Предѣлы. Правленіе. Законы гражданскіе. Воинское искусство. Флоты. Чиноначаліе и внутреннее образованіе войска. Торговля. Пышность и роскошь. Состояніе городовъ. Деньги. Успѣхи разума. Механическія и свободныя художества. Нравы.
Предѣлы. Въ самый первый вѣкъ бытія своего Россія превосходила обширностію едва ли не всѣ тогдашнія Государства Европейскія ([493]). Завоеванія Олеговы, Святославовы, Владиміровы, распространили ея владѣнія отъ Новагорода и Кіева къ Западу до моря Бальтійскаго, Двины, Буга и горъ Карпатскихъ, а къ Югу до пороговъ Днѣпровскихъ и Киммерійскаго Воспора; къ Сѣверу и Востоку граничила она съ Финляндіею и съ Чудскими народами, обитателями нынѣшнихъ Губерній Архангельской, Вологодской, Вятской, также съ Мордвою и съ Казанскими Болгарами, за коими къ морю Каспійскому, жили Хвалисы, ихъ единовѣрцы и единоплеменники (по чему сіе море называлось тогда Хвалынскимъ или Хвалисскимъ).
Правленіе. Слова Новогородцевъ и союзныхъ съ ними народовъ, преданныя намъ Лѣтописцемъ: «хотимъ Князя, да владѣетъ и правитъ нами по закону, » были основаніемъ перваго устава государственнаго въ Россіи, то есть, Монархическаго.
Но Князья привели съ собою многихъ
143независимыхъ Варяговъ, которые считали ихъ болѣе своими товарищами, нежели Государями, и шли въ Россію властвовать, а не повиноваться. Сіи Варяги были первыми чиновниками, знаменитѣйшими воинами и гражданами; составляли отборную Дружину и верховный Совѣтъ, съ коимъ Государь дѣлился властію. Мы видѣли, что Послы Россійскіе заключали договоръ съ Греціею отъ имени Князя и Бояръ его; что Игорь не могъ одинъ утвердить союза съ Императоромъ, и что вся дружина Княжеская должна была вмѣстѣ съ нимъ присягать на священномъ холмѣ ([494]).
Самый народъ Славянскій, хотя и покорился Князьямъ, но сохранилъ нѣкоторыя обыкновенія вольности, и въ дѣлахъ важныхъ, или въ опасностяхъ государственныхъ, сходился на общій совѣтъ. Бѣлогородцы, тѣснимые Печенѣгами, разсуждали на Вѣчѣ, что имъ дѣлать ([495]). — Сіи народныя собранія были древнимъ обыкновеніемъ въ городахъ Россійскихъ, доказывали участіе гражданъ въ правленіи и могли давать имъ смѣлость, неизвѣстную въ Державахъ строгаго, неограниченнаго Единовластія. Такъ Новогородцы объявили Святославу, что они требуютъ отъ него сына въ Правители, или, въ случаѣ отказа, изберутъ себѣ особеннаго Князя.
На войнѣ права Государя были ограничены корыстолюбіемъ воиновъ: онъ могъ брать себѣ только часть добычи, уступая имъ прочее. Такъ Олегъ, Игорь взяли дань съ Грековъ на каждаго изъ своихъ ратниковъ; самые родственники убитыхъ имѣли въ ней долю ([496]). Желая одинъ воспользоваться грабежемъ въ землѣ Древлянской, Игорь удалилъ отъ себя войско: слѣдственно не только добычею счастливой битвы, но и данію, собираемою съ народовъ уже подвластныхъ Россіи, Князья дѣлились съ воинами.
Впрочемъ вся земля Русская была, такъ сказать, законною собственностію Великихъ Князей: они могли, кому хотѣли, раздавать города и волости. Такъ многіе Варяги получили Удѣлы отъ Рюрика. Такъ супруга Игорева владѣла Вышегородомъ а Рогволодъ, по словамъ лѣтописи, княжилъ въ Полоцкѣ ([497]).
Варяги, на условіяхъ Помѣстной Системы владѣвшіе городами, имѣли титло Князей: о сихъ-то многихъ Князьяхъ Россійскихъ упоминается въ
144Олеговомъ договорѣ съ Греческимъ Императоромъ ([498]). Дѣти ихъ, заслуживъ милость Государя, могли получать тѣ же Удѣлы: Бояре Владиміровы назвали Полоцкъ, гдѣ княжилъ отецъ Рогнѣдинъ, ея наслѣдственнымъ достояніемъ или отчиною ([499]). Но Великій Князь какъ Государь располагалъ сими частными Княжествами: Владиміръ отдалъ дѣтямъ своимъ Ростовъ, Муромъ и другія области, бывшія со временъ Рюриковыхъ Удѣлами Вельможъ Норманскихъ. — Другіе города и волости непосредственно зависѣли отъ Великаго Князя: онъ управлялъ ими чрезъ своихъ Посадниковъ или Намѣстниковъ ([500]).
Образъ сего внутренняго правленія отвѣтствовалъ простотѣ тогдашнихъ нравовъ. Одни люди были чиновниками воинскими и гражданскими: Государь совѣтовался о земскихъ учрежденіяхъ съ храброю дружиною ([501]). Ему принадлежала верховная законодательная и судебная власть: Владиміръ по волѣ своей отмѣнилъ и снова уставилъ смертную казнь. — Несторъ упоминаетъ еще о градскихъ старѣйшинахъ, которые лѣтами, разумомъ и честію заслуживъ довѣренность, могли быть судіями въ дѣлахъ народныхъ.
Законы гражданскіе. Во времена независимости Россійскихъ Славянъ гражданское правосудіе имѣло основаніемъ совѣсть и древніе обычаи каждаго племени въ особенности ([502]); но Варяги принесли съ собою общіе гражданскіе законы въ Россію, извѣстные намъ но договорамъ Великихъ Князей съ Греками, и во всемъ согласные съ древними законами Скандинавскими. На примѣръ: и въ тѣхъ и другихъ было уставлено, что родственникъ убіеннаго имѣлъ право лишить жизни убійцу; что гражданинъ могъ умертвить вора, который не захотѣлъ бы добровольно отдаться ему въ руки; что за каждый ударъ мечемъ, копіемъ или другимъ орудіемъ, надлежало платить денежную пеню ([503]). Сіи первые законы нашего отечества, еще древнѣйшіе Ярославовыхъ, дѣлаютъ честь вѣку и народному характеру, будучи основаны на довѣренности къ клятвамъ, слѣдственно къ совѣсти людей, и на справедливости: такъ виновный былъ увольняемъ отъ пени, ежели онъ утверждалъ клятвенно, что не имѣетъ способа заплатить ее; такъ хищникъ наказывался соразмѣрно съ виною, и платилъ вдвое и втрое за всякое
145похищеніе; такъ гражданинъ, мирными трудами наживъ богатство, могъ при кончинѣ располагать имъ въ пользу ближнихъ и друзей своихъ ([504]). — Трудно вообразить, чтобы одно словесное преданіе хранило сіи уставы въ народной памяти. Ежели не Славяне, то по крайней мѣрѣ Варяги Россійскіе могли имѣть въ IX и X вѣкѣ законы писанные: ибо въ древнемъ отечествѣ ихъ, въ Скандинавіи, употребленіе Руническихъ письменъ было извѣстно до временъ Христіанства ([505]).
Церковный уставъ Владиміровъ. Мы имѣемъ еще древній, такъ называемый Владиміровъ уставъ, по коему, сообразно съ Греческими Номоканонами, отчуждены отъ мірскаго вѣдомства Монахи и церковники, богадѣльни, гостинницы, домы страннопріимства, лекари и всѣ люди увѣчные. Дѣла ихъ были подсудны однимъ Епископамъ: также вѣсы и мѣрила городскія, распри и невѣрность супруговъ, браки незаконные, волшебство, отравы, идолопоклонство, непристойная брань, злодѣйства дѣтей въ отношеніи къ отцу и матери, тяжбы родныхъ, оскверненіе храмовъ, церковная татьба, снятіе одежды съ мертвеца, и проч. и проч. Нѣтъ сомнѣнія, что Духовенство Россійское въ первыя времена Христіанства рѣшило не только церковныя, но и многія гражданскія дѣла, которыя относилися къ совѣсти и нравственнымъ правиламъ новой Вѣры (такъ было во всей Европѣ); нѣтъ сомнѣнія, что означенные здѣсь суды могли принадлежать ему (нѣкоторые изъ оныхъ и нынѣ остаются его правомъ): но сей Уставъ есть подложный — и вотъ доказательство: тамъ Владиміръ пишетъ, что Патріархъ Фотій далъ ему перваго Митрополита Леона; а Фотій умеръ за 90 лѣтъ до сего Великаго Князя ([506]).
Воинское искусство. Варяги, законодатели нашихъ предковъ, были ихъ наставниками и въ искусствѣ войны. Россіяне, предводимые своими Князьями, сражались уже не толпами безпорядочными, какъ Славяне древніе, но строемъ, вокругъ знаменъ своихъ или стяговъ, въ сомкнутыхъ рядахъ, при звукѣ трубъ воинскихъ; имѣли конницу, собственную и наемную, и сторожевые отряды, за коими цѣлое войско оставалось въ безопасности. Готовясь къ битвамъ, они выходили на открытое поле заниматься воинскими играми: учились быстрому, дружному нападенію и согласнымъ движеніямъ,
146дающимъ побѣду; носили для защиты своей тяжелыя латы, обручи, высокіе шлемы. Мечи, съ обѣихъ сторонъ острые, копья и стрѣлы были ихъ оружіемъ. Укрѣпляя города свои стѣнами, хотя деревянными, но неприступными для народовъ варварскихъ, тогдашнихъ сосѣдовъ Россіи, предки наши умѣли брать города чуждые, и знали искусство осадныхъ земляныхъ работъ; окружали глубоки рвами не только крѣпости, но и полевые станы свои для безопасности ([507]).
Флоты. Подобно другимъ Славянамъ мужественные на сушѣ, они заимствовали отъ Варяговъ искусство мореплаванія, и только одинъ страшный огонь Греческій могъ спасти Царьградъ отъ флота Игорева: для того Великіе Князья всегда желали узнать тайный составъ сего огня; но хитрые Греки увѣряли ихъ, что Ангелъ Небесный вручилъ оный Императору Константину, и что одни Христіяне могутъ имъ пользоваться. Тогдашніе военные корабли Россійскіе были не что иное, какъ гребныя, съ помощію большихъ парусовъ весьма ходкія суда, на которыя садилось отъ 40 до 60 человѣкъ ([508]).
Чиноначаліе и внутренее образованіе войска. О древнемъ чиноначаліи и внутреннемъ образованіи войска извѣстно намъ слѣдующее. Князь былъ его Главою на водѣ и сушѣ; подъ нимъ начальствовали Воеводы, Тысячскіе, Сотники, Десятскіе ([509]). Дружину перваго составляли опытные витязи и Бояре, которые хранили его жизнь и служили примѣромъ мужества для прочихъ. Мы знаемъ, сколь Владиміръ уважалъ и любилъ ихъ. Дружина Игорева и по смерти Князя носила на себѣ его имя. Подъ симъ общимъ названіемъ разумѣлись иногда и молодые отборные воины, Отроки, Гридни, которые служили при Князѣ: первые считались знаменитѣе вторыхъ ([510]). Главные Воеводы имѣли также своихъ Отроковъ, какъ Свѣнельдъ, Воевода Игоревъ. — Варяги до самыхъ временъ Ярославовыхъ были въ Россіи особеннымъ войскомъ: они и Гридни, или Мечники, брали изъ казны жалованье; другіе участвовали только въ добычѣ ([511]).
Торговля. Народы, изъ коихъ составилось Государство Россійское, и до пришествія Варяговъ имѣли уже нѣкоторую степень образованія: ибо самые грубые Древляне жили отчасти въ городахъ; самые Вятичи и Радимичи, варвары по описанію Несторову, издревле занимались
147хлѣбопашествомъ. Вѣроятно, что они пользовались и выгодами торговли, какъ внутренней, такъ и внѣшней; но мы не имѣемъ накакого историческаго объ ней свѣдѣнія. Первыя извѣстія о нашемъ древнемъ купечествѣ относятся уже ко временамъ Варяжскихъ Князей: договоры ихъ съ Греками свидѣтельствуютъ, что въ X вѣкѣ жило множество Россіянъ въ Царѣградѣ, которые продавали тамъ невольниковъ и покупали всякія ткани. Звѣриная ловля и пчеловодство доставляли имъ множество воску, меду и драгоцѣнныхъ мѣховъ, бывшихъ, вмѣстѣ съ невольниками, главнымъ предметомъ ихъ торговли. Константинъ Багрянородный пишетъ, что въ Хазарію и въ Россію шли тогда изъ Царяграда пурпуръ, богатыя одежды, сукна, сафьянъ, перецъ: къ симъ товарамъ, по извѣстію Нестора, можно прибавить вино и плоды ([512]). Ежегодное путешествіе Россійскихъ купцевъ въ Грецію описываетъ Константинъ слѣдующимъ образомъ: «Суда ихъ приходятъ въ Царьградъ изъ Новагорода, Смоленска, Любеча, Чернигова и Вышегорода; подвластные Россамъ Славяне, Кривичи, Лучане и другіе, зимою рубятъ лѣсъ на горахъ своихъ и строятъ лодки, называемыя μονόξυλα, ибо онѣ дѣлаются изъ одного дерева. По вскрытіи Днѣпра Славяне приплываютъ въ Кіевъ и продаютъ оныя Россіянамъ, которые дѣлаютъ уключины и весла изъ старыхъ лодокъ. Въ Апрѣлѣ мѣсяцѣ собирается весь Россійскій флотъ въ городкѣ Витичевѣ, откуда идетъ уже къ порогамъ. Дошедши до четвертаго и самаго опаснаго, то есть, Неясытя, купцы выгружаютъ товары и ведутъ скованныхъ невольниковъ около 6000 шаговъ берегомъ. Печенѣги ожидаютъ ихъ обыкновенно за порогами, близъ такъ называемаго Крарійскаго перевоза (гдѣ Херсонцы, возвращаясь изъ Россіи, переправляются чрезъ Днѣпръ): отразивъ сихъ разбойниковъ, и доплывъ до острова Св. Григорія, Россіяне приносятъ богамъ своимъ жертву благодарности, и до самой рѣки Селины, которая есть рукавъ Дуная, не встрѣчаютъ уже никакой опасности; но тамъ, ежели вѣтромъ прибьетъ суда ихъ къ берегу, они снова должны сражаться съ Печенѣгами, и наконецъ, миновавъ Конопу, Константію, также устье Болгарскихъ рѣкъ, Варны и Дицины, достигаютъ Месимвріи, перваго Греческаго города ([513]).» Сія торговля безъ
148сомнѣнія весьма обогащала Россіянъ, когда они для ея выгодъ отваживались на столько опасностей и трудовъ, и когда она была предметомъ всякаго ихъ мирнаго договора съ Имперіею. — Они ходили на судахъ не только въ Болгарію, въ Грецію, Хазарію или Тавриду, но, если вѣрить Константину, и въ самую отдаленную Сирію ([514]): Черное море, покрытое ихъ кораблями, или, справедливѣе сказать, лодками, было названо Русскимъ ([515]). Но Цареградскіе купцы едва ли ѣздили чрезъ пороги Днѣпровскіе; одни, кажется, Херсонцы торговали въ Кіевѣ.
Печенѣги, всегдашніе грабители нашего древняго отечества, имѣли съ нимъ также и мирныя торговыя связи. Будучи народомъ кочующимъ и скотоводнымъ, подобно нынѣшнимъ Киргизамъ и Калмыкамъ, они продавали Россіянамъ множество Азіатскихъ коней, овецъ и быковъ; но Константинъ къ сему извѣстію прибавляетъ явную ложь, сказывая, что въ Россіи не было прежде ни лошадей, ни скота рогатаго. — Волжскіе Болгары, по сказанію Эбнъ-Гаукаля, Арабскаго Географа X вѣка, доставали отъ насъ шкуры черныхъ куницъ или Скиѳскихъ соболей; но сами не ѣздили въ Россію, будто бы для того, что въ ней убивали всѣхъ иноземцевъ ([516]).
О торговлѣ древнихъ Россіянъ съ народами сѣверными находимъ любопытныя и достовѣрныя извѣстія въ Скандинавскихъ и Нѣмецкихъ Лѣтописцахъ. Средоточіемъ ея былъ Новгородъ, гдѣ со временъ Рюриковыхъ поселились многіе Варяги, дѣятельные въ морскомъ грабежѣ и купечествѣ. Тамъ Скандинавы покупали драгоцѣнныя ткани, домовые приборы, Царскія одежды, шитыя золотомъ, и мягкую рухлядь. Первыя не могли быть собственнымъ рукодѣліемъ нашихъ предковъ: вѣроятно, что они покупали сіи богатыя одежды и ткани въ Царѣградѣ, куда, по сказанію Несторову, ѣзжали Новогородцы еще въ Олеговы времена. Въ славной Виннетѣ и другихъ Бальтійскихъ городахъ находились купцы Россійскіе. Мы знаемъ, что Ливонія зависѣла отъ Владиміра: тамъ ежегодно бывали многолюдныя ярмонки, собирались весною Норвежскіе и другіе купцы, покупали невольниковъ, мѣха, и возвращались въ отечество не прежде осени. Торговля наша столь уже славилась богатствомъ на Сѣверѣ, что
149Лѣтописцы сего времени обыкновенно называютъ Россію страною изобильною всѣми благами, omnibus bonis affluentem ([517]).
Вѣроятно, что Великіе Князья, слѣдуя примѣру Скандинавскихъ Владѣтелей, сами участвовали въ выгодахъ народной торговли для умноженія своихъ доходовъ. Государственная подать въ IX и X вѣкѣ состояла у насъ болѣе въ вещахъ, нежели въ деньгахъ. Изъ разныхъ областей Россіи ходили въ столицу обозы съ медомъ и шкурами, или съ оброкомъ Княжескимъ — что называлось: возить повозъ. Слѣдственно казна изобиловала товарами и могла отпускать ихъ въ чужія земли ([518]).
Россіяне, подобно Норманамъ, соединяли торговлю съ грабежемъ. Извѣстно, что они славились морскими разбоями въ окрестностяхъ Меларскаго озера, и что желѣзныя цѣпи при Стокзундѣ (гдѣ нынѣ Стокгольмъ) не могли ихъ удерживать ([519]). Требованіе Грековъ въ договорѣ съ Игоремъ, чтобы всѣ мореходцы Россійскіе предъявляли отъ своего Князя письменное свидѣтельство о мирномъ ихъ намѣреніи, имѣло безъ сомнѣнія важную причину: ту, кажется, что нѣкоторые Россіяне подъ видомъ купечества выѣзжали грабить на Черное море, а послѣ вмѣстѣ съ другими приходили свободно торговать въ Царьградъ. Надобно было отличить истинныхъ купцевъ отъ разбойниковъ.
Пышность и роскошь. Счастливыя войны и торговля Россіянъ; служивъ къ обогащенію народа, долженствовали, въ теченіе ста лѣтъ и болѣе, произвести нѣкоторую роскошь, прежде неизвѣстную. Узнавъ пышность Двора Константинопольскаго, Великіе Князья хотѣли подражать ему: не только сами они, но и супруги ихъ, дѣти, родственники, имѣли своихъ особенныхъ придворныхъ чиновниковъ ([520]). Не рѣдко Послы Россійскіе, именемъ Государя, требовали въ даръ отъ Грековъ Царской одежды и вѣнцевъ: чего Императоры, желая отличиться отъ варваровъ хотя украшеніями драгоцѣнными, не любили давать имъ, увѣряя, что сіи порфиры и короны сдѣланы руками Ангеловъ и должны быть всегда хранимы въ Софійской церкви. Друзья Владиміра, обѣдая у Князя, ѣли серебряными ложками. Медъ, древнее любимое питіе всѣхъ народовъ Славянскихъ, былъ еще душею славныхъ пировъ его; но Кіевляне въ
150Олеговы времена уже имѣли вина Греческія и вкусные плоды теплыхъ климатовъ. Перецъ Индѣйскій служилъ приправою для ихъ трапезы изобильной. Богатые люди носили одежду шелковую и пурпуровую, драгоцѣнные поясы, сафьянные сапоги ([521]), и проч.
Города сего времени отвѣтствовали уже состоянію народа избыточнаго. Состояніе городов. Нѣмецкій Лѣтописецъ Дитмаръ, современникъ Владиміровъ, увѣряетъ, что въ Кіевѣ, великомъ градѣ, находилось тогда 400 церквей, созданныхъ усердіемъ новообращенныхъ Христіанъ, и восемь большихъ торговыхъ площадей. Адамъ Бременскій именуетъ оный главнымъ украшеніемъ Россіи и даже вторымъ Константинополемъ ([522]). Сей городъ до XI вѣка стоялъ весь на высокомъ берегу Днѣпровскомъ: мѣсто нынѣшняго Подола было въ Ольгино время еще залито водою ([523]). Смоленскъ, Черниговъ, Любечь имѣли сообщеніе съ Греціею. Императоръ Константинъ, несправедливо называя Новгородъ столицею Великаго Князя Святослава, даетъ по крайней мѣрѣ знать, что сей городъ былъ уже знаменитъ въ X вѣкѣ.
Народъ торговый не можетъ обойтися безъ денегъ, или знаковъ, представляющихъ цѣну вещей. Деньги. Но деньги не всегда бываютъ металломъ: донынѣ, вмѣсто ихъ, жители Мальдивскихъ острововъ употребляютъ раковины. Такъ и Славяне Россійскіе цѣнили сперва вещи не монетами, а шкурами звѣрей, куницъ и бѣлокъ: слово куны означало деньги. Скоро неудобность носить съ собою цѣлыя шкуры для купли подала мысль замѣнить оныя мордками и другими лоскуткамы, куньими и бѣльими ([524]). Надобно думать, что Правительство клеймило ихъ, и что граждане сначала обмѣнивали въ казнѣ сіи лоскутки на цѣлыя кожи. Однакожь, зная цѣну серебра и золота, предки наши издревле добывали ихъ посредствомъ внѣшней торговли. Въ Олеговыхъ условіяхъ съ Имперіею сказано, что Грекъ, ударивъ мечемъ Россіянина, или Россіянинъ Грека, обязывался платить за вину 5 литръ серебра. Россіяне брали также въ Царѣградѣ за каждаго невольннка Греческаго 20 золотниковъ, т. е. Византійскихъ червонцевъ, номисмъ или солидовъ ([525]). Нѣтъ сомнѣнія, что и внутри Государства ходило серебро въ монетахъ: Радимичи вносили въ казну щляги
151или шиллинги, безъ сомнѣнія полученные ими отъ Козаровъ ([526]). Однакожь мордки или куны долгое время оставались еще въ употребленіи: ибо малое количество золота и серебра не было достаточно для всѣхъ торговыхъ оборотовъ и платежей народныхъ. Именемъ гривны означалось извѣстное число кунъ, нѣкогда равное цѣною съ полуфунтомъ серебра; но сіи лоскутки, не имѣя никакого существеннаго достоинства, въ теченіе времени болѣе и болѣе унижались въ отношеніи къ металламъ, такъ, что въ XIII вѣкѣ гривна серебра содержала въ себѣ уже семь гривенъ Новогородскими кунами ([527]).
Успѣхи разума. Успѣхи разума и способностей его, необходимое слѣдствіе гражданскаго состоянія людей, были ускорены въ Россіи Христіанскою Вѣрою. Волхвы славились при Олегѣ гаданіемъ будущаго: вотъ древнѣйшіе мудрецы нашего отечества! Наука ихъ состояла или въ обманахъ или въ заблужденіяхъ. Народъ, погруженный въ невѣжество, считалъ дѣйствіемъ сверхъестественнаго знанія всякую догадку ума, всякое отмѣнно счастливое предпріятіе, и назвалъ Олега вѣщимъ, ибо сей великодушный, смѣлый Князь возвратился съ сокровищами изъ Константинополя. Любопытство, сродное человѣку, питалось историческими сказками и преданіями, украшенными вымысломъ. Въ сказкѣ о хитростяхъ Ольгиныхъ видимъ нѣкоторое остроуміе. Пословицы народныя: погибоша аки Обри — бѣда аки въ Роднѣ — Пищанцы волчья хвоста бѣгаютъ ([528]), и конечно многія другія, хранили также память важныхъ случаевъ. Въ государственныхъ договорахъ Великихъ Князей находимъ выраженія, которыя даютъ намъ понятіе о тогдашнемъ краснорѣчіи Россіянъ; на примѣръ: дондеже солнце сіяетъ и міръ стоитъ — да не защитятся щиты своими — да будемъ золоти аки золото, и проч. Краткая сильная рѣчь Святославова есть достойный памятникъ сего Героя. Но времена Владиміровы были началомъ истиннаго народнаго просвѣщенія въ Россіи.
Скандинавы въ IX вѣкѣ знали употребленіе Руническихъ буквъ; однакожь мы не имѣемъ никакихъ основательныхъ причинъ думать, чтобы они сообщили его и Россіянамъ. Руны, какъ мы выше замѣтили, недостаточны для выраженія многихъ звуковъ языка Славянскаго.
152Хотя Кирилловскія письмена могли быть извѣстны въ Россіи еще до временъ Владиміровыхъ (ибо самые первые Христіане Кіевскіе имѣли нужду въ книгахъ для церковнаго служенія), но число грамотныхъ людей было конечно не велико. Владиміръ умножилъ оное заведеніемъ народныхъ училищъ, чтобы доставить Церкви Пастырей и Священниковъ, разумѣющихъ книжное писаніе, и такимъ образомъ открылъ Россіянамъ путь къ наукѣ и свѣдѣніямъ, которыя посредствомъ грамоты изъ вѣка въ вѣкъ сообщаются....
Здѣсь должно отвѣтствовать на вопросъ любопытный: какія Священныя книги были тогда употребляемы Христіанами Россійскими? тѣ ли самыя, коими донынѣ пользуется наша Церковь, или инаго, древнѣйшаго перевода? Сличивъ рукописныя харатейныя Евангелія XII вѣка и разныя мѣста Св. Писанія, приводимыя Несторомъ въ лѣтописи, съ печатною Московскою или Кіевскою Библіею, всякой увѣрится, что Россіяне XI и XII столѣтія имѣли тотъ же переводъ ея ([529]). Мы знаемъ, что она нѣсколько разъ была исправляема: при Константинѣ, Волынскомъ Князѣ, въ XVI вѣкѣ; при Царѣ Алексіи Михайловичѣ, Петрѣ Великомъ и Елисаветѣ Петровнѣ; однакожь, не смотря на многократное исправленіе, состоящее единственно въ отмѣнѣ нѣкоторыхъ словъ, сей переводъ сохранилъ, такъ сказать, свой начальный, особенный характеръ, и люди ученые справедливо признаютъ оный древнѣйшимъ памятникомъ языка Славянскаго ([530]). Библія Чешская или Богемская переведена съ Латинской Іеронимовой въ XIII или XIV вѣкѣ; Польская, Краинская, Лаузицская, еще гораздо новѣе.
Слѣдуетъ другой вопросъ: когда же и гдѣ переведена наша Библія? при Великомъ ли Князѣ Владимірѣ, какъ сказано въ любопытномъ предисловіи Острожской печатной ([531]), или она есть безсмертный плодъ трудовъ Кирилла и Меѳодія? Второе гораздо вѣроятнѣе: ибо Несторъ, почти современникъ Владиміровъ, ко славѣ отечества не умолчалъ бы о новомъ Россійскомъ переводѣ ея; но сказавъ: симъ бо первая преложены книгы (т. е. Библія) въ Моравѣ, яже прозвася грамота Словенская, еже грамота есть въ Руси ([532]), онъ ясно даетъ знать, что Россійскіе Христіане
153пользовались трудомъ Кирилла и Меѳодія. Сіи два брата и помощники ихъ основали правила книжнаго языка Славянскаго на Греческой Грамматикѣ, обогатили его новыми выраженіями и словами, держась нарѣчія своей родины, Ѳессалоники, то есть, Иллирическаго или Сербскаго, въ коемъ и теперь видимъ сходство съ нашимъ Церковнымъ. Впрочемъ всѣ тогдашнія нарѣчія долженствовали менѣе нынѣшняго разниться между собою, будучи гораздо ближе къ своему общему источнику, и предки наши тѣмъ удобнѣе могли присвоить себѣ Моравскую Библію. Слогъ ея сдѣлался образцемъ для новѣйшихъ книгъ Христіанскихъ, и самъ Несторъ подражалъ ему; но Русское особенное нарѣчіе сохранилось въ употребленіи, и съ того времени мы имѣли два языка, книжный и народный. Такимъ образомъ изъясняется разность въ языкѣ Славянской библіи и Русской Правды (изданной скоро послѣ Владиміра), Несторовой лѣтописи и Слова о Полку Игоревѣ, о коемъ будемъ говорить въ примѣчаніяхъ на Россійскую Словесность XII вѣка.
Механическія и свободныя художества. Нужнѣйшія Искусства механическія, равно какъ и Свободныя, были извѣстны древнимъ Россіянамъ. И нынѣ селянинъ Русской дѣлаетъ собственными руками почти все необходимое для его хозяйства: въ старину, когда люди менѣе сообщались другъ съ другомъ, они имѣли еще болѣе нужды въ сей промышлености. Мужъ обработывалъ землю, плотничалъ, строилъ; жена пряла, ткала, шила, и всякое семейство представляло въ кругу своемъ дѣйствіе многихъ ремеслъ. Но основаніе городовъ, торговля, роскошь, мало по малу образовали людей особенно искусныхъ въ нѣкоторыхъ художествахъ: богатые требовали вещей сдѣланныхъ удобнѣе и лучше обыкновеннаго. Всѣ Нѣмецкіе Славяне торговали полотнами: Русскіе издревле ткали холсты и сукна; умѣли также выдѣлывать кожи, и сіи ремесленники назывались усмарями ([533]). Народъ, составленный изъ воиновъ, хлѣбопашцевъ и звѣролововъ, безъ сомнѣнія пользовался искусствомъ ковать желѣзо: что утверждается самою Несторовою сказкою о мечахъ, будто бы предложенныхъ Кіевлянами въ дань Козарамъ. — Христіанская Вѣра способствовала дальнѣйшимъ успѣхамъ зодчества въ Россіи. Владиміръ началъ строить великолѣпныя церкви, и призвалъ художниковъ
154Греческихъ; однакожь и въ языческія времена были уже каменныя зданія въ столицѣ: на примѣръ, Ольгинъ теремъ. Стѣны и башни служили для городовъ не только защитою, но и самымъ украшеніемъ ([534]). Вѣроятно, что и тогдашнія деревенскія избы были подобны нынѣшнимъ; а горожане имѣли высокіе домы, и занимали обыкновенно верхнее жилье, оставляя низъ, можетъ быть, для погребовъ, кладовыхъ, и проч. Клѣти, или горницы, съ обѣихъ сторонъ дома раздѣлялись помостомъ или сѣньми; спальни назывались одринами. На дворахъ строились вышки для голубей: ибо Россіяне искони любили сихъ птицъ ([535]). — Несторово описаніе Перунова истукана свидѣтельствуетъ о рѣзномъ и плавильномъ искусствѣ нашихъ предковъ. Вѣроятно, что они знали и живопись, хотя грубую. Владиміръ украсилъ Греческими образами одну Десятинную церковь: иконы другихъ храмовъ были, какъ надобно думать, писаны въ Кіевѣ. Греческіе художники могли выучить Русскихъ. — Трубы воинскія, коихъ звукъ ободрялъ Героевъ Святославовыхъ въ жаркихъ битвахъ, доказываютъ древнюю любовь Россіянъ къ искусству мусикійскому.
Нрав<ы>. Что касается собственно до нравовъ сего времени, то они представляютъ намъ смѣсь варварства съ добродушіемъ, свойственную вѣкамъ невѣжества. Россіяне IX и X вѣка славились на войнѣ корыстолюбіемъ и свирѣпостію: но Императоры Византійскіе вѣрили имъ какъ честнымъ людямъ въ мирныхъ договорахъ, позволяя себѣ, кажется, обманывать ихъ при всякомъ удобномъ случаѣ: ибо Несторъ называетъ Грековъ коварными ([536]). Мы видѣли грабежъ, убійства и злодѣянія внутри Государства: еще болѣе увидимъ ихъ; но чѣмъ же инымъ богата Исторія Европы въ среднихъ вѣкахъ? Одно просвѣщеніе долговременное смягчаетъ сердца людей: купѣль Христіанская, освятивъ душу Владиміра, не могла вдругъ очистить народныхъ нравовъ. Онъ боялся, по человѣколюбію, казнить злодѣевъ, и злодѣйства умножились..... Государство, основанное на завоеваніяхъ, уже доказываетъ необыкновенную храбрость народа: она была добродѣтелію нашихъ предковъ, и слово любимаго Вождя: станемъ крѣпко, не посрамимъ земли Русскія, вселяло въ нихъ рѣшительность побѣдить или умереть. Самыя жены ихъ не робѣли смерти въ битвахъ
155([537]). — Дома, и въ мирное время, они любили веселиться: Владиміръ, желая казаться другомъ народа своего, давалъ ему пиры, и сказалъ Магометанскимъ Болгарамъ: Руси есть веселіе пити ([538]). Между достопамятными чертами древнихъ Русскихъ нравовъ замѣтимъ также отмѣнное уваженіе къ старцамъ: Владиміръ слушался ихъ совѣта;
156въ гражданскихъ Вѣчахъ они имѣли первенство ([539]). Наконецъ сей народъ, еще грубый, необразованный, умѣлъ любить своихъ добрыхъ Государей: плакалъ надъ тѣломъ Великаго Олега, мудрой Ольги, Св. Владиміра, и потомству своему оставилъ примѣръ благодарности, который дѣлаетъ честь имени Русскому.
КОНЕЦЪ ПЕРВАГО ТОМА.