Публикуется впервые.

Девять проб
немецкой журналистики

Нижеследующие реплики были написаны с благим намерением попробовать себя однажды в ремесле немецкого журналиста. Я и не надеялся увидеть их опубликованными; разве что в немногих периодических изданиях, одного контакта с которыми, впрочем, было бы достаточно, чтобы прослыть «неонацистом»; так либеральные простаки называют всех, кто не либерал и не простак. Но не быть либералом, ни простаком, вовсе не значит быть «неонацистом»; возможен ведь и третий вариант: когда кто-то ни либерал, ни простак, ни нацист, ни даже то, что между ними. Объяснить это либеральным (да и нацистским) простакам можно было бы приблизительно с таким же шансом быть понятым, как объяснить ребенку-аутисту, что он аутист. Но (говорил я себе) если чёрт шутит, то где же ему и шутить, как не в журналистике. Я помню, как был озадачен редактор отдела фельетонов газеты Basler Nachrichten, прочитав рукопись одной моей заметки об установленных прямо в центре Базеля двух больших кусках ржавого железа (сейчас это называют искусством). Я предлагал проверить художественную значимость ржавчины на разрешивших и оплативших её инсталляцию «отцах города»; согласились бы они установить нечто подобное (разумеется, в соответствующих размерах) у себя дома: в гостиной или, скажем, спальне. Заметка, конечно, не появилась. В другой раз (это

350

был конец моей журналистской карьеры) добрый человек ужаснулся реплике, написанной мною в связи с одной голландской инициативой: речь шла о принятии на службу в амстердамскую полицию полицейских-гомосексуалистов. По чисто процентному соотношению: чтобы интересы гражданских педерастов были соответственно представлены в каждом полицейском участке педерастами в мундире. Мое письмо подхватывало инициативу в перспективе её развития. Я предлагал предусмотреть в голландском парламенте места для депутатов-скотоложцев, дабы интересы и этой части общества не остались нелоббированными в высшем законодательном органе страны. Редактор счел письмо злой шуткой и отказался его публиковать. Мои объяснения, что это никакая не шутка, а скромный прогноз, и что, отказываясь печатать его, он лишает не только меня, но и свою газету, лавров первооткрывателя (на случай, когда прогноз-таки сбудется), не возымели действия. Пробовать себя в журналистике после этого было столь же бессмысленно, как переубеждать голландских полицейских в целесообразности их демократических фантазий. Чтобы остыть от намерения, я писал в стол; потом заметки (девять нижеследующих проб) через одного приятеля попали в Интернет, где и промаячили некоторое время, прежде чем исчезнуть из виду.

1. Нетрадиционное богослужение

«Базельская газета», 27/28 октября 2001 года: «В базельской церкви Елизаветы было совершено богослужение с животными. Четвероногие всех пород — собаки, кошки, хомяки, крысы, даже одна пестрая свинья, всего около 100 зверей и 400 людей — сидели рядом на стульях и внимали радостному празднику творения, устроенному пастором Феликсом Феликсом: пылкой эксегезе к одиннадцатой заповеди, сформулированной председательницей Базельского союза защиты животных: „Возлюби своего ближнего и своих животных сотварей как самого себя“».

351

Что иной читатель сумеет оценить и, будучи добрым христианином, на деле применить некоторые нюансы названной заповеди, в этом не приходится сомневаться. Интереснее было бы всё же спросить читателя, не приходит ли ему на ум при имени базельского пастора нечто такое, что выставляет праздник творения в церкви Елизаветы в неожиданном и многое объясняющем свете. Феликс Феликс — не знай мы, что это имя священника, можно было бы смело предположить, что оно принадлежит беглому каторжнику (в стиле Жюль Верна) или убийце (по модели: Сирхан Сирхан, убийца Роберта Кеннеди), или, что вероятнее всего, набоковскому любовнику, для которого девицы, вышедшие из школьного возраста, уже не интересны.

В последнем случае это означало бы: старого греховодника в его нынешней аватаре священника потянуло на животных.

19 ноября 2001 года

2. Упущенный шанс

«Шпигель-онлайн», 5 ноября 2001 года: «„Американцы распространяют слух о нашем вожде, мулле Мохаммеде Омаре, что он-де прячется. Поэтому, мы предлагаем, чтобы господа Буш и Блэр явились в условленное место с автоматами Калашникова; тогда мы увидим, кто из них пустится наутек“, — сказал Вакил Ахмад Мутавакил по данным иранского агентства печати Ирна на пресс-конференции в южно-афганском городе Кандагаре».

Как известно, оба западных лидера никак не отреагировали на вызов, посчитав его, скорее всего, курьезом. Подумать только, такое в наше время!... Недаром стражи корректности говорят о «средневековье», когда характеризуют всё, что не лезет в их «цивилизацию».

352

И всё же было бы опрометчивым отделаться шуткой от жеста безумного воина Божьего. Некое предчувствие внушает нам, что кадр, в котором оба влезшие в джинсы поборника infinite justice с Калашниковыми в руках стояли бы лицом к лицу с ими же созданным големом, имел бы оптически бо́льшие шансы на правдоподобность, чем аналогичная сценка с их более ранними или даже недавними предшественниками. Представить себе Черчилля, стреляющегося с Гитлером, или даже Буша старшего, сцепившегося в рукопашную с Саддамом, нелепо во всех смыслах, но Буш-юниор и «Тони» Блэр отлично смотрятся в этой роли. Что оба мужа цивилизованно отмолчались в ответ на абсурдную выходку муллы, можно объяснить их непониманием момента. А ведь не так уж трудно было по специфике афронта угадать источник вдохновения талибанского вождя! Средневековье тут ни при чем; такая дуэль не только далека от анахронизма, но и отвечает повышенным стандартам цивилизации. Чтобы поставить всё на свои места, надо увидеть это глазами какого-нибудь голливудского продюссера. Mad Mullah неожиданным образом явил себя с типично американской стороны, словно бы неистовые штудии Корана уживались в нем со страстью к игровым фильмам в жанре action. Спросим со всей серьезностью: а не почувствовала бы себя публика в кинозале обманутой, если бы иному шерифу или рембо не пришло в голову ничего лучшего, чем проигнорировать вызов злодея? Можно сколько угодно оправдывать молчание западных народных избранников; от чего при этом нельзя отделаться, так это от странного привкуса какой-то неадекватности, если допустить, что экранные двойники и прототипы обоих миротворцев (скажем, Брюс Виллис в роли Буша и Пирс Броснан в роли Блэра) всё-таки иначе, а именно, более имманентным и подобающим образом отреагировали бы на сумасшедшее решение афганца. Подумать только, какое количество избирателей подкупили бы они своей готовностью к дуэли (при условии, правда, что им пришлось бы непременно победить). Риск? Бесспорно.

353

Но что значит такой риск по сравнению со столь блестящим и, как кажется, теперь уже насовсем утраченным шансом?

20 ноября 2001 года

3. Своенравный посол

«Шпигель онлайн», 19 ноября 2001: «Из-за резни, учиненной им в Сабре и Шатиле в 1982 году, Ариэль Шарон должен теперь отчитаться перед судом в Бельгии. И всё же более, чем сомнительно, что израильский премьер явится в назначенный срок. Повестка о явке на суд, согласно „Le Soir“, лежит в настоящее время в сейфе бельгийского посольства в Израиле. Во время официального визита премьер-министра Бельгии Ги Верховштадта, который параллельно находится в должности Председателя Совета Объединенной Европы, посол отказался передать бумагу Шарону».

В этой связи можно было бы обратить внимание на следующее обстоятельство: королевству Бельгия, появившемуся на свет в 1831 году вследствие одной франкмасонско-иезуитской liaison dangereuse, выпала, как известно, участь исполняющего обязанности родины Объединенной Европы. Что при этом в самом государстве Бельгия, состоящем из фламандцев, говорящих на нидерландском диалекте, валлонов, говорящих на французском диалекте, и прочих, говорящих на немецком диалекте, отсутствует не только языковое, но и фонетико-семантическое единство в пределах одного и того же языка, не должно служить возражением, раз уж язык, на котором учатся говорить в Объединенной Европе, и сам является объединенным, правда, в том смысле, что для овладения им потребна не лингвистическая, а просто демократическая одаренность. Широкую мировую известность снискало себе это место сходки бывших европейских государств, между

354

прочим, скандалами, связанными с педофилией, а также образцовой несгибаемостью в тяжбе Объединенная Европа vs. Австрия (после того, как 29 процентов австрийцев отдали свои голоса Йоргу Хайдеру). Тогда бельгийский министр иностранных дел призвал своих соотечественников не кататься на лыжах в Австрии, а брюссельские таксисты отказывались обслуживать пассажиров, прибывших из Австрии. О министре стало позднее известно, что он охарактеризовал свой призыв как глупость; бойкот таксистов остался без комментариев. После всего этого едва ли должно удивлять, что премьер-министру Бельгии, исполняющему одновременно обязанности Председателя Совета Объединенной Европы, взбрело в голову приурочить свой официальный визит в Израиль как раз к тому времени, когда главе израильского правительства было предложено явиться в Брюссель на суд ответчиком в связи с учиненной им резней. Можно, пожалуй, причислить отказ бельгийского посла передать Шарону повестку о явке на суд к очередным диковинкам à la belge (ну, что бы мы сказали, вздумай господин Верховштадт при разговоре с пригласившим его в Израиль Шароном устно подтвердить решение брюссельского суда, а его переводчик заупрямился бы переводить это). Другим, правда более рассудительным, объяснением было бы, пожалуй, что строптивый дипломат заблаговременно позаботился о том, чтобы не сожалеть о своем поступке как о глупости.

21 ноября 2001 года

4. Швейцарская непоследовательность

«Новая Цюрихская Газета», 15 ноября 2001 года: «Гомосексуальные и лесбийские пары вправе жить совместно в качестве зарегистрированных партнеров, соответственно, партнерш. Так полагает Федеральный Совет. [...] Является ли зарегистрированное партнерство шагом вперед? Несомненно. Но решается ли таким образом проблема полностью? Едва ли. Федеральный Совет

355

намерен по возможности избегать сближения официального признания гомосексуальных связей с бракосочетанием. Иначе, чем это имеет место в северных странах, где с зарегистрированными партнерами принципиально обращаются как с супругами, он предлагает, поэтому, специальный закон для гомосексуалистов, по которому эти пары рассматривались бы как на равных, так и на неравных правах с женатыми. Именно, им отказывается в праве на адоптацию и медицинское размножение, вследствие чего Федеральный Совет a priori лишает лесбиянок и гомосексуалистов возможности воспитывать детей».

Сказавший А, должен сказать и Ай. Похоже, что Федеральный Совет, стоящий одной ногой на Севере, другой ногой застрял во вчера. Нет спору, что его половинчатое решение натолкнется со стороны дискриминированных «цветов демократии» на ничуть не меньшее негодование и непослушание, чем это случилось бы даже в случае полного запрета. Если ребенок тянется к конфете, то ему либо дают её, либо как раз не дают. И если родителям вздумалось бы дать её ему, но так, чтобы ребенок мог лишь пару раз облизнуть сладость, после чего вожделенная вещь была бы выдрана у него изо рта, то они явили бы себя не только как непоследовательные, но и не совсем sans un penchant sadique. Увы, посередине лежит не всегда истина, временами там стоит и осел. Если Швейцария и впредь будет ухитряться балансировать между креативностью своих северных соседей и верностью собственным клятвенно закрепленным нравам и обычаям, то уже завтра она будет выглядеть в глазах прогрессивных датчан или норвежцев этакой банановой республикой. Не требуется никакого дара Кассандры, чтобы предвидеть, что в такой стране, как, скажем, Голландия, где брачные союзы между мужчиной и мужчиной, соответственно между женщиной и женщиной стали рутиной, самое время ожидать бракосочетаний между мужчиной и животным, соответственно между животным и женщиной, причем с непременно оговоренной клаузулой разрешения однополых связей

356

в обоих случаях. Федеральный Совет окажется, таким образом, перед альтернативой: либо драстически призывать к порядку нидерландских первопроходцев, требуя в этой связи экстренного заседания Совета безопасности ООН, либо — взять себя в руки и приветствовать новинки brave new world уже не вполголоса, а во всё горло.

23 ноября 2001 года

5. Папа извиняется

«20 минут», 23 ноября 2001 года: «Впервые папа опубликовал в Интернете документ, вместо того чтобы отправиться в изнурительное странствие. Иоанн Павел II извинился перед туземными народами Океании за преступления и несправедливости, совершенные миссионерами католической церкви».

Папа (такое вот ненормативно-православное словцо) — ништяк. Ништяковым был бы и его поступок, не будь он бессмысленным. Извинение имеет смысл, когда оно доходит до места назначения. Извиниться перед аборигенами через Интернет — всё равно, что исповедаться в микрофон. Последствия лежат как на ладони: если Святой Отец не пошутил, значит океанцев впору было бы утешить бессмертным словом: Простите его, ибо он не ведает, что вершит.

23 ноября 2001 года

6. Собаки в Цюрихе

«Беобахтер», 23 ноября 2001 года, п 24: «„Мы должники наших псов“. Под этим девизом адвокат Андреас фон Альбертини основал Цюрихскую Собачью партию (СОП). Главные цели две: каждому свой пёсик и долой

357

ошейники. Многие качают головой; сам же он смотрит на дело прагматично. „Если бы мы открыли союз, основанный на общности интересов, нами не заинтересовалась бы ни одна свинья. “ Но волшебное слово „партия“ обеспечивает ему успех. Зарегистрировано уже 140 членов различнейших мастей. А скоро начнется предвыборная борьба за членство в совете общины 2002».

Исследователи языка убеждают нас, что существуют метафоры, которые суть инкрустированные в язык давнишние реальности. Если это так, то поиск следовало бы вести не только вспять, от сегодняшних иносказаний к вчерашним реалиям, но и проспективно, чтобы обнаружить в той или иной нынешней реалии зародыши будущей идиоматики. Если о том или ином человеке говорят, что он дошел до собачьей жизни, то имеют в виду переносный смысл и вовсе не ждут от названного человека, чтобы он затесался среди псов и бегал на четвереньках. Но этот переносный смысл есть, очевидно, сохранившийся в языке послеобраз былых, реально ползающих с собаками сородичей. О том, есть ли у Цюрихской Собачьей партии политическое будущее, можно строить догадки. Её лингвистическое будущее, напротив, не вызывает никаких сомнений.

25 ноября 2001 года

7. Забыли министра

«Шпигель-онлайн» 24/2000: «Для федерального министра обороны дело шло о совершенно обычном служебном полете. Но вскоре после „take off“ кто-то спросил сквозь облака: „А где, собственно, Рудольф?“ Целью полета была Фейра в Португалии. Там Шарпингу предстояло принять участие во встрече на верхах Объединенной Европы. И вдруг обычная трескотня в кокпите была прервана вопросом о министре обороны. Выяснилось,

358

что Шарпинг не на борту, а стоит всё еще в аэропорту Кёльн/Ван. Отсутствие министра бросилось в глаза одному из членов делегации, когда самолет пролетал уже над Ганновером. Экипаж пилотов бундесвера развернул машину обратно в направлении кёльнского аэропорта и с тысячекратными извинениями взял своего высокого начальника на борт».

Ни на одном другом факте finis Germaniae не обнаруживает себя столь ярко и беспощадно, как на этом эпизоде с дебильным министром. Если вспомнить, что речь идет о соотечественнике и коллеге Мольтке, Роммеля и Манштейна, то шутка приобретает зловеще-магический оттенок. Задаешься вопросом, а не порча ли это? Тут уж поневоле напрашиваются ненормативные слова, да так, что за них и не хочется заранее просить извинения. Министра обороны, которого забыли взять на борт его же адъютанты и сопровождающие, иначе как ЗАСРАНЦЕМ не назовешь.

29 ноября 2001 года

8. Дональд Рамсфельд: антропософ-неудачник

«Франкфуртер Алгемайне», 29 сентября 2002 года, п 224: «Рамсфельд советует Германии: Кто сидит в яме, тому не следовало бы копать глубже».

Этой фразой министр обороны США обобщил свое нежелание встретиться со своим немецким коллегой Струком в рамках совещания министров обороны НАТО в Варшаве. На деле речь шла о двух фразах, из которых процитированная была последней и, так сказать, более философской, тогда как первая была более американской: «У меня, — сказал Рамсфельд, — нет никаких намерений встретиться с этой персоной». Из-за разнородности целевых наводок в обоих предложениях, стоило бы поближе рассмотреть

359

их языковое поле. Нет сомнений, что «кто» последнего предложения не имеет никакого отношения к «that person» первого. «Персона» относится к преемнику и сопартийцу господина Шарпинга (см. предыдущую заметку). Допустить, что именно она сидит в яме второго предложения, было бы нелепостью. Очевидно, имеется в виду страна, защищать которую уполномочило «персону» её правительство. Министр Рамсфельд не намерен, таким образом, повидаться со своим немецким коллегой, но сажает он при этом в яму именно Германию и пытается внушить последней, что ей не следует копать дальше.

Можно обойти молчанием политический резонанс этой солдатской шутки. Тем более, что никакого резонанса здесь нет и быть не может — за отсутствием в Германии атмосферы, в которой что-то могло бы вообще политически резонировать. Говоря вместе с Трейчке: за отсутствием в Германии «мужчин, делающих историю». Тем пронзительнее, однако, резонирует откровенность американского министра в атмосфере духовной. Фраза Рамсфельда амбивалентна: прочитанная по-американски, она выглядит хамством; в немецком прочтении хамство оборачивается глубокомысленностью. Мы читаем её в свете следующего сообщения духовной науки в берлинской лекции от 25 сентября 1917 года. Рудольф Штейнер: «Я прошу Вас обратить на это внимание. Человеку кажется, что он знает свое Я, но как знает он свое Я? Видите ли, если Вы берете некую красную поверхность и делаете в ней дыру, за которой темнота, вообще ничего нет, то Вы видите красное и Вы видите дыру, как черный круг; там же, где черный круг, Вы не воспринимаете ничего, там и нет ничего. Подобно тому как Вы видите вокруг черной дыры красное, так видите Вы в своей душевной жизни и Я. Фактически то, что человек считает восприятием собственного Я, есть лишь дыра в его душевной жизни».

Министр Рамсфельд, чья склонность к философским формулировкам особенно забавляет фельетонистов, мог бы знать, что там, где говорится о Я, имеется в виду не вещь, а познание. И, значит, нечто такое, что есть, лишь поскольку познается. Министр Рамсфельд мог бы далее

360

знать, что тема Я, за неумением говорящих по-английски философов справиться с ней, полностью перешла в компетенцию философов, говорящих по-немецки. Я вышеприведенной цитаты есть немецкое познание. Но поскольку познание в немецком же смысле есть самопознание, то познание Я идентифицирует себя с Я как таковым. Увидеть в Германии дыру (или яму, на вкус) может — после 1918, в окончательной редакции после 1945 года — каждый. Понять, что сидеть в этой яме, значит сидеть в себе как в Я, могут немногие. Министр Рамсфельд (правильнее было бы, по-немецки, Румсфельд; наверное, так и обращались к нему его родственники из земли Бремен во время его регулярных посещений исторической родины, когда он, как неминистр, мог еще себе такое позволить), министр Рамсфельд попал в яблочко, но, будучи в познавательно неадекватном состоянии, даже и не догадался об этом; пойми он, о чем идет речь, ему пришлось бы сказать: «кто сидит в яме, тому самый раз копать глубже».

(С учетом круглости Земли, а также кривизны пространства, можно предположить, что, начав копать в немецкой дыре и копая всё глубже, не мудрено докопаться до противоположного конца и высадиться где-нибудь у Белого дома или в районе Пентагона.)

30 сентября 2002 года

P.S. Уже по написании этой глоссы министр Рамсфельд опубликовал томик стихов под изящным заглавием: Pieces of Intelligence: The Existential Poetry of Donald H.Rumsfeld (Free Press, New York 2003). Кто-нибудь более сведущий поправит меня, если я ошибусь, сказав, что речь идет о единственном генерале в истории, к тому же в ранге военного министра, который не скрывает, что пишет стихи. Пусть не любовные, но таки стихи. Это говорит о мужестве генерала, если уж он решился на такой отчаянный шаг, или это говорит о его отчаянии, если он решился на такой мужественный шаг. «Ужасно я всякий стих люблю, если складно,продолжал женский голос.

361

[...]Стихи вздор-с,отрезал Смердяков». Книга Рамсфельда открывается поэмой, буддийская закамуфлированность которой лишь резче выдает в авторе безнадежного немца и — неудачника-антропософа:

The Unknown

As we know,
There are known knowns.
There are things we know we know.
We also know
There are known unknowns.
That is to say
We know there are some things
We do not know.
But there are also unknown unknowns,
The ones we don't know we don't know.

Чтобы не утомлять читателя русским дословным повторением этого глубокомыслия, позволительно воспроизвести его в одном из его старых немецких оригиналов. Шеллинг1: «Меон — это несуществующее, которое лишь есть несуществующее, относительно которого отрицается только действительное существование, но в котором остается еще возможность быть существующим, которое, таким образом, поскольку оно имеет еще перед собой существование, как возможность, хотя и есть несуществующее, но не так, чтобы оно не могло быть существующим. Между тем, укон — уже вполне и во всяком смысле не существующее, или то, относительно чего отрицается не только действительность существования, но и существование вообще, а значит, и его возможность». Это более глубинный, онтологический, срез (эпистемологических) дистинкций американца. Если соединить оба варианта, то министру Рамсфельду пришлось бы подумать, прежде чем давать советы народу, Дух которого вот уже без малого сто лет как выступает в ранге Духа


1 Darstellung des philosophischen Empirismus. Werke, Bd. 3, Leipzig 1907, S. 571.

362

Времени. Рамсфельд: «Я знаю, что меня не существует, но я не знаю, что меня не существует. Я хочу сказать, что меня не существует со мной, но что меня не существует и без меня. Я сижу в себе, как в яме, которую я копаю, чтобы докопаться до Я, которое не Я, а Тот, Кто посадил меня в меня».

Базель, 30 марта 2006 года

9. Гамбург-Гоморра

«Юнге Фрайхайт», 26 июля 2003: «Герд Буцериус, ставший впоследствии издателем еженедельника Die Zeit и влиятельным политиком ХДС, описывал после войны, как он пережил „Операцию Гоморра“: „Я находился на крыше моего домика в предместье Гамбурга. Наверху летели английские бомбардировщики. Наконец-то! — восклицал я всё снова и снова. Наконец-то! Слишком долго тянули союзники с разгромом супостата Гитлера. [...] И вот же, наконец, они здесь! — По окончании тревоги мне пришлось пробираться по разрушенным улицам с частично сожженными телами мертвых, чтобы посмотреть, что осталось от моего адвокатского бюро. Каково мне было видеть всё это? Конечно, я испытывал ужас и сострадание. Но вместе с тем думалось и следующее: вы, мертвые, захотели, чтобы это было так... За кого я беспокоился во время налета? За летчиков-бомбардировщиков. Они были столь храбры, и они делали всё, на что можно было только надеяться“. После войны Герд Буцериус стал почетным гражданином Гамбурга».

Тем временем почетный гражданин и сам мертв, и, как умерший, пребывает там же, где и его частично сожженные со-горожане, смерть которых он так ликующе приветствовал в тот праздничный и памятный день. В некой удавшейся тишине можно было бы вчувствоваться в настоящее этого мертвеца, где он уже не изображает политика и не издает ерунду, а является тем, чем ему, мертвому почетному гражданину Гамбурга, и положено быть (скажем, силой напорного фильтра в гамбургской городской

363

канализации), и услышать его обращающимся к себе со словами: ЖАЛКАЯ СКОТИНА, ТЫ САМ ЗАХОТЕЛ, ЧТОБЫ ЭТО БЫЛО ТАК...

(То, что филологическо-пуританский инстинкт Черчилля подсказал ему зашифровать уничтожение Гамбурга под кодовым названием ОПЕРАЦИЯ ГОМОРРА, не имело ничего общего с Гамбургом Гитлера. Скорее уж, Оле фон Бойста, его нынешнего градоначальника. Именно последнему, как будущему товарищу по христианско-де-мократической партии, был обязан почетный гражданин Буцериус благоговейными минутами благодарности на улицах спаленной сверху Гоморры. (Гоморрой, как известно, назывался культурный центр древности, в котором, как и в городе-побратиме Содоме, не сыскалось и десяти праведников, читай: несодомитов, и который на этом основании был истреблен Богом Авраама, Исаака, Иакова и будущих пуритан.) Обербюргермейстер фон Бойст, открыто исповедующий свою нетрадиционную ориентацию in rebus sexualibus и даже открыто сожительствующий с городским сенатором юстиции, оказывается, таким образом, причиной более раннего по времени следствия — следствия, вызванного им в некотором роде еще до своего рождения, когда набожные отпрыски пуритан обрушили с неба огонь и серу на нечестивый город в отместку за его будущего мэра-педераста.)

22 сентября 2003 года
364

К.А. Свасьян. Девять проб немецкой журналистики // К.А. Свасьян. Растождествления. Москва, «Evidentis», 2006.
© Электронная публикация — РВБ, 2003—2024. Версия 7.0 от 26 мая 2023 г.