РЕЧЬ
К БЛАГОЧЕСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНЕ
АННЕ ИОАННОВНЕ
ИМПЕРАТРИЦЕ И САМОДЕРЖИЦЕ ВСЕРОССИЙСКОЙ
И родом красяща и дающа роду
Царску многу красоту, Анна благонрава!
Дому, царству твоему беспритворна слава!
5 Если, зря твои дела, уСт. не отверзаю
И, молча, к твоей славе перст не направляю,
Если муза моя спит и не бренчит лира
В похвалах твоих — не тем, что одна сатира
Люба, будучи к иным мысль моя не склонна,
10 Ей, нет, и была бы та леность беззаконна!
Вижу мудрость в поступках твоих сколь есть многа,
Сколь тобой расчищена к истине дорога.
Раззнаю в лице людей, что сердца вещают,
Вижу, что россияне скачут, не вздыхают,
15 Звук поющих, радостны возгласы до ада
Пронзая, взбудить могут адамлева чада,
Смехи и веселия, довольствия знаки,
Блистательны подданных твоих творят зраки!
Все то, хоть скудоумен, и вижу и знаю,
20 Да ползать повадився — летать не дерзаю.
Боюся к твоим хвалам распростерти руку:
Помню Икара повесть, продерзость и муку.
Нужно бо обычайны пределы превзыти
Хотящу дела твои и тебя хвалити!
25 И столь славну имеяй писати причину,
Не подлого должен быть у Фебуса чину.
В благодарство дел твоих хвалить тя хотящи,
Трижды, с неба прилетев, Аполлон отвагу
30 Мою с гневом обличил; вырвал с рук бумагу,
Изломал перо, пролил дерзостно чернило.
«Кое тя безумие, — рекше, — обступило?
За что ты хватаешься и на что дерзаешь?
Анну-самодержицу хвалити желаешь?
35 Не знаешь ли ты смолчать, уме беспокойный,
Что не твои для такой стихи суть пристойны.
Где тебе сплесть и сыскать слова, столь согласны,
Каковы дела ее диваны и ужасны?
Ведь тут нечего писать, чтоб было утешно,
40 К чему и мысль и перо твое скользит спешно.
И к хвале той негоден, слаб стиль твой подлейший,
Для ваги такой Атлас потребен сильнейший.
Виргилий, да и тому надобно б подумать,
Чтоб достойное для сей августы придумать.
45 Не успел бы он стихов так скоро прибрати,
Как сия злые нравы может скореняти.
Я, сам не подлейший бог, что хвалить дерзаю
Йовиша и пением всю тварь наслаждаю,
Не скоро б осмелился; сказать не стыжуся —
50 Похвалу ея соткать почти не гожуся.
Похлебетва не любит та — правду ищет ясну;
Как же, не похлебствовав, составить песнь красну?
Знаю, что не нужно то — хоть правду писати,
Дела той многим царям в образ может дати, —
55 Да искусство требует наше стихотворно,
Чтоб меж правдою было нечто и притворно.
Покинь и впредь не дерзай в сие вступать смело,
Оставь мудрейшим себя, не твое то дело».
Сия изрек, вознесся в парнасски палаты,
60 Восшумели колеса блистательны, златы;
Содрогнулся, бедный, я, скочил с стула спешно, —
Что не мог благодарства явить, неутешно
Тужил. Но, однако же, безбедный молчати
Быть узнал, нежли грубы похвалы писати.
65 Молчу убо, но молча сильно почитаю
Тую, от нея же честь и жизнь признаваю.
ИЗЪЯСНЕНИЯ
Ст. 3. Благонрава. Как я думаю, сего титула ни лучше ни больше ино быть не может, и подлинно, что́ пристойнее императрице-христианке, как благонравие; власть, сила беспредельная, корона и скипетр — внешнее есть украшение, подчиненным к исправлению их полезное; доброта же нравов — внутренняя души краса, которая самой ей путь к неизреченному показует блаженству.
Ст. 7. Лира. Т.е. гусли, на которых Аполлон, стихотворцев бог, как сказывают, искусно играет.
Ст. 15. До ада. Т.е. до подземной, где мертвые лежат; стихотворцы греческие часто имя сие в таком разумении употребляют.
Ст. 20. Обыкши я подло и низким штилем писать, не смею составлять панегирики, где высокий штиль употреблять надобно.
Ст. 22. Сказывают стихотворцы, что Икар, которому отец его, Дедал, приделал крылья восковые, взлетел очень близко к солнцу; растопилися крылья, и он упал в море Егейское, которое потом Икарийское зваться стало. Для того и автор, помня его беду, не хочет в высокие вступать похвалы, бояся, что крыл не станет.
Ст. 26. Т.е. надобно, чтоб не последний был стихотворец. Фебус называется Аполлон, бог науки, которого описание смотри в первой сатире под стихом 9.
Ст. 27. Стихотворцы трижды вместо многажды употребляют, так, например, Виргилий.
Ст. 29. Аполлон. Смотри об нем в первой сатире в примечании под стихом 9.
Ст. 39. Не тако в оде легко похвалы писать, как сатиры; надобно, чтоб тут все речи были важные, а шутки и забавы не годятся.
Ст. 40. Т.е. к которым ты склонен и мало трудности знаешь. Потому, знать, что речь сия писана после сатиры. В том подражал автор Боало, который такожде к королю речь писал преискусную; оную видеть можно в первом его томе в начале.
Ст. 41. Подлинно, автор всегда писал простым и народным почти стилем, в чем, мне мнится, последовал он стихотворному правилу, которое велит, чтоб сатиры были просты.
Ст. 42. Стихотворцы говорят, что Атлас держит на плечах своих весь свет, — немалая б то сила, если б то не ложно было.
Ст. 43. Виргилий. Славный латынский стихотворец, которого у нас осталось три книги: «Георгика», «Буколика» и «Энеида», из которых последняя в великой во всем свете цене и почтении. Смотри об нем пространнее в первой сатире под стихом 39.
Ст. 44. Для сей августы придумать. Древние греки, когда их монархия цвела, называли императриц своих августами angostn; слово же несвойственно греческое, но латынское, Augusta, которое по-русски сказать можно — расширительница или прибавительница. Augusta бо от augeo, еже есть прибавляю.
Ст. 48. Йовиш и Юпитер — тот же первый, или, лучше сказать, главнейший, язычников бог; сын Сатурнов, а брат Плутона, Нептуна и Дианы; отца своего с неба сбив, сам им обладал, дав в наследие Плутону ад, Нептуну — воды. Смотри «Гералдия», историю богов.
Ст. 56. Нечто и притворно. В стихотворном стиле фикции
268гораздо нужны; инако он слаб и скуден, что гораздо знали Омир и Виргилий, а Овидий чрезмеру в него влюбился, так что во всей его «Метаморфозисе» трудно распознать правду.
Ст. 59. Парнас есть гора в Фоциде, на которой музы обитают. Знать, Аполлон, выговорив слова свои к автору, поехал с ними повидаться.
Ст. 60. Для того что он пеш не ходит, как многие стихотворцы пишут, но ездит в коляске, да еще и четыре лошади впряжены, которых имена суть: Пироне, Еоус, Ефон и Флегон.
Ст. 66. Не самую жизнь, но то, чем жить можно, сиречь способ, к провождению жития потребный, ибо жизвь самая всем от бога единого, кроме которого никто же есть живот даяй.