 В этой оценке сказалось глубокое различие во взглядах Салтыкова и Достоевского на молодых участников демократического протеста и оппозиции. Исполненное глубокой серьезности и уважения отношение к подвигам и революционному «самоотвержению» молодежи Достоевский рассматривает как «подлизывание к юношеству»2, будто бы страдающему «уродливой оторванностью от всего насущного и реального»3.

В последующем Салтыков не раз касался вопроса, поставленного в «Непочтительном Коронате», и специально посвятил разработке его рассказы «Чужую беду руками разведу» и «Дворянские мелодии» (1877, по поводу тургеневской «Нови»), «Больное место» (1879) и др.

Стр. 375. Прошло лет шесть <...> как я <...> посетил родное Чемезово... — Здесь и дальше имеется ряд хронологических неувязок в изложении «событий» внутри рассказа «Непочтительный Коронат» и между этим рассказом и предшествующим ему — «Кузиной Машенькой». См., например, на стр. 389 уже другое указание: «Лет восемь тому назад...» и др.

Стр. 376. ...определился в заведение по «юридистической» части <...>— А я, дядя, в Медицинскую академию хочу! — Судебная реформа 1864 года дала возможность, с помощью юридического образования, получить профессию адвоката — одну из наиболее характерных и излюбленных профессий складывающейся в России новой, буржуазной интеллигенции. Медицинская академия (точное название — Санкт-Петербургская Медико-хирургическая академия), напротив того, была одним из центров притяжения демократических сил и служила в 60—70-е годы форумом оппозиционных выступлений и революционного движения студенчества.

Стр. 377. ...родственники у меня между ними есть... — Здесь и дальше речь идет о молодых участниках революционного движения и об ожидающих их судьбах: аресте, ссылке, эмиграции.

...женский вопрос, с точки зрения Фонарного переулка, разрешают! В Фонарном переулке находились публичные дома и бани Воронина с «семейными номерами» по существу того же назначения.


1 Ф. М. Достоевский. Дневник писателя за 1876 год. Январь, СПб. 1877, стр. 1—2. — Полн. собр. соч., XI, ГИЗ, М. 1929, стр. 145—146.

2 Черновые заметки к «Дневнику писателя за 1876 год». — См. С. Борщевский. Щедрин и Достоевский, Гослитиздат, М. 1956, стр. 290. Там же, на стр. 288—295, см. подробно об отношении Достоевского к рассказу Салтыкова и к проблеме «отцов и детей».

3 Ф. М. Достоевский. Дневник писателя за 1876 год, Декабрь, СПб. 1877, стр. 323—324. — Полн. собр. соч., XI, ГИЗ, М. 1929, стр. 491.

608

Стр. 378. И сделался бы Коронатушка адвокатом... — Об адвокатах — «откупщиках трибуны» см. в очерке «Переписка». Далее Салтыков упоминает два громких судебных процесса 70-х годов: 1) мясниковское дело — процесс братьев Мясниковых, обвинявшихся в подделке духовного завещания купца Беляева (см. по указателю имен в т. 10 наст. изд.) и 2) дело о поджоге овсянниковской мельницы с целью получения арендатором страховой премии. Последнее «дело» слушалось в Петербурге 25 ноября — 6 декабря 1875 года. Участвовавший в процессе адвокат Языков просил на одном из заседаний отложить разбирательство ввиду своей болезни («он — в обморок») и был заменен адвокатом Потехиным (ПВ, 1875, №№ 271 и 272, 4 и 5 декабря). Выкликать — вызывать свидетелей.

Стр. 381. ...в том самом Чемезове, с которым я уже столько раз знакомил читателя. Я остановился у Лукъяныча... — См. «Столп» и «Кандидат в столпы».

Стр. 382. ...первый холерный год... — 1830, когда Европейскую Россию охватила эпидемия холеры, возобновлявшаяся и в последующие годы.

Стр. 385. «Достойная» — молитва «Достойно есть...», важнейшая часть литургии (христианской обедни), перед освящением честны́х даров.

Проскомидия — начальная часть литургии.

Стр. 386. ...целую шайку подмётчиков изловил! — В 1874—1875 годах правительство предприняло расправу с народническими кружками. Деятельность Павла Федоровича (см. стр. 398—399) — пример охранительного усердия, благодаря которому полицейские акции против непосредственных участников «хождения в народ» переросли в волну преследования всех инакомыслящих и неблагонамеренных («охуждающих»). Подмётчики — распространители «подметных писем», то есть прокламаций.

Стр. 390. ...солгал я «по-родственному». — Реминисценция из очерка «По-родственному», первоначально входившего в «Благонамеренные речи» (подробнее см. на стр. 544 вводной статьи). С «головлевскими» очерками связывают «Непочтительного Короната» также и «Головлята» (см. стр. 396 и далее).

Стр. 393. Вот Хам: что ему было за то, что отца родного осудил! И до сих пор хамское-то племя... только недавно милость им дана! — Машенька ссылается на библейскую легенду о праотце Ное и его непочтительном сыне Хаме (Бытие, IX, 18—29) и говорит о крестьянской реформе.

Стр. 396. ...уловлял вселенную в качестве судебного следователя — то есть выискивал неблагонадежных.

Стр. 399. Анпетов. — См. очерки «Охранители» и «Отец и сын».

Стр. 400. «Ach, mein Ueber Augustin!» — издавна бытовавший в России немецкий вальс.

Стр. 402—403. Следствие будет мертво, если в него не вложен дух жив <...> Было известно под именем «корней и нитей»? — Намек на жандармское рвение чиновников следственной части и на крайнюю предвзятость

609

обвинителей в политических процессах 70-х годов. Подробнее см. в очерке «Переписка» и комментарии к нему. «Дух жив» (или «дух жизни») — библейское выражение (Бытие, II, 7; Посл. к римлянам, VIII, 2, 10). О «корнях и нитях» см. в прим. к стр. 187.

Стр. 404. Ектений — название ряда молитвенных прошений, составлявших часть православного богослужения. В одну из ектений, которая имеется тут в виду, входит моление «о государе и доме его».

Егорьев день — праздновался 23 апреля ст. ст.

...финиссе... лессе! — перестаньте... оставьте! (франц. finissez... laissez!) Из песенки «La chatouilleuse» (см. прим. к стр. 154—155).

Стр. 405. Афонский устав. — Гора Афон в Греции была средоточием мужских православных монастырей с особенно строгим уставом.


Баскаков В.Н., Динесман Т.Г. Комментарии: М.Е. Салтыков-Щедрин. Благонамеренные речи. Непочтительный Коронат // Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 20 томах. М.: Художественная литература, 1971. Т. 11. С. 606—610.
© Электронная публикация — РВБ, 2008—2024. Версия 2.0 от 30 марта 2017 г.