Печатается по подлиннику: ИРЛИ, ф. 366, оп. 3, № 1, лл. 9—11.
Впервые опубликовано: Письма, стр. 12—14.
Впечатления от только что прочитанного «Дворянского гнезда» (Совр., 1859, № 1) исполнены восторженности и лиризма, необычных для восприятия Салтыковым других выдающихся новинок современной ему литературы. Однако восхищенная характеристика «светлой поэзии» романа завершается выражением сомнения в возможности, на основании именно этих качеств, «ставить Тургенева высоко как художника». Такое противоречие в оценке «Дворянского гнезда» и его автора может быть понято лишь в системе тех требований социально-активной эстетики, которые были характерны для Салтыкова и наиболее полно, для данного времени, изложены в программной части его статьи 1856 года «Стихотворения Кольцова». В частности, согласно одному из этих требований, «каждое произведение искусства необходимо должно иметь свой результат, и результат не отдаленный и косвенный, а близкий и непосредственный» (т. 5 наст. изд., стр. 13). Таких «результатов» Салтыков не находил тогда в сочинениях Тургенева.
1 А. В. Дружинина.
2 Статья С. С. Дудышкина «Повести и рассказы И. С. Тургенева». — ОЗ, 1857, № 1, отд. II.
3 Статья Н. Г. Чернышевского «Русский человек на rendez-vous». — «Атеней», 1858, № 18, стр. 65—89.
4 Эти слова, которыми заканчивается «Дворянское гнездо», относятся непосредственно к размышлениям автора о последней, случайной и безмолвной встрече Лаврецкого с Лизой: «Что подумали, что почувствовали оба? Кто узнает? Кто скажет? Есть такие мгновения в жизни, такие чувства... На них можно только указать — и пройти мимо».
5 Мысль Салтыкова: образ Варвары Павловны — женщины-хищницы — художественно совершенен, но он снижает («гадит») своей нравственно-этической неполноценностью «общий строй» романа, направленный на поднятие «нравственного уровня».
6 О судьбе повести «Яшенька» см. прим. 10 к письму 120.