V. Чужой толк
(Стр. 270)
Впервые — ОЗ, 1880, № 12 (вып. в свет 18 декабря), стр. 267—290. Подпись: Н. Щедрин.
«Чужой толк» — переработанная редакция очерка «Чужую беду — руками разведу», запрещенного цензурой (см. прим. к этому очерку).
Очерк «Чужой толк» был включен во второе издание книги «В среде умеренности и аккуратности» (1881) и с тех пор неизменно печатался в составе этого цикла. Лишь в изд. 1933—1941 он был выведен из основного корпуса произведения, а на его месте помещен очерк «Чужую беду — руками разведу», печатавшийся по тексту женевских изданий Элпидина. Это решение представляется необоснованным. Во-первых, следует учитывать, что краткое изложение очерка, запрещенного цензурой, все-таки увидело свет в отдельных изданиях в виде шестой главы «Господ Молчалиных»; во-вторых, значительная часть текста очерка была использована в других произведениях, также вошедших в состав цикла «В среде умеренности и аккуратности»; в-третьих, основное содержание и идея очерка «Чужую беду — руками разведу» были таким образом все же донесены до читателя, хотя и в несколько иной форме, чем предполагалось сначала. Учитывая эти обстоятельства, не представляется возможным нарушать сложившуюся в прижизненных изданиях композицию книги, внутреннюю взаимосвязь ее глав в той редакции, какую оставил нам автор.
Центральная проблема очерка — революционное движение 70-х годов: подавление его полицейскими силами самодержавия, семейные драмы пострадавших в борьбе с царизмом и вопрос об отношении к исканиям и борьбе нового революционного поколения представителей старого дворянского либерализма.
Из переписки Салтыкова ясно, что очерк во многом продиктован полемикой с романом Тургенева «Новь», вызвавшим острую борьбу мнений при своем появлении. Из писем Салтыкова к А. Н. Энгельгардту от 20 января 1877 г. и к П. В. Анненкову от 17 февраля, 2 и 15 марта того же года известно, что у Салтыкова, революционного демократа, вызвал протест тот «суд» над революционерами 70-х годов, который он усмотрел в романе. «В февральской книжке <...>, — сообщал Салтыков 17 февраля Анненкову, имея в виду публикацию очерка «Чужую беду — руками
разведу», — Вы найдете (ежели найдете) изложение моих мыслей и чувств не по поводу «Нови» — сохрани меня бог! — а вообще об отношениях, в которых мы, люди отживающие, должны находиться к современности. Я думаю, что единственная наша роль — опрятность. В сочувствии нашем никто не нуждается <...> а от глумления не мешает воздерживаться». В этом письме ясно определены тон и содержание очерка. В письме от 15 марта писатель сделал новое пояснение: «Вы, пожалуйста, не думайте, что я хотел критику на «Новь» писать. Нет, я просто хотел изобразить, какое должно возбуждать чувство в человеке сороковых годов, воспитанном на лоне эстетики и крепостного права, но по-своему честном, зрелище людей, идущих в народ. Сознаюсь откровенно, что мои мысли на этот счет — совершенно противоположные тому положению, которое избрал для себя Тургенев. Но об «Нови» я ни одним словом не упомянул <...> свой рассказ я назвал так: «Чужую беду — руками разведу» — это единственное, что может представлять собой некоторый намек». Некоторые «намеки», однако, нашли позднейшие комментаторы в ряде деталей рассказа: фигура Сени Бирюкова, эпизод с наставлениями Павлу Молчалину, перекличка с первым письмом к Анненкову и др.1. Тургеневу было известно об отношении Салтыкова к «Нови». В письме к М. М. Стасюлевичу от 1 (13) февраля 1877 г. говорится: «Мне жаль, что Салтыков тоже ругает меня; но ведь тут ничего не поделаешь»2.
Салтыков с глубоким вниманием и сочувствием следил за революционным движением народников. 15 марта Анненкову он писал о «Процессе 50-ти»: «Я на процессе не был, а, говорят, были замечательные речи подсудимых. В особенности одного крестьянина Алексеева и акушерки Бардиной. По-видимому, дело идет совсем не о водевиле с переодеванием, как полагает Иван Сергеевич <Тургенев>». Сочувственное отношение к народническому движению можно обнаружить во многих произведениях Салтыкова. Вместе с тем, не являясь непосредственным участником движения и не зная со всей полнотой взглядов и настроений революционной молодежи, он не считал возможным судить о ней и подсказывать ей какие-либо решения. Герой очерка оказывается беспомощным перед молодым Молчалиным, его либеральные наставления ничем не отличаются, оказывается, от поучений Молчалина-старшего и даже напоминают увещевания «церковных наставников».
Огромную полемическую силу очерка, даже в его подцензурной редакции, почувствовали как идейные противники Салтыкова, так и единомышленники.
1 См. примечания Р. В. Иванова-Разумника в издании: «Неизданный Щедрин», Л. 1931, стр. 9—10, 319—321.
2 И. С. Тургенев, Полн. собр. соч. и писем. Письма, т. XII, кн. I, стр. 83. Подробнее об отношении Салтыкова к «Нови» см. в работе: Л. А. Николаева. Тургенев и Щедрин в 70-е годы. — «Ученые записки» Орловского пед. ин-та, 1963, т. 17, стр. 180—217.
Остро враждебно встретила очерк газета «Новое время». Для Буренина 80-х годов была неприемлема позиция, с которой сатирик обрушивался на дворянский либерализм. Ему не нравится и «преклонение» перед молодым поколением: «Дешево же продает себя и всех маститых и солидных либералов г. Салтыков!»1 Для опровержения взглядов Салтыкова на молодое поколение Буренин демагогически использует высказывания Герцена из статьи «Журналисты и террористы» («Колокол», 1862, 15 августа), вырывая их из контекста и игнорируя конкретную историческую обстановку2.
А. И. Введенский очерк «Чужой толк» поставил в связь с рассказом А. О. Осиповича-Новодворского «Тетушка», где речь идет о полицейских гонениях на революционную молодежь. В сатире Щедрина, пишет критик, «тот же вопрос, поставленный в широких рамах и освещенный до глубины»3. Рецензент «Русского курьера» отмечает: «Поистине роковой вопрос затрагивает Щедрин в своем очерке «Чужой толк»4. Яркую и сильную характеристику очерку дал К. М. Станюкович на страницах журнала «Дело»: «Это произведение <...> одно из лучших произведений нашего писателя. Это какой-то скорбный крик, вылетевший из наболевшей, измученной души невольного свидетеля недавнего времени, это — правдивая исповедь, звучащая безотрадными нотами отчаяния, охватившего среди удушливого маразма, когда мысль о смерти является все чаще и чаще, как единственный исход <...> Это трогательное признание лучшего представителя сороковых годов»5. Касаясь отношения писателя к «новым людям», Станюкович пишет: «Щедрин не претендует на истолкование стремлений молодого поколения. Он прямо говорит, что он его не знает и протестует против всяких «этюдов о новых людях»6. В заключение об очерке сказано: «Такая вещь, как «Чужой толк», останется историческим документом, поясняющим трагедию, переживаемую нами, и не скоро умрет в памяти людей как высоко талантливый скорбный протест среди кликов беззастенчивого хищничества»7.
Следует иметь в виду, что в откликах на «Чужой толк» передовая печать была стеснена цензурными ограничениями, но и приведенные суждения свидетельствуют, что глубокий и во многом скрытый смысл произведения был понят и по достоинству оценен передовыми читателями.
Стр. 272. ...не могу и не умею самоотвергаться... — Под «самоотвержением» Салтыков понимал непосредственное участие в революционном движении.
1 В. Буренин, Сатира г. Салтыкова «Чужой толк». — «Новое время», 1881, № 1762, 23 января.
2 См.: А. И. Герцен, Полн. собр. соч., т. XVI, М. 1959, стр. 220—226.
3 «Страна», 1881, № 1, стр. 7.
4 «Русский курьер», 1881, № 12, 13 января.
5 Ф. Решимов <К. М. Станюкович>, Журнальные заметки. — «Дело», 1881, № 1. Совр. об., стр. 92.
6 Там же.
7 Там же, стр. 95.
Стр. 273. ...на факты самоотвержения... — Речь идет о героической борьбе революционеров-народников, ставшей особенно широко известной во время политических процессов 1876—1877 гг.
Стр. 276. ...насчет высылки Митхада-Паши... — Турецкий визирь Митхад-паша, как сообщали русские газеты, в январе 1877 г. был отстранен от власти и выслан из Константинополя.
Стр. 277. Стенографические отчеты газет знакомят нас с этими драмами... — В 1877 г. в «Правительственном вестнике» печатались отчеты о процессах над участниками народнического движения: в феврале — марте происходил «Процесс 50-ти», в октябре начался «Процесс 193-х» (окончен в январе 1878 г.).
Стр. 279. Фома неверующий — выражение, возникшее из евангельской легенды об апостоле Фоме, который усомнился в воскресении распятого Христа.
Стр. 284. ...мальчишка! негодяй! — бранные слова, которыми реакционная пресса и охранительный лагерь называли участников революционного движения. О «мальчишках», под которыми подразумевались деятели революционной демократии 60-х годов, см. цикл «Наша общественная жизнь» (т. 6 наст. изд.).
Владимира вторыя... короной на Анны — ордена, которыми в царской России награждались чиновники.
Стр. 285. ...Какую-то Дизраэли новую ловушку сочинит? — Английский премьер-министр Б. Дизраэли во время русско-турецкой войны поддержал Турцию и Австро-Венгрию против России.
Стр. 287. ...«Звезда от звезды» да «ему же честь — честь...» — Здесь и далее («ина слава луне, ина слава звездам», «звезда же от звезды разнствует во славе») — цитаты из приветственной речи архиепископа Г. Кониского Екатерине II (1787), считавшейся образцом ораторского искусства. У Салтыкова — эзоповское обозначение верноподданнической политики «мудрости» (см. т. 11, стр. 602).
Стр. 288. Господина Черняева с Гарибальди сравнивали?.. — Сравнение реакционного царского генерала Черняева, потерпевшего позорное поражение на посту командующего сербской армией, с вождем национально-освободительного движения в Италии Гарибальди явно иронично по отношению к политике царизма, использовавшего освободительную борьбу славянских народов в своих целях.
Стр. 291. ...по образу смерти Тразеи Пета... — Римский сенатор Луций Тразея Пет, глава стоической оппозиции при Нероне, был осужден на смерть и покончил с собой, вскрыв себе вены в присутствии друзей.