ГЛАВА IX.
ВЕЛИКІЙ КНЯЗЬ ВЛАДИМІРЪ, НАЗВАННЫЙ ВЪ КРЕЩЕНІИ ВАСИЛІЕМЪ.

Г. 980—1014.

Хитрость Владиміра. Усердіе къ идолопоклонству. Женолюбіе. Завоеваніе Галиціи. Первые Христіанскіе мученики въ Кіевѣ. Бунтъ Радимичей. Камская Болгарія. Торки. Отчаяніе Гориславы. Супружество Владиміра и крещеніе Россіи. Раздѣленіе Государства. Строеніе городовъ. Война съ Хорватами и Печенѣгами. Церковь Десятинная. Набѣгъ Печенѣговъ. Пиры Владиміровы. Милосердіе. Осада Бѣлагорода. Бунтъ Ярослава. Кончина Владимірова. Свойства его. Сказки народныя. Богатыри.

Г. 980. Владиміръ съ помощію злодѣянія и храбрыхъ Варяговъ овладѣлъ Государствомъ; но скоро доказалъ, что онъ родился быть Государемъ великимъ,

Хитрость Владиміра. Сіи гордые Варяги считали себя завоевателями Кіева и требовали въ дань съ каждаго жителя по двѣ гривны: Владиміръ не хотѣлъ вдругъ отказать имъ,

123

а манилъ ихъ обѣщаніями до самаго того времени, какъ они, по взятымъ съ его стороны мѣрамъ, уже не могли быть страшны для столицы. Варяги увидѣли обманъ; но видя также, что войско Россійское въ Кіевѣ было ихъ сильнѣе, не дерзнули взбунтоваться, и смиренно просились въ Грецію. Владиміръ, съ радостію отпустивъ сихъ опасныхъ людей, удержалъ въ Россіи достойнѣйшихъ изъ нихъ, и роздалъ имъ многіе города въ управленіе ([427]). Между тѣмъ Послы его предувѣдомили Императора, чтобы онъ не оставлялъ мятежныхъ Варяговъ въ столицѣ, но разослалъ по городамъ, и ни въ какомъ случаѣ не дозволялъ бы имъ возвратиться въ Россію, сильную собственнымъ войскомъ.

Усердіе къ идолопоклонству. Владиміръ, утвердивъ власть свою, изъявилъ отмѣнное усердіе къ богамъ языческимъ: соорудилъ новый истуканъ Перуна съ серебряною головою, и поставилъ его, близъ теремнаго двора, на священномъ холмѣ, вмѣстѣ съ иными кумирами ([428]). Тамъ, говоритъ Лѣтописецъ, стекался народъ ослѣпленный и земля осквернялась кровію жертвъ. Можетъ быть, совѣсть безпокоила Владиміра; можетъ быть, хотѣлъ онъ сею кровію примириться съ богами, раздраженными его братоубійствомъ: ибо и самая Вѣра языческая не терпѣла такихъ злодѣяній... Добрыня, посланный отъ своего племянника управлять Новымгородомъ, также поставилъ, на берегу Волхова, богатый кумиръ Перуновъ.

Женолюбіе. Но сія Владимірова набожность не препятствовала ему утопать въ наслажденіяхъ чувственныхъ. Первою его супругою была Рогнѣда, мать Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода и двухъ дочерей; умертвивъ брата, онъ взялъ въ наложницы свою беременную невѣстку, родившую Святополка ([429]); отъ другой законной супруги, Чехини или Богемки, имѣлъ сына Вышеслава; отъ третьей Святослава и Мстислава; отъ четвертой, родомъ изъ Болгаріи, Бориса и Глѣба. Сверхъ того, ежили вѣрить лѣтописи, было у него 300 наложницъ въ Вышегородѣ, 300 въ нынѣшней Бѣлогородкѣ (близъ Кіева), и 200 въ селѣ Берестовѣ. Всякая прелестная жена и дѣвица страшилась его любострастнаго взора: онъ презиралъ святость брачныхъ союзовъ и невинности. Однимъ словомъ, Лѣтописецъ называетъ его вторымъ Соломономъ въ женолюбіи.

Владиміръ, вмѣстѣ со многими

124

Героями древнихъ и новыхъ временъ любя женъ, любилъ и войну. Г. 981. Польскіе Славяне ([430]), Ляхи, наскучивъ бурною вольностію, подобно Славянамъ Россійскимъ, еще ранѣе ихъ прибѣгнули къ Единовластію. Мечиславъ, Государь знаменитый въ Исторіи введеніемъ Христіанства въ землѣ своей, правилъ тогда народомъ Польскимъ: Владиміръ объявилъ ему войну, съ намѣреніемъ, кажется, возвратить то, что было еще Олегомъ завоевано въ Галиціи, но послѣ, можетъ быть, при слабомъ Ярополкѣ отошло къ Государству Польскому. Онъ взялъ города Червень (близъ Хелма), Перемышль и другіе, которые, съ сего времени будучи собственностію Россіи, назывались Червенскими ([431]). Завоеваніе Галиціи. Г. 982—983. Въ слѣдующіе два года храбрый Князь смирилъ бунтъ Вятичей, не хотѣвшихъ платить дани, и завоевалъ страну Ятвяговъ, дикаго, но мужественнаго народа Латышскаго, обитавшаго въ лѣсахъ между Литвою и Польшею. Далѣе къ Сѣверо-Западу онъ распространилъ свои владѣнія до самаго Бальтійскаго моря: ибо Ливонія, по свидѣтельству Стурлезона, Лѣтописца Исландскаго, принадлежала Владиміру, коего чиновники ѣздили собирать дань со всѣхъ жителей между Курляндіею и Финскимъ заливомъ ([432]).

Увѣнчанный побѣдою и славою, Владиміръ хотѣлъ принести благодарность идоламъ, и кровію человѣческою обагрить олтари. Исполняя совѣтъ Бояръ и старцевъ, онъ велѣлъ бросить жребій, кому изъ отроковъ и дѣвицъ Кіевскихъ надлежало погибнуть въ удовольствіе мнимыхъ боговъ — и жребій палъ на юнаго Варяга, прекраснаго лицемъ и душею, коего отецъ былъ Христіаниномъ ([433]). Первые Христіанскіе мученики въ Кіевѣ. Посланные отъ старцевъ объявили родителю о семъ несчастіи: вдохновенный любовію къ сыну и ненавистію къ такому ужасному суевѣрію, онъ началъ говорить имъ о заблужденіи язычниковъ, о безуміи кланяться тлѣнному дереву, вмѣсто живаго Бога, истиннаго Творца неба, земли и человѣка. Кіевляне терпѣли Христіанство; но торжественное хуленіе Вѣры ихъ произвело всеобщій мятежъ въ городѣ. Народъ вооружился, разметалъ дворъ Варяжскаго Христіанина и требовалъ жертвы. Отецъ, держа сына за руку, съ твердостію сказалъ: «ежели идолы ваши дѣйствительно боги, то пусть они сами извлекутъ его изъ моихъ объятій.» Народъ, въ изступленіи ярости, умертвилъ отца и сына,

125

которые были такимъ образомъ первыми и послѣдними мучениками Христіанства въ языческомъ Кіевѣ. Церковь наша чтитъ ихъ Святыми подъ именемъ Ѳеодора и Іоанна ([434]).

Г. 984. Бунтъ Радимичей. Владиміръ скоро имѣлъ случай новыми побѣдами доказать свое мужество и счастіе. Радимичи, спокойные данники Великихъ Князей со временъ Олеговыхъ, вздумали объявить себя независимыми: онъ спѣшилъ наказать ихъ. Храбрый Воеводатего, прозваніемъ Волчій Хвостъ, начальникъ передовой дружины Княжеской, встрѣтился съ ними на берегахъ рѣки Пищаны, и на-голову побилъ мятежниковъ ([435]); они смирились, и съ того времени (пишетъ Несторъ) вошло на Руси въ пословицу: Радимичи волчья хвоста бѣгаютъ.

Г. 985. На берегахъ Волги и Камы издревле обитали Болгары, или, можетъ быть, переселились туда съ береговъ Дона въ VII вѣкѣ, не хотѣвъ повиноваться Хану Козарскому ([436]). Въ теченіе времени они сдѣлались народомъ гражданскимъ и торговымъ; имѣли сообщеніе, посредствомъ судоходныхъ рѣкъ, съ Сѣверомъ Россіи, а чрезъ море Каспійское съ Персіею и другими богатыми Азіатскими странами. Камская Болгарія. Владиміръ, желая завладѣть Камскою Болгаріею, отправился на судахъ внизъ по Волгѣ вмѣстѣ съ Новогородцами и знаменитымъ Добрынею; Торки. берегомъ шли конные Торки, союзники или наемники Россіянъ. Здѣсь въ первый разъ упоминается о семъ народѣ, единоплеменномъ съ Туркоманами и Печенѣгами ([437]): онъ кочевалъ въ степяхъ на юговосточныхъ границахъ Россіи, тамъ же, гдѣ скитались Орды Печенѣжскія. Великій Князь побѣдилъ Болгаровъ; но мудрый Добрыня, по извѣстію Лѣтописца, осмотрѣвъ плѣнниковъ, и видя ихъ въ сапогахъ, сказалъ Владиміру: «они не захотятъ быть нашими данниками: пойдемъ лучше искать лапотниковъ!» Добрыня мыслилъ, что люди избыточные имѣютъ болѣе причинъ и средствъ обороняться. Владиміръ, уваживъ его мнѣніе, заключилъ миръ съ Болгарами, которые торжественно обѣщались жить дружелюбно съ Россіянами, утвердивъ клятву сими простыми словами: «развѣ тогда нарушимъ договоръ свой, когда камень станетъ плавать, а хмѣль тонуть на водѣ ([438]).» — Ежели не съ данію, то по крайней мѣрѣ съ честію и съ дарами Великій Князь возвратился въ столицу.

126

Отчаяніе Гориславы. Къ сему времени надлежитъ, кажется, отнести любопытный и трогательный случай, описанный въ продолженіи Несторовой лѣтописи. Рогнѣда, названная по ея горестямъ Гориславою, простила супругу убійство отца и братьевъ, но не могла простить измѣны въ любви: ибо Великій Князь уже предпочиталъ ей другихъ женъ, и выслалъ несчастную изъ дворца своего. Въ одинъ день, когда Владиміръ, посѣтивъ ея жилище уединенное на берегу Лыбеди — близъ Кіева, гдѣ въ Несторово время было село Предславино — заснулъ тамъ крѣпкимъ сномъ, она хотѣла ножемъ умертвить его. Князь проснулся и отвелъ ударъ. Напомнивъ жестокому смерть ближнихъ своихъ и проливая слезы, отчаянная Рогнѣда жаловалась, что онъ уже давно не любитъ ни ее, ни бѣднаго младенца, Изяслава. Владиміръ рѣшился собственною рукою казнить преступницу; велѣлъ ей украситься брачною одеждою, и сидя на богатомъ ложѣ, въ свѣтлой храминѣ, ждать смерти. Уже гнѣвный супругъ и судія вступилъ въ сію храмину... Тогда юный Изяславъ, наученный Рогнѣдою, подалъ ему мечь обнаженный и сказалъ: «ты не одинъ, о родитель мой! сынъ будетъ свидѣтелемъ» ([439]). Владиміръ, бросивъ мечь на землю, отвѣствовалъ: «кто зналъ, что ты здѣсь!» .... удалился, собралъ Бояръ и требовалъ ихъ совѣта. «Государь!» сказали они: «прости виновную для сего младенца, и дай имъ въ Удѣлъ бывшую область отца ея.» Владиміръ согласился: построилъ новый городъ въ нынѣшней Витебской Губерніи, и назвавъ его Изяславлемъ, отправилъ туда мать и сына ([440]).

Супружество Владиміра и крещеніе Россіи. Теперь приступаемъ къ описанію важнѣйшаго дѣла Владимірова, которое всего болѣе прославило его въ Исторіи.... Исполнилось желаніе благочестивой Ольги, и Россія, гдѣ уже болѣе ста лѣтъ мало по малу укоренялось Христіанство, наконецъ вся и торжественно признала святость онаго, почти въ одно время съ землями сосѣдственными: Венгріею, Польшею, Швецію, Норвегіею и Даніею. Самое раздѣленіе Церквей, Восточной и Западной, имѣло полезное слѣдствіе для истинной Вѣры: ибо Главы ихъ старались превзойти другъ друга въ дѣятельной ревности къ обращенію язычниковъ.

Древній Лѣтописецъ нашъ повѣствуетъ, что не только Христіанскіе проповѣдники, но и Магометане, вмѣстѣ съ Іудеями, обитавшими въ землѣ

127

Козарской или въ Тавридѣ, присылали въ Кіевъ мудрыхъ законниковъ, склонять Владиміра къ принятію Вѣры своей, и что Великій Князь охотно выслушивалъ ихъ ученіе. Случай вѣроятный: народы сосѣдственные могли желать, чтобы Государь, уже славный побѣдами въ Европѣ и въ Азіи, исповѣдывалъ одного Бога съ ними, и Владиміръ могъ также — увидѣвъ наконецъ, подобно великой бабкѣ своей, заблужденіе язычества — искать истины въ разныхъ Вѣрахъ.

Первые Послы были отъ Волжскихъ или Камскихъ Болгаровъ ([441]). На восточныхъ и южныхъ берегахъ Каспійскаго моря уже давно господствовала Вѣра Магометанская, утвержденная тамъ счастливымъ оружіемъ Аравитянъ: Болгары приняли оную и хотѣли сообщить Владиміру. Описаніе Магометова рая и цвѣтущихъ Гурій плѣнило воображеніе сластолюбиваго Князя; но обрѣзаніе казалось ему ненавистнымъ обрядомъ и запрещеніе пить вино уставомъ безразсуднымъ. Вино, сказалъ онъ, естъ веселіе для Русскихъ; не можемъ быть безъ него. — Послы Нѣмецкихъ Католиковъ говорили ему о величіи невидимаго Вседержителя и ничтожности идоловъ. Князь отвѣтствовалъ имъ: идите обратно; отцы наши не принимали Вѣры отъ Папы ([442]). Выслушавъ Іудеевъ, онъ спросилъ, гдѣ ихъ отечество? «Въ Іерусалимѣ, » отвѣтствовали проповѣдники: «но Богъ во гнѣвѣ Своемъ расточилъ насъ по землямъ чуждымъ.» И вы, наказываемые Богомъ, дерзаете учить другихъ? сказалъ Владиміръ: мы не хотимъ, подобно вамъ, лишиться своего отечества. — Наконецъ безъименный Философъ ([443]), присланный Греками, опровергнувъ въ немногихъ словахъ другія Вѣры, разсказалъ Владиміру все содержаніе Библіи, Ветхаго и Новаго Завѣта: Исторію творенія, рая, грѣха, первыхъ людей, потопа, народа избраннаго, искупленія, Христіанства, семи Соборовъ, и въ заключеніе показалъ ему картину Страшнаго Суда, съ изображеніемъ праведныхъ, идущихъ въ рай, и грѣшныхъ, осужденныхъ на вѣчную муку ([444]). Пораженный симъ зрѣлищемъ, Владиміръ вздохнулъ и сказалъ: «благо добродѣтельнымъ и горе злымъ!» Крестися, отвѣтствовалъ Философъ — и будешь въ раю съ первыми.

Лѣтописецъ нашъ угадывалъ, какимъ образомъ проповѣдники Вѣръ долженствовали говорить съ Владиміромъ; но

128

ежели Греческій Философъ дѣйствительно имѣлъ право на сіе имя, то ему не трудно было увѣрить язычника разумнаго въ великомъ превосходствѣ Закона Христіанскаго. Вѣра Славянъ ужасала воображеніе могуществомъ разныхъ боговъ, часто между собою несогласныхъ, которые играли жребіемъ людей и не рѣдко увеселялись ихъ кровію. Хотя Славяне признавали также и бытіе единаго Существа высочайшаго, но празднаго, безпечнаго въ разсужденіи судьбы міра, подобно божеству Эпикурову и Лукреціеву. О жизни за предѣлами гроба, столь любезной человѣку, Вѣра не сообщала имъ никакого яснаго понятія: одно земное было ея предметомъ. Освящая добродѣтель храбрости, великодушія, честности, гостепріимства, она способствовала благу гражданскихъ обществъ въ ихъ новости, но не могла удовольствовать сердца чувствительнаго и разума глубокомысленнаго. Напротивъ того Христіанство, представляя въ единомъ невидимомъ Богѣ создателя и правителя вселенныя, нѣжнаго отца людей, снисходительнаго къ ихъ слабостямъ, и награждающаго добрыхъ — здѣсь миромъ и покоемъ совѣсти, а тамъ, за тмою временной смерти, блаженствомъ вѣчной жизни — удовлетворяетъ всѣмъ главнымъ потребностямъ души человѣческой.

Г. 987. Владиміръ, отпустивъ Философа съ дарами и съ великою честію, собралъ Бояръ и градскихъ старцевъ; объявилъ имъ предложенія Магометанъ, Іудеевъ, Католиковъ, Грековъ, и требовалъ ихъ совѣта. «Государь!» сказали Бояре и старцы: «всякой человѣкъ хвалитъ Вѣру свою: ежели хочешь избрать лучшую, то пошли умныхъ людей въ разныя земли, испытать, который народъ достойнѣе покланяется Божеству» — и Великій Князь отправилъ десять благоразумныхъ мужей для сего испытанія. Послы видѣли въ странѣ Болгаровъ храмы скудные ([445]), моленіе унылое, лица печальныя; въ землѣ Нѣмецкихъ Католиковъ богослуженіе съ обрядами, но, по словамъ лѣтописи, безъ всякаго величія и красоты; наконецъ прибыли въ Константинополь. Да созерцаютъ они славу Бога нашего! с<к>азалъ Императоръ, и зная, что грубый умъ плѣняется болѣе наружнымъ блескомъ, нежели истинами отвлеченными, приказалъ вести Пословъ въ Софійскую церковь, гдѣ самъ Патріархъ ([446]), облаченный въ Святительскія ризы, совершалъ Литургію. Великолѣпіе

129

храма, присутствіе всего знаменитаго Духовенства Греческаго, богатыя одежды служебныя, убранство олтарей, красота живописи, благоуханіе ѳиміама, сладостное пѣніе Клироса, безмолвіе народа, священная важность и таинственность обрядовъ изумили Россіянъ; имъ казалось, что самъ Всевышній обитаетъ въ семъ храмѣ и непосредственно съ людьми соединяется..... Возвратясь въ Кіевъ, Послы говорили Князю съ презрѣніемъ о богослуженіи Магометанъ, съ неуваженіемъ о Католическомъ и съ восторгомъ о Византійскомъ, заключивъ словами: «всякой человѣкъ, вкусивъ сладкое, имѣетъ уже отвращеніе отъ горькаго; такъ и мы, узнавъ Вѣру Грековъ, не хотимъ иной.» Владиміръ желалъ еще слышать мнѣніе Бояръ и старцевъ. «Когда бы Законъ Греческій — сказали они — не былъ лучше другихъ, то бабка твоя, Ольга, мудрѣйшая всѣхъ людей, не вздумала бы принять его.» Великій Князь рѣшился быть Христіаниномъ.

Такъ повѣствуетъ нашъ Лѣтописецъ, который могъ еще знать современниковъ Владиміра, и по тому достовѣрный въ описаніи важныхъ случаевъ его княженія. Истина сего Россійскаго Посольства въ страну Католиковъ и въ Царьградъ, для испытанія Закона Христіанскаго, утверждается также извѣстіями одной Греческой древней рукописи, хранимой въ Парижской библіотекѣ: несогласіе состоитъ единственно въ прилагательномъ имени Василія, тогдашняго Царя Византійскаго, названнаго въ ней Македонскимъ, вмѣсто Багрянороднаго ([447]).

Владиміръ могъ бы креститься и въ собственной столицѣ своей, гдѣ уже давно находились церкви и Священники Христіанскіе ([448]); но Князь пышный хотѣлъ блеска и величія при семъ важномъ дѣйствіи: одни Цари Греческіе и Патріархъ казались ему достойными сообщить цѣлому его народу уставы новаго богослуженія. Гордость могущества и славы не позволяла также Владиміру унизиться, въ разсужденіи Грековъ, искреннимъ признаніемъ своихъ языческихъ заблужденій и смиренно просить крещенія: онъ вздумалъ, такъ сказать, завоевать Вѣру Христіанскую и принять ея святыню рукою побѣдителя.

Г. 988. Собравъ многочисленное войско, Великій Князь пошелъ на судахъ къ Греческому Херсону, котораго развалины донынѣ видимы въ Тавридѣ, близъ

130

Севастополя ([449]). Сей торговый городъ, построенный въ самой глубокой древности выходцами Гераклейскими, сохранялъ еще въ X вѣкѣ бытіе и славу свою, не смотря на великія опустошенія, сдѣланныя дикими народами въ окрестностяхъ Чернаго моря, со временъ Геродотовыхъ Скиѳовъ до Козаровъ и Печенѣговъ. Онъ признавалъ надъ собою верховную власть Императоровъ Греческихъ, но не платилъ имъ дани; избиралъ своихъ начальниковъ и повиновался собственнымъ законамъ Республиканскимъ. Жители его, торгуя во всѣхъ пристаняхъ Черноморскихъ, наслаждались изобиліемъ. — Владиміръ, остановясь въ гавани или заливѣ Херсонскомъ, высадилъ на берегъ войско, и со всѣхъ сторонъ окружилъ, городъ. Издревле привязанные къ вольности, Херсонцы оборонялись мужественно. Великій Князь грозилъ имъ стоять три года подъ ихъ стѣнами, ежели они не сдадутся: но граждане отвергали его предложенія, въ надеждѣ, можетъ быть, имѣть скорую помощь отъ Грековъ; старались уничтожать всѣ работы осаждающихъ, и сдѣлавъ тайный подкопъ, какъ говоритъ Лѣтописецъ, ночью уносили въ городъ ту землю, которую Россіяне сыпали передъ стѣнами, чтобы окружить оныя валомъ, по древнему обыкновенію военнаго искусства ([450]). Къ счастію, нашелся въ городѣ доброжелатель Владиміру, именемъ Анастасъ: сей человѣкъ пустилъ къ Россіянамъ стрѣлу, съ надписью: за вами, къ Востоку, находятся колодези, дающіе воду Херсонцамъ чрезъ подземельныя трубы; вы можете отнять ее. Великій Князь спѣшилъ воспользоваться совѣтомъ ([451]), и велѣлъ перекопать водоводы (коихъ слѣды еще замѣтны близъ нынѣшнихъ развалинъ Херсонскихъ). Тогда граждане, изнуряемые жаждою, сдались Россіянамъ.

Завоевавъ славный и богатый городъ, который въ теченіе многихъ вѣковъ умѣлъ отражать приступы народовъ варварскихъ, Россійскій Князь еще болѣе возгордился своимъ величіемъ, и чрезъ Пословъ объявилъ Императорамъ, Василію и Константину, что онъ желаетъ быть супругомъ сестры ихъ, юной царевны Анны, или, въ случаѣ отказа, возьметъ Константинополь ([452]). Родственный союзъ съ Греческими знаменитыми Царями казался лестнымъ для его честолюбія. Имперія, по смерти Героя Цимискія, была жертвою мятежей

131

и безпорядка: Военачальники Склиръ и Фока не хотѣли повиноваться законнымъ Государямъ и спорили съ ними о державѣ. Сіи обстоятельства принудили Императоровъ забыть обыкновенную надменность Грековъ и презрѣніе къ язычникамъ ([453]). Василій и Константинъ, надѣясь помощію сильнаго Князя Россійскаго спасти тронъ и вѣнецъ, отвѣтствовали ему, что отъ него зависитъ быть ихъ зятемъ; что принявъ Вѣру Христіанскую, онъ получитъ и руку Царевны и Царство Небесное. Владиміръ, уже готовый къ тому, съ радостію изъявилъ согласіе креститься, но хотѣлъ прежде, чтобы Императоры, въ залогъ довѣренности и дружбы, прислали къ нему сестру свою. Анна ужаснулась: супружество съ Княземъ народа, по мнѣнію Грековъ, дикаго и свирѣпаго, казалось ей жестокимъ плѣномъ ([454]) и ненавистнѣе смерти. Но Политика требовала сей жертвы, и ревность къ обращенію идолопоклонниковъ служила ей оправданіемъ или предлогомъ. Горестная Царевна отправилась въ Херсонъ на кораблѣ, сопровождаемая знаменитыми духовными и гражданскими чиновниками, тамъ народъ встрѣтилъ ее какъ свою избавительницу со всѣми знаками усердія и радости. Въ лѣтописи сказано, что Великій Князь тогда разболѣлся глазами и не могъ ничего видѣть; что Анна убѣдила его немедленно креститься, и что онъ прозрѣлъ въ самую ту минуту, когда Святитель возложилъ на него руку ([455]). Бояре Россійскіе, удивленные чудомъ, вмѣстѣ съ Государемъ приняли истинную Вѣру (въ церкви Св. Василія, которая стояла на городской площади, между двумя палатами, гдѣ жили Великій Князь и невѣста его). Херсонскій Митрополитъ и Византійскіе Пресвитеры совершили сей обрядъ торжественный, за коимъ слѣдовало обрученіе и самый бракъ Царевны съ Владиміромъ, благословенный для Россіи во многихъ отношеніяхъ и весьма счастливый для Константинополя: ибо Великій Князь, какъ вѣрный союзникъ Императоровъ, немедленно отправилъ къ нимъ часть мужественной дружины своей, которая помогла Василію разбить мятежника Фоку и возстановить тишину въ Имперіи ([456]).

Сего не довольно: Владиміръ отказался отъ своего завоеванія, и соорудивъ въ Херсонѣ церковь — на томъ возвышеніи, куда граждане сносили изъ-подъ стѣнъ землю, возвратилъ сей городъ

132

Царямъ Греческимъ въ изъявленіе благодарности за руку сестры ихъ ([457]). Вмѣсто плѣнниковъ, онъ вывелъ изъ Херсона однихъ Іереевъ и того Анастаса, который помогъ ему овладѣть городомъ: вмѣсто дани взялъ церковные сосуды, мощи Св. Климента и Фива ученика его, также два истукана и четырехъ коней мѣдныхъ ([458]), въ знакъ любви своей къ художествамъ (сіи, можетъ быть, изящныя произведенія древняго Искусства стояли въ Несторово время на площади стараго Кіева, близъ нынѣшней Андреевской и Десятинной церкви). Наставленный Херсонскимъ Митрополитомъ въ тайнахъ и нравственномъ ученіи Христіанства, Владиміръ спѣшилъ въ столицу свою озарить народъ свѣтомъ крещенія. Истребленіе кумировъ служило пріуготовленіемъ къ сему торжеству: одни были изрублены, другіе сожжены. Перуна, главнаго изъ нихъ, привязали къ хвосту конскому, били тростями и свергнули съ горы въ Днѣпръ ([459]). Чтобы усердные язычники не извлекли идола изъ рѣки, воины Княжескіе отталкивали его отъ береговъ и проводили до самыхъ пороговъ, за коими онъ былъ изверженъ волнами на берегъ (и сіе мѣсто долго называлось Перуновымъ). Изумленный народъ не смѣлъ защитить своихъ мнимыхъ боговъ, но проливалъ слезы, бывшія для нихъ послѣднею данію суевѣрія: ибо Владиміръ на другой день велѣлъ объявить въ городѣ, чтобы всѣ люди Русскіе, Вельможи и рабы, бѣдные и богатые шли креститься ([460]) — и народъ, уже лишенный предметовъ древняго обожанія, устремился толпами на берегъ Днѣпра, разсуждая, что новая Вѣра должна быть мудрою и святою, когда Великій Князь и Бояре предпочли ее старой Вѣрѣ отцевъ своихъ. Тамъ явился Владиміръ, провождаемый соборомъ Греческихъ Священниковъ, и по данному знаку безчисленное множество людей вступило въ рѣку ([461]): большіе стояли въ водѣ по грудь и шею; отцы и матери держали младенцевъ на рукахъ; Іереи читали молитвы крещенія и пѣли славу Вседержителя. Когда же обрядъ торжественный совершился; когда Священный Соборъ нарекъ всѣхъ гражданъ Кіевскихъ Христіанами: тогда Владиміръ, въ радости и восторгѣ сердца устремивъ взоръ на небо, громко произнесъ молитву: «Творецъ земли и неба! благослови сихъ новыхъ чадъ Твоихъ; дай имъ познать

133

Тебя, Бога истиннаго; утверди въ нихъ Вѣру правую. Будь мнѣ помощію въ искушеніяхъ зла, да восхвалю достойно святое имя Твое!».... Въ сей великій день, говоритъ Лѣтописецъ, земля и небо ликовали.

Г. 988—990. Скоро знаменія Вѣры Христіанской, принятой Государемъ, дѣтьми его ([462]), Вельможами и народомъ, явились на развалинахъ мрачнаго язычества въ Россіи, и жертвенники Бога истиннаго заступили мѣсто идольскихъ требищъ. Великій Князь соорудилъ въ Кіевѣ деревянную церковь Св. Василія ([463]), на томъ мѣстѣ, гдѣ стоялъ Перунъ, и призвалъ изъ Константинополя искусныхъ зодчихъ для строенія храма каменнаго во имя Богоматери, тамъ, гдѣ въ 983 году пострадалъ за Вѣру благочестивый Варягъ и сынъ его. Между тѣмъ ревностные служители олтарей, Священники, проповѣдывали Христа въ разныхъ областяхъ Государства. Многіе люди крестились, разсуждая безъ сомнѣнія такъ же, какъ и граждане Кіевскіе; другіе, привязанные къ Закону древнему, отвергали новый: ибо язычество господствовало въ нѣкоторыхъ странахъ Россіи до самаго XII вѣка. Владиміръ не хотѣлъ, кажется, принуждать совѣсти; но взялъ лучшія, надежнѣйшія мѣры для истребленія языческихъ заблужденій: онъ старался просвѣтить Россіянъ. Чтобы утвердить Вѣру на знаніи книгъ Божественныхъ, еще въ IX вѣкѣ переведенныхъ на Славянскій языкъ Кирилломъ и Меѳодіемъ и безъ сомнѣнія уже давно извѣстныхъ Кіевскимъ Христіанамъ, Великій Князь завелъ для отроковъ училища, бывшія первымъ основаніемъ народнаго просвѣщенія въ Россіи. Сіе благодѣяніе казалось тогда страшною новостію, и жены знаменитыя, у коихъ неволею брали дѣтей въ науку, оплакивали ихъ какъ мертвыхъ, ибо считали грамоту опаснымъ чародѣйствомъ.

Владиміръ имѣлъ 12 сыновей, еще юныхъ отроковъ ([464]). Мы уже наименовали изъ нихъ 9: Станиславъ, Позвиздъ, Судиславъ, родились, кажется, послѣ. Раздѣленіе Государства. Думая, что дѣти могутъ быть надежнѣйшими слугами отца, или, лучше сказать, слѣдуя несчастному обыкновенію сихъ временъ, Владиміръ раздѣлилъ Государство на области, и далъ въ Удѣлъ Вышеславу Новгородъ ([465]), Изяславу Полоцкъ, Ярославу Ростовъ: по смерти же Вышеслава Новгородъ, а Ростовъ Борису; Глѣбу Муромъ,

134

Святославу Древлянскую землю, Всеволоду Владиміръ Волынскій ([466]), Мстиславу Тмуторакань или Греческую Таматарху, завоеванную, какъ вѣроятно, мужественнымъ дѣдомъ его; а Святополку, усыновленному племяннику, Туровъ, который донынѣ существуетъ въ Минской Губерніи и названъ такъ отъ имени Варяга Тура, повелѣвавшаго нѣкогда сею областію ([467]). Владиміръ отправилъ малолѣтныхъ Князей въ назначенный для каждаго Удѣлъ, поручивъ ихъ до совершеннаго возраста благоразумнымъ пѣстунамъ. Онъ безъ сомнѣнія не думалъ раздробить Государства и далъ сыновьямъ одни права своихъ Намѣстниковъ; но ему надлежало бы предвидѣть слѣдствія необходимыя по его смерти. Удѣльный Князь, повинуясь отцу, самовластному Государю всей Россіи, могъ ли столь же естественно повиноваться и наслѣднику, то есть, брату своему? Междоусобіе дѣтей Святославовыхъ уже доказало противное; но Владиміръ не воспользовался симъ опытомъ: ибо самые великіе люди дѣйствуютъ согласно съ образомъ мыслей и правилами своего вѣка.

Строеніе городовъ. Желая удобнѣе образовать народъ и защитить южную Россію отъ грабительства Печенѣговъ, Великій Князь основалъ новые города по рѣкамъ Деснѣ, Остеру, Трубежу, Сулѣ, Стугнѣ, и населилъ ихъ Новогородскими Славянами, Кривичами, Чудью, Вятичами ([468]). Г. 990. Укрѣпивъ Кіевскій Бѣлгородъ стѣною, онъ перевелъ туда многихъ жителей изъ другихъ городовъ: ибо отмѣнно любилъ его, и часто живалъ въ ономъ.

Г. 993. Война съ Хорватами и Печенѣгами. Война съ Хорватами, обитавшими (какъ думаемъ) на границахъ Седмиградской области и Галиціи ([469]), отвлекла Владиміра отъ внутреннихъ государственныхъ распоряженій. Едва окончавъ ее миромъ или побѣдою, онъ свѣдалъ о набѣгѣ Печенѣговъ, которые пришли изъ-за Сулы, и разоряли область Кіевскую. Великій Князь встрѣтился съ ними на берегахъ Трубежа: при чемъ Лѣтописецъ разсказываетъ слѣдующую повѣсть:

«Войско Печенѣговъ стояло за рѣкою: Князь ихъ вызвалъ Владиміра на берегъ и предложилъ ему рѣшить дѣло поединкомъ между двумя, съ обѣихъ сторонъ избранными богатырями. Ежели Русской убьетъ Печенѣга, сказалъ онъ, то обязываемся три года не воевать съ вами; а ежели нашъ побѣдитъ, то мы

135

вольны три года опустошать твою землю. Владиміръ согласился, и велѣлъ Бирючамъ или Герольдамъ въ станѣ своемъ кликнуть охотниковъ для поедника ([470]): не сыскалось ни одного, и Князь Россійскій былъ въ горести. Тогда приходитъ къ нему старецъ и говоритъ: Я вышелъ въ поле съ четырмя сынами, а меньшій остался дома. Съ самаго дѣтства никто не могъ одолѣть его. Однажды, въ сердцѣ на меня, онъ разорвалъ на-двое толстую воловью кожу. Государь! вели ему бороться съ Печенѣгомъ. Владиміръ немедленно послалъ за юношею, который для опыта въ силѣ своей требовалъ быка дикаго; и когда звѣрь, раздраженный прикосновеніемъ горячаго желѣза, бѣжалъ мимо юноши, сей богатырь одною рукою вырвалъ у него изъ боку кусокъ мяса. На другой день явился Печенѣгъ, великанъ страшный, и видя своего малорослаго противника, засмѣялся. Выбрали мѣсто: единоборцы схватились. Россіянинъ крѣпкими мышцами своими давнулъ Печенѣга, и мертваго ударилъ объ землю. Тогда дружина Княжеская, воскликнувъ побѣду, бросилась на устрашенное войско Печенѣговъ, которое едва могло спастися бѣгствомъ. Радостный Владиміръ въ память сему случаю заложилъ на берегу Трубежа городъ и назвалъ его Переяславлемъ: ибо юноша Русской переялъ у враговъ славу ([471]). Великій Князь, наградивъ витязя и старца, отца его, саномъ Боярскимъ, возвратился съ торжествомъ въ Кіевъ.» Поединокъ можетъ быть истиною; но обстоятельство, что Владиміръ основалъ Переяславль, кажется сомнительнымъ: ибо о семъ городѣ упоминается еще въ Олеговомъ договорѣ съ Греками въ 906 году ([472]).

Г. 994—996. Церковь Десятинная. Россія года два или три наслаждалась потомъ тишиною. Владиміръ, къ великому своему удовольствію, видѣлъ наконецъ совершеніе каменнаго храма въ Кіевѣ, посвященнаго Богоматери, и художествомъ Грековъ украшеннаго. Тамъ, исполненный вѣры святой и любви къ народу, онъ сказалъ предъ олтаремъ Всевышняго: «Господи! въ семъ храмѣ, мною сооруженномъ, да внимаешь всегда молитвамъ добрыхъ Россіянъ!» и въ знакъ сердечной радости угостилъ во дворцѣ Княжескомъ Бояръ и градскихъ старцевъ, не забылъ и людей бѣдныхъ, щедро удовлетворивъ ихъ нуждамъ. — Владиміръ отдалъ въ новую церковь иконы, кресты и сосуды, взятые въ

136

Херсонѣ; велѣлъ служить въ ней Херсонскимъ Іереямъ; поручилъ ее любимцу своему Анастасу; уставилъ брать ему десятую часть изъ собственныхъ доходовъ Княжескихъ, и клятвенною грамотою обязавъ своихъ наслѣдниковъ не преступать сего закона, положилъ оную въ храмѣ ([473]). Слѣдственно Анастасъ былъ Священнаго сана и, вѣроятно, знаменитаго, когда главная церковь столицы (донынѣ именуемая Десятинною) находилась подъ его особеннымъ вѣдѣніемъ. Новѣйшіе Лѣтописцы утвердительно повѣствуютъ о Кіевскихъ Митрополитахъ сего времени, но, именуя ихъ, противорѣчатъ другъ другу ([474]). Несторъ совсѣмъ не упоминаетъ о Митрополіи до княженія Ярославова, говоря единственно о Епископахъ, уважаемыхъ Владиміромъ, безъ сомнѣнія Грекахъ или Славянахъ Греческихъ, которые, разумѣя языкъ нашъ, тѣмъ удобнѣе могли учить Россіянъ.

Случай, опасный для Владиміровой жизни, еще болѣе утвердилъ сего Князя въ чувствахъ набожности. Набѣгъ Печенѣговъ. Печенѣги, снова напавъ на области Россійскія, приступили къ Василеву, городу построенному имъ на рѣкѣ Стугнѣ ([475]). Онъ вышелъ въ поле съ малою дружиною, не могъ устоять противъ ихъ множества и долженъ былъ скрыться подъ мостомъ. Окруженный со всѣхъ сторонъ врагами свирѣпыми, Владиміръ обѣщался, ежели Небо спасетъ его, соорудить въ Василевѣ храмъ празднику того дня, Святому Преображенію. Непріятели удалились, и Великій Князь, исполнивъ обѣтъ свой, созвалъ къ себѣ на пиръ Вельможъ, Посадниковъ, старѣйшинъ изъ другихъ городовъ. Пиры Владиміровы. Желая изобразить его роскошь, Лѣтописецъ говоритъ, что Владиміръ приказалъ сварить триста варь меду, и восемь дней праздновалъ съ Боярами въ Василевѣ. Убогіе получили 300 гривенъ изъ казны государственной. Возвратясь въ Кіевъ, онъ далъ новый пиръ не только Вельможамъ, но и всему народу, который искренно радовался спасенію добраго и любимаго Государя. Съ того времени сей Князь всякую недѣлю угощалъ въ Гридницѣ, или въ прихожей дворца своего, Бояръ, Гридней (меченосцевъ Княжескихъ), воинскихъ Сотниковъ, Десятскихъ и всѣхъ людей именитыхъ или нарочитыхъ ([476]). Даже и въ тѣ дни, когда его не было въ Кіевѣ, они собирались во дворцѣ и находили столы, покрытые мясами,

137

дичиною и всѣми роскошными яствами тогдашняго времени. Однажды — какъ разсказываетъ Лѣтописецъ — гости Владиміровы, упоенные крѣпкимъ медомъ, вздумали жаловаться, что у знаменитаго Государя Русскаго подаютъ имъ къ обѣду деревянныя ложки. Великій Князь, узнавъ о томъ, велѣлъ сдѣлать для нихъ серебряныя, говоря благоразумно: серебромъ и золотомъ не добудешь вѣрной дружины; а съ нею добуду много и серебра и золота, подобно отцу моему и дѣду. Владиміръ, по словамъ лѣтописи, отмѣнно любилъ свою дружину и совѣтовался съ сими людьми, не только храбрыми, но и разумными, какъ о воинскихъ, такъ и гражданскихъ дѣлахъ.

Будучи другомъ усердныхъ Бояръ и чиновниковъ, онъ былъ истиннымъ отцемъ бѣдныхъ, которые всегда могли приходить на дворъ Княжескій, утолять тамъ голодъ свой и брать изъ казны деньги ([477]). Сего мало: больные, говорилъ Владиміръ, не въ силахъ дойти до палатъ моихъ — и велѣлъ развозить по улицамъ хлѣбы, мясо, рыбу, овощи, медъ и квасъ въ бочкахъ. «Гдѣ нищіе, недужные?» спрашивали люди Княжескіе, и надѣляли ихъ всѣмъ потребнымъ. Сію добродѣтель Владимірову приписываетъ Несторъ дѣйствію Христіанскаго ученія. Слова Евангельскія: блажени милостивіи, яко тіи помиловани будутъ, и Соломоновы: дая нищему, Богу въ заимъ даете, вселили въ душу Великаго Князя рѣдкую любовь къ благотворенію и вообще такое милосердіе, которое выходило даже изъ предѣловъ государственной пользы. Милосердіе. Онъ щадилъ жизнь самыхъ убійцъ и наказывалъ ихъ только Вирою, или денежною пенею ([478]): число преступниковъ умножалось, и дерзость ихъ ужасала добрыхъ, спокойныхъ гражданъ. Наконецъ духовные Пастыри Церкви вывели набожнаго Князя изъ заблужденія. «Для чего не караешь злодѣйства?» спросили они. Боюсь гнѣва Небеснаго, отвѣтствовалъ Владиміръ. «Нѣтъ, » сказали Епископы: «ты поставленъ Богомъ на казнь злымъ, а добрымъ на милованіе. Должно карать преступника, но только съ разсмотрѣніемъ, » Великій Князь, принявъ ихъ совѣтъ, отмѣнилъ Виру и снова ввелъ смертную казнь, бывшую при Игорѣ и Святославѣ.

Симъ благоразумнымъ совѣтникамъ надлежало еще пробудить въ немъ для государственнаго блага, и прежній духъ воинскій, усыпленный тѣмъ же

138

человѣколюбіемъ. Владиміръ уже не искалъ славы Героевъ, и жилъ въ мирѣ съ сосѣдственными Государями: Польскимъ, Венгерскимъ и Богемскимъ ([479]); но хищные Печенѣги, употребляя въ свою пользу миролюбіе его, безпрестанно опустошали Россію. Мудрые Епископы и старцы доказали Великому Князю, что Государь долженъ быть ужасомъ не только преступниковъ государственныхъ, но и внѣшнихъ враговъ — и гласъ воинскихъ трубъ снова раздался въ нашемъ древнемъ отечествѣ ([480]).

Г. 997. Владиміръ, желая собрать воинство многочисленное для отраженія Печенѣговъ, самъ отправился въ Новгородъ; но сіи неутомимые враги, узнавъ его отсутствіе, приближились къ столицѣ, окружили Бѣлгородъ и пресѣкли сообщеніе жителей съ мѣстами окрестными. Осада Бѣлагорода. Чрезъ нѣсколько времени сдѣлался тамъ голодъ, и народъ, собравшись на Вѣче или совѣтъ ([481]), изъявилъ желаніе сдаться непріятелямъ. «Князь далеко», говорилъ онъ:» Печенѣги могутъ умертвить только нѣкоторыхъ изъ насъ; а отъ голода мы всѣ погибнемъ.» Но хитрость умнаго старца, впрочемъ не совсѣмъ вѣроятная, спасла гражданъ. Онъ велѣлъ ископать два колодезя, поставить въ нихъ одну кадь съ сытою, другую съ тѣстомъ, и звать старшинъ непріятельскихъ будто бы для переговоровъ. Видя сіи колодези, они повѣрили, что земля сама собою производитъ тамъ вкусную для людей пищу и возвратились къ своимъ Князьямъ съ вѣстію, что городъ не можетъ имѣть недостатка въ съѣстныхъ припасахъ! Печенѣги сняли осаду ([482]).

Г. 997—1014. Вѣроятно, что Владиміръ счастливымъ оружіемъ унялъ наконецъ сихъ варваровъ: по крайней мѣрѣ Лѣтописецъ не упоминаетъ болѣе о ихъ нападеніяхъ на Россію до самаго 1015 году, Но здѣсь преданія оставляютъ, кажется, Нестора, и въ теченіе семнадцати лѣтъ онъ сказываетъ намъ только, что въ 1000 году умерли Мальфрида — одна изъ бывшихъ Владиміровыхъ женъ, какъ надобно думать — и знаменитая несчастіемъ Рогнѣда, въ 1001 Изяславъ, а въ 1003 младенецъ Всеславъ, сынъ Изяславовъ; Кончина Анны. что въ 1007 году привезли иконы въ Кіевскій храмъ Богоматери изъ Херсона или изъ Греціи, а въ 1011 скончалась Анна ([483]) супруга Владимірова, достопамятная для потомства: ибо она была орудіемъ Небесной благодати, извлекшей Россію изъ тьмы идолопоклонства.

139

Война съ Эрикомъ Норвежскимъ. Въ сіи годы, скудные происшествіями по Несторовой лѣтописи, Владиміръ могъ имѣть ту войну съ Норвежскимъ война Принцемъ Эрикомъ, о коей повѣствуетъ Исландскій Лѣтописецъ Стурлезонъ ([484]). Гонимый судьбою, малолѣтный Принцъ Норвежскій Олофъ, племянникъ Сигурда, одного изъ Вельможъ Владиміровыхъ, съ матерію, вдовствующею Королевою Астридою, нашелъ убѣжище въ Россіи; учился при Дворѣ, осыпаемый милостями Великой Княгини, и ревностно служилъ Государю; но оклеветанный завистливыми Боярами, долженъ былъ оставить его службу. Чрезъ нѣсколько лѣтъ — можетъ быть съ помощію Россіи — онъ сдѣлался Королемъ Норвежскимъ, отнявъ престолъ у Эрика, который бѣжалъ въ Швецію, собралъ войско, напалъ на сѣверо-западныя Владиміровы области, осадилъ и взялъ приступомъ городъ Россійскій Альдейгабургъ, или, какъ вѣроятно, нынѣшнюю Старую Ладогу ([485]), гдѣ обыкновенно приставали мореплаватели Скандинавскіе, и гдѣ, по народному преданію, Рюрикъ имѣлъ дворецъ свой. Храбрый Норвежскій Принцъ четыре года воевалъ съ Владиміромъ; наконецъ, уступивъ превосходству силъ его, вышелъ изъ Россіи.

Судьба не пощадила Владиміра въ старости: предъ концемъ своимъ ему надлежало увидѣть съ горестію, что властолюбіе вооружаетъ не только брата противъ брата, но и сына противъ отца.

Г. 1014. Намѣстники Новогородскіе ежегодно платили двѣ тысячи гривенъ Великому Князю и тысячу раздавали Гриднямъ или тѣлохранителямъ Княжескимъ ([486]). Бунтъ Владимірова сына, Ярослава. Ярославъ, тогдашній Правитель Новагорода, дерзнулъ объявить себя независимымъ и не хотѣлъ платить дани. Раздраженный Владиміръ велѣлъ готовиться войску къ походу въ Новгородъ, чтобы наказать ослушника; а сынъ, ослѣпленный властолюбіемъ, призвалъ изъ-за моря Варяговъ на помощь, думая, вопреки законамъ Божественнымъ и человѣческимъ, поднять мечь на отца и Государя. Г. 1015. Небо, отвративъ сію войну богопротивную, спасло Ярослава отъ злодѣянія рѣдкаго. Владиміръ, можетъ быть, отъ горести, занемогъ тяжкою болѣзнію, и въ то же самое время Печенѣги ворвались въ Россію; надлежало отразить ихъ: не имѣя силъ предводительствовать войскомъ, онъ поручилъ его любимому сыну Борису, Князю Ростовскому, бывшему

140

Кончина Владиміра. тогда въ Кіевѣ, и чрезъ нѣсколько дней скончался въ Берестовѣ, загородномъ дворцѣ, не избравъ наслѣдника, и оставивъ кормило Государства на волю рока.....

Святополкъ, усыновленный племянникъ Владиміровъ, находился въ столицѣ: боясь его властолюбія, придворные хотѣли утаить кончину Великаго Князя, вѣроятно для того, чтобы дать время сыну его, Борису, возвратиться въ Кіевъ ([487]); ночью выломали полъ въ сѣняхъ, завернули тѣло въ коверъ, спустили внизъ по веревкамъ и отвезли въ храмъ Богоматери. Но скоро печальная вѣсть разгласилась въ городѣ: Вельможи, народъ, воины бросились въ церковь; увидѣли трупъ Государя и стенаніемъ изъявили свое отчаяніе. Бѣдные оплакивали благотворителя, Бояре отца отечества..... Тѣло Владимірово заключили въ мраморную раку и поставили оную торжественно рядомъ съ гробницею супруги его, Анны, среди храма Богоматери, имъ сооруженнаго ([488]).

Сей Князь, названный Церковію Равноапостольнымъ, заслужилъ и въ Исторіи имя Великаго. Истинное ли увѣреніе въ святынѣ Христіанства, или, какъ повѣствуетъ знаменитый Арабскій Историкъ XIII вѣка ([489]), одно честолюбіе и желаніе быть въ родственномъ союзѣ съ Государями Византійскими рѣшило его креститься? извѣстно Богу, а не людямъ. Свойства его. Довольно, что Владиміръ, принявъ Вѣру Спасителя, освятился ею въ сердцѣ своемъ и сталъ инымъ человѣкомъ. Бывъ въ язычествѣ мстителемъ свирѣпымъ, гнуснымъ сластолюбцемъ ([490]), воиномъ кровожаднымъ и — что всего ужаснѣе — братоубійцею, Владиміръ, наставленный въ человѣколюбивыхъ правилахъ Христіанства, боялся уже проливать кровь самыхъ злодѣевъ и враговъ отечества. Главное право его на вѣчную славу и благодарность потомства состоитъ конечно въ томъ, что онъ поставилъ Россіянъ на путь истинной Вѣры; но имя Великаго принадлежитъ ему и за дѣла государственныя. Сей Князь, похитивъ Единовластіе, благоразумнымъ и счастливымъ для народа правленіемъ загладилъ вину свою; выславъ мятежныхъ Варяговъ изъ Россіи, употребилъ лучшихъ изъ нихъ въ ея пользу; смирилъ бунты своихъ данниковъ, отражалъ набѣги хищныхъ сосѣдовъ, побѣдилъ сильнаго Мечислава и славный храбростію народъ Ятвяжскій;

141

расширилъ предѣлы Государства на Западѣ; мужествомъ дружины своей утвердилъ вѣнецъ на слабой главѣ Восточныхъ Императоровъ; старался просвѣтить Россію: населилъ пустыни, основалъ новые города; любилъ совѣтоваться съ мудрыми Боярами о полезныхъ уставахъ земскихъ; завелъ училища и призывалъ изъ Греціи не только Іереевъ, но и художниковъ; наконецъ былъ нѣжнымъ отцемъ народа бѣднаго. Горестію послѣднихъ минутъ своихъ онъ заплатилъ за важную ошибку въ Политикѣ, за назначеніе особенныхъ Удѣловъ для сыновей.

Слава его правленія раздалась въ трехъ частяхъ міра: древнія Скандинавскія, Нѣмецкія, Византійскія, Арабскія лѣтописи говорятъ о немъ. Сказки народныя. Кромѣ преданій Церкви и нашего перваго Лѣтописца о дѣлахъ Владиміровыхъ, память сего Великаго Князя хранилась и въ сказкахъ народныхъ о великолѣпіи пировъ его, о могучихъ богатыряхъ его Боговремени: о Добрынѣ Новогородскомъ. Богатыри. Александрѣ съ золотою гривною, Ильѣ Муромцѣ, сильномъ Рахдаѣ (который будто бы одинъ ходилъ на 300 воиновъ),

142

Янѣ Усмошвецѣ, грозѣ Печенѣговъ, и прочихъ, о коихъ упоминается въ новѣйшихъ, отчасти баснословныхъ лѣтописяхъ ([491]). Сказки не Исторія; но сіе сходство въ народныхъ понятіяхъ о временахъ Карла Великаго и Князя Владиміра достойно замѣчанія: тотъ и другой, заслуживъ безсмертіе въ лѣтописяхъ своими побѣдами, усердіемъ къ Христіанству, любовію къ Наукамъ, живутъ донынѣ и въ сказкахъ богатырскихъ.

Владиміръ, не смотря на слабое отъ природы здоровье ([492]), дожилъ до старости: ибо въ 970 году уже господствовалъ въ Новѣгородѣ, подъ руководствомъ дяди, Боярина Добрыни.

Прежде нежели будемъ говорить о наслѣдникахъ сего великаго Монарха, дополнимъ Исторію описанныхъ нами временъ всѣми извѣстіями, которыя находятся въ Несторѣ и въ чужестранныхъ, современныхъ Лѣтописцахъ, о гражданскомъ и нравственномъ состояніи тогдашней Россіи: чтобы не прерывать нити историческаго повѣствованія, сообщаемъ оныя въ статьѣ особенной.



Н.М. Карамзин. История государства Российского. Том 1. [Текст] // Карамзин Н.М. История государства Российского. Том 1. [Текст] // Карамзин Н.М. История государства Российского. М.: Книга, 1988. Кн. 1, т. 1, с. 1–156 (2—я паг.). (Репринтное воспроизведение издания 1842–1844 годов).
© Электронная публикация — РВБ, 2004—2024. Версия 3.0 от от 31 октября 2022 г.