ПЕРВОЕ ДЕКАБРЯ
(«Вечерок»)
(Стр. 543)
Впервые — ОЗ, 1880, № 4 (вып. в свет после 11 апр.), стр. 551, под заглавием «Не весьма давно (Осенние воспоминания)». Подпись: Н. Щедрин. Под заглавием «Вечерок» очерк должен был быть как самостоятельный рассказ напечатан в февральской книжке «Отеч. записок», но был вырезан по требованию цензуры. Рукописи, корректуры и вырезанные журнальные листы неизвестны.
«Вечерок» привлек внимание цензурного комитета вместе с четырьмя другими произведениями (рассказ Осиповича-Новодворского «Карьера (Записки молодого человека)», басня А. Л. Боровиковского «Воробей», анонимная статья «Финансовые итоги последних лет» и «Внутр. обозр.» Кривенко). Цензор Лебедев докладывал С.-Петербургскому цензурному комитету (16 февраля):
«В этом очерке автор самыми мрачными красками описывает современное состояние общества, при котором будто бы не могут собраться на дому четыре или пять человек для приятельской беседы из опасения, чтобы их не подслушали <...>. Даже на лакея своего нельзя положиться из боязни, не подослан ли он кем-нибудь <...> молчанию так же точно могут
приписать какое-нибудь злое намерение <...> Так что настоящая жизнь похожа скорее на тяжелый кошмар, нежели на жизнь»1.
О характеристике Салтыковым «ретирадной литературы» в докладе говорилось:
«Так Щедрин называет ту часть литераторов и публицистов, которая отстаивает начала порядка, общественный строй и восстает против современных утопистов <...> Тут же указывается на предстоящий выход двух ежедневных газет, издателями которых будут два ретирадника, разумеется — охранители, намекая этим, без сомнения, на новую газету «Берег» (цензор имеет в виду газету, которая начала выходить 15 марта 1880 г. под редакцией П. Цитовича, с которым Салтыков полемизировал в предыдущих очерках «Круглого года»).
Цензурный комитет принял решение об аресте февральской книжки «Отеч. записок». Салтыков обратился 17 февраля с письмами к начальнику Главного управления по делам печати В. В. Григорьеву, прося «цензурные недоразумения» разрешить «негласным путем»2, сообщить в редакцию, «что именно подало повод к недоразумениям». Согласие было получено по распоряжению министра внутренних дел Л. С. Макова, и на следующий день, 18 февраля, Салтыков просил цензурный комитет возвратить представленные туда экземпляры журнала для внесения в них необходимых изменений. Из февральской книжки были изъяты четыре статьи, включая «Вечерок», а «Финансовые итоги последних лет» были напечатаны с значительными цензурными купюрами.
Мартовская книжка журнала вышла со следующим объявлением на обложке:
«По болезни М. Салтыкова, предположенные им лично статьи для февральской и мартовской книжки не могли быть напечатаны».
В связи с некоторым ослаблением политических репрессий Салтыков смог поместить «Вечерок» в апрельской книжке под заглавием «Не весьма давно (Осенние воспоминания)», указывавшим как на время описываемых событий, так и на невозможность своевременной публикации произведения. Об обстоятельствах публикации и угрозе второго предостережения в связи с ней Салтыков сообщает в письме к Елисееву, написанном, очевидно, в конце апреля — начале мая 1880 года, после визита к Н. С. Абазе, назначенному 4 апреля начальником Главного управления по делам печати:
«Сейчас приехал от Абазы, который принял меня достаточно приветливо <...> И еще, между прочим, сказал: а знаете ли, что я спас ваш журнал от второго предостережения? Оказывается, что в Совете дебатировался этот вопрос по поводу моей статьи. На это я сказал, что, во-первых, статья эта напечатана с ведома Григорьева, равно как в майской книжке появится другая статья «Карьера», тоже с ведома Григорьева; во-вторых,
1 В. Евгеньев-Максимов, Очерки по истории социалистической журналистики в России XIX в., 1927, стр. 202.
2 В. Е. Евгеньев-Максимов, В тисках реакции, М. 1926, стр. 77.
что я иначе писать не умею, и стало быть, мне остается одно из двух: или писать как пишу, или совсем перестать».
Журнальный текст очерка носит следы цензурных изъятий: на стр. 552 и 567 выпущенный текст отмечен строками точек (см. стр. 555 и 559). Кроме того, стр. 567—568 вклеена, очевидно, после цензурной вырезки текста. Указанный в докладе Лебедева отрывок о предстоящем выходе газеты Цитовича «Берег» отсутствует.
В ноябре 1880 года типография Краевского ходатайствовала перед цензурой о разрешении выпустить «Не весьма давно» и рассказ Новодворского «Карьера» отдельным изданием. В заключении Лебедева по этому поводу подтверждается, что в апрельской книжке очерк Салтыкова был напечатан «с некоторыми исключениями»1.
В Изд. 1880 очерк вошел почти без изменений в тексте по сравнению с журнальной публикацией.
В очерке развиваются мотивы, намеченные в «Дворянских мелодиях» (см. т. 12), рисуется картина общества, в котором «засилие гады взяли». Слова: «Господи! Да неужто ж это не кошмар!» — подводят итог всему циклу, в котором затрагивается и вопрос о положении немногих «партикулярных людей», понимающих ужас происходящего, тех, что не «сумели уподобить себя зверям». Салтыков весьма скептически относится к либеральной интеллигентской оппозиции, «вольнодумствующей» вполголоса. Но он понимает, что в сложившихся обстоятельствах и такая оппозиция, при всей слабости ее, становится своего рода протестом.
Писатель воспользовался и относительной возможностью посчитаться с «ретирадной литературой», с таким ее представителем, как Цитович.
В очерке высказаны взгляды Салтыкова на «женский вопрос». Он считает односторонней постановку «женского вопроса» применительно только к «культурной среде» (борьба за высшее образование, за право занимать определенные должности, за участие в общественно-политической жизни страны и т. п.). Подлинное решение «женского вопроса» Салтыков связывает с демократическими изменениями в судьбах всего народа и общества. Ср. с «Письмами о провинции» (т. 7, письмо шестое), с очерками «По части женского вопроса» (т. 11), «Сон в летнюю ночь» (т. 12).
Многие газеты поместили положительные отзывы об очерке «Вечерок»2.
Признавая совершенство художественной формы сатиры Салтыкова, Буренин в то же время иронически отозвался о «либеральности» писателя и упрекнул его в повторении своих старых тем. Особенное негодование Буренина вызвало высказывание Салтыкова о журналистах «ретирадных мест»3.
1 ЛН, кн. 13—14, стр. 144.
2 См.: Г. К. Градовский, Журналистика. — «Молва», 1880, № 109, 19 апреля, подпись: Грель; «Лит. обозр». — «Современность», 1880, № 97, 6 июня; «Русск. литература». — «Сын отечества», 1880, № 94, 25 апреля; фельетон. — «Страна», 1880, № 37, 11 мая, подпись: Фр.
3 В. Буренин, Лит. очерки. — НВ, 1880, № 1492, 25 апреля.
Стр. 543. ...вопрос о «подоплеке»... — Здесь: о народном духе, о сущности народа.
Стр. 544. ...кто больше заслужил, Москва или Петербург? — Подразумеваются постоянные нападки на «петербургскую атмосферу» московских реакционных славянофильских публицистов, а также полемика с ними столичных либеральных газет.
...даже фаланстеров не чуждались... — Речь идет об увлечении утопическими социалистическими теориями Фурье в 40-е годы.
Стр. 545. Вещий Баян — певец-прорицатель, упоминаемый в «Слове о полку Игореве».
«шизым орлом ширять под облакы»... — Из «Слова о полку Игореве».
Околоток — подразделение полицейского городского участка.
Стр. 546. А именно в Лиссабоне... — В 1775 году в Лиссабоне произошло сильное землетрясение, во время которого погибло около 60-ти тысяч человек. По рассказам, животные предчувствовали его.
Стр. 547. ...и завтра, и послезавтра все греческие склонения будут? — Намек на систему классического образования, за которую ратовал Катков; победа сторонников этой системы являлась одним из признаков все усиливавшейся общественной реакции.
Стр. 548. ...газетные церберы. — Цербер — чудовищный пес, охранявший вход в царство мертвых (ант. миф.). Здесь: реакционные журналисты.
...с подоплекой не шутите <...> это красный фантом! — Намек на настороженное отношение со стороны сторонников официальной идеологии ко всякого рода суждениям о сущности народа, в том числе и славянофильским и благонамеренным.
Стр. 552. ...подобно ретирадникам, погрязнем в одних игривостях... — Реакционные публицисты рассматривали «женский вопрос» в специфическом плане, набрасывая на него «паскудный покров», сводя его к проповеди разврата, безнравственности. Салтыков, видимо, подразумевает отрицательные высказывания о «женском вопросе» Цитовича, истолковывавшего его как проявление необузданного полового инстинкта (см. «Ответ на «Письма к ученым людям»).
Стр. 557. Шалыган — шалопай, бездельник.
Стр. 558. Подоплеку угадали! Ах, много еще кровожадности в этой подоплеке таится... — Здесь: подоплека — темные отрицательные стороны народного сознания и быта.
...подоплека завопит: ха-ха, измена! — Подразумевается в первую очередь обывательская «чернь» (дворники, извозчики, мясники Охотного ряда и т. п.), которую власти и реакционная печать пытались изобразить истинной представительницей народных воззрений, якобы враждебных всякой «крамоле» (см., например, «Письмо к издателю» и редакционный отклик на него «С берегов Невы», MB, 1878, №№ 108, 110, 1879, № 97).
Стр. 559. «Ее», то есть розничную продажу... — Разрешение или запрещение розничной продажи газет было одним из средств воздействия властей на журналистику.
Стр. 559. Никто не моги́ делать поучения, а в том числе не моги́ и гад! — Мысль о том, что прежние времена, когда журналистика вообще не могла касаться общественных вопросов, имеет некоторое преимущество перед современностью, когда эти вопросы имеет возможность затрагивать лишь «гад»: реакционные публисты.
Стр. 559—560. Слава богу, говорит, и у нас публицист нашелся! — Подразумевается Цитович.
Стр. 561. ...«сквозь невидимые миру слезы»... — Из «Мертвых душ» Гоголя (т. I, гл. 7). У Гоголя: «сквозь видный миру смех и незримые, неведомые ему слезы».
Задеть мою амбицию я не позволю вам... — Из водевиля П. А. Каратыгина «Чиновник по особым поручениям».
«Gaudeamus» — студенческая песня («Будем же веселиться»).
Кант — похвальное песнопение; здесь: студенческая торжественная песня.
«Vivat academia» — начало второй строфы «Gaudeamus’»a.
...Медико-хирургическая... превосходно! — То есть начальство может усмотреть в словах «Gaudeamus»’a намек на Медико-хирургическую академию, место постоянных студенческих волнений. Так, например, «Моск. ведомости» (1879, № 97) упоминали «периодические, в течение целых семнадцати лет возобновлявшиеся волнения в Медико-хирургической академии, с отражением их во всех высших заведениях империи».