ГЛАВА III.
ПРАВДА РУССКАЯ ИЛИ ЗАКОНЫ ЯРОСЛАВОВЫ.

Законы уголовные. Денежныя пени за убійство. Вира. Гражданскія степени. Дикая Вира. Потокъ. Пеня за удары. Дворъ Княжескій есть мѣсто суда. Охраненіе собственности. Воровство. Оцѣнка вещей. Бортные знаки и межевые столпы. Птицеловство. Зажигательство. Сводъ. Кража людей. Бѣглые. Кабала. Долги. Торговля рабовъ. Сохраненіе пожитковъ. Росты. Улики, оправданія. Испытаніе желѣзомъ и водою. Право наслѣдственное. Судіи Присяжные. Общій характеръ законовъ. Уставъ о мостовыхъ. Уставъ церковный.

Главная цѣль общежитія есть личная безопасность и неотъемлемость собственности: уставъ Ярославовъ утверждаетъ ту и другую слѣдующимъ образомъ:

Законы уголовные. I. «Кто убьетъ человѣка, тому родственники убитаго мстятъ за смерть смертію; а когда не будетъ мстителей, то съ убійцы взыскать деньгами въ Казну: Денежныя пени за убійство. за голову Боярина Княжескаго, Тіуна Огнищанъ или гражданъ именитыхъ, и Тіуна Конюшаго, 80 гривенъ или двойную Виру; за Княжескаго Отрока или Гридня, повара, конюха, купца, Тіуна и Мечника Боярскаго, за всякаго Людина, то есть свободнаго человѣка, Русскаго (Варяжскаго племени) или Славянина, 40 гривенъ или Виру, а за убіеніе жены полвиры. За раба нѣтъ Виры; но кто убилъ его безвинно, долженъ платить господину такъ называемый урокъ, или цѣну убитаго: за Тіуна сельскаго или старосту Княжескаго и Боярскаго, за ремесленника, дядьку или пѣстуна, и за кормилицу, 12 гривенъ, за простаго холопа Боярскаго и Людскаго 5 гривенъ, за рабу шесть гривенъ, и сверхъ того въ Казну 12 гривенъ продажи, » дани или пени ([67]).

Мы уже имѣли случай замѣтить, что Россіяне получили свои гражданскіе уставы отъ Скандинавовъ. Желая утвердить семейственныя связи, нужныя для безопасности личной въ новыхъ обществахъ, всѣ народы Германскіе давали родственникамъ убитаго право лишить жизни убійцу или взять съ него деньги,

27

Вира. опредѣляя разныя пени или Виры (Wehrgeld) по гражданскому состоянію убитыхъ, ничтожныя въ сравненіи съ нынѣшнею цѣною вещей, но тягостныя по тогдашней рѣдкости денегъ ([68]). Законодатели берегли жизнь людей, нужныхъ для государственнаго могущества, и думали, что денежная пеня можетъ отвращать злодѣянія. Дѣти Ярославовы, какъ увидимъ, отмѣнили даже и законную месть родственниковъ.

Гражданскія степени. Сія уголовная статья весьма ясно представляетъ намъ гражданскія степени древней Россіи. Бояре и Тіуны Княжескіе занимали первую степень. То и другое имя означало знаменитаго чиновника: второе есть Скандинавское или древнее Нѣмецкое Thaegn, Thiangn, Diakn, мужъ честный, vir probus ([69]); такъ вообще назывались Дворяне Англо-Саксонскіе, иногда дружина Государей, Графы, и проч. — Люди военные, придворные ([70]), купцы и земледѣльцы свободные принадлежали ко второй степени; къ третьей, или нижайшей, холопи Княжескіе, Боярскіе и монастырскіе, которые не имѣли никакихъ собственныхъ правъ гражданскихъ. Древнѣйшими рабами въ отечествѣ нашемъ были конечно потомки военоплѣнныхъ; но въ сіе время — то есть, въ XI вѣкѣ — уже разныя причины могли отнимать у людей свободу. Законодатель говоритъ ([71]), что «холопомъ обѣльнымъ, или полнымъ, бываетъ 1) человѣкъ купленный при свидѣтеляхъ; 2) кто не можетъ удовольствовать своихъ заимодавцевъ; 3) кто женится на рабѣ безъ всякаго условія; 4) кто безъ условія же пойдетъ въ слуги или въ ключники, и 5) закупъ, то есть, наемникъ или на время закабаленный человѣкъ, который, не выслуживъ срока, уйдетъ и не докажетъ, что онъ ходилъ къ Князю или судьямъ, искать управы на господина. Но служба не дѣлаетъ вольнаго рабомъ. Наемники могутъ всегда отойти отъ господина, возвративъ, ему не заработанныя ими деньги. Вольный слуга, обманомъ проданный за холопа, совершенно освобождается отъ кабалы, а продавецъ вноситъ въ Казну 12 гривенъ пени.»

Дикая Вира. II. «Ежели кто убьетъ человѣка въ ссорѣ или въ пьянствѣ и скроется, то Вервь или округа, гдѣ совершилось дикая убійство, платитъ за него пеню» — которая называлась въ такомъ случаѣ дикою Вирою — «но въ разные сроки, и въ нѣсколько лѣтъ, для облегченія

28

жителей. За найденное мертвое тѣло человѣка неизвѣстнаго Вервь не отвѣтствуетъ. — «Когда же убійца не скроется, то съ округи или съ волости взыскать половину Виры, а другую съ самого убійцы.» Законъ весьма благоразумный въ тогдашнія времена: облегчая судьбу преступника, разгоряченнаго виномъ или ссорою, онъ побуждалъ всякаго быть миротворцемъ, чтобы въ случаѣ убійства не платить вмѣстѣ съ виновнымъ. — Потокъ. «Ежели убійство сдѣлается безъ всякой ссоры, то волость не платитъ за убійцу, но выдаетъ его на потокъ» — или въ руки Государю — «съ женою, съ дѣтьми и съ имѣніемъ» ([72]). Уставъ жестокій и несправедливый по нашему образу мыслей: но жена и дѣти отвѣтствовали тогда за вину мужа и родителя, ибо считались его собственностію.

Пеня за удары. III. Какъ древніе Нѣмецкіе, такъ и Ярославовы законы опредѣляли особенную пеню за всякое дѣйствіе насилія: «за ударъ мечемъ необнаженнымъ или его рукояткою, тростію, чашею, стаканомъ ([73]), пястію, 12 гривенъ; за ударъ палицею и жердію 3 гривны, за всякой толчокъ и за рану легкую 3 гривны, а раненному гривну на леченье.» Слѣдственно гораздо неизвинительнѣе было ударить голою рукою, легкою чашею или стаканомъ, нежели тяжелою палицею или самымъ острымъ мечемъ. Угадаемъ ли мысль Законодателя! Когда человѣкъ въ ссорѣ обнажалъ мечь, бралъ палицу или жердь, тогда противникъ его, видя опасность, имѣлъ время изготовиться къ оборонѣ или удалиться. Но рукою или домашнимъ сосудомъ можно было ударить незапно: также мечемъ необнаженнымъ и тростію: ибо воинъ обыкновенно носилъ мечь и всякой человѣкъ обыкновенно ходилъ съ тростію: то и другое не заставляло остерегаться. Далѣе: «За поврежденіе ноги, руки, глаза, носа, виновный платитъ 20 гривенъ въ Казну, а самому изувѣченному 10 гривенъ ([74]); за выдернутый клокъ бороды 12 гривенъ въ Казну; за выбитый зубъ то же, а самому битому гривну; за отрубленный палецъ 3 гривны въ Казну, а раненному гривну. Кто погрозитъ мечемъ, съ того взять гривну пени; кто же вынулъ его для обороны, тотъ не подвергается никакому взысканію, ежели и ранитъ своего противника. Кто самовольно, безъ Княжескаго повелѣнія, накажетъ Огнищанина» (именитаго гражданина) «или

29

Смерда» (земледѣльца и простаго человѣка) «платитъ за перваго 12 гривенъ Князю, за втораго 3 гривны, а битому гривну въ томъ и въ другомъ случаѣ. Если холопъ ударитъ свободнаго человѣка и скроется, а господинъ не выдастъ его, то взыскать съ господина 12 гривенъ. Истецъ же имѣетъ право вездѣ умертвить раба, своего обидчика.» Дѣти Ярославовы, отмѣнивъ сію казнь, дали истцу одно право бить виновнаго холопа ([75]), или взять за безчестье гривну. — «Если господинъ въ пьянствѣ и безъ вины тѣлесно накажетъ закупа или слугу наемнаго, то платитъ ему какъ свободному.» — Большая часть денежной пени, какъ видимъ, шла обыкновенно въ Казну: ибо всякое нарушеніе порядка считалось оскорбленіемъ Государя, блюстителя общей безопасности.

Дворъ Княжескій есть мѣсто суда. IV. «Когда на Дворъ Княжескій» — гдѣ обыкновенно судились дѣла — «придетъ истецъ окровавленный или въ синихъ пятнахъ, то ему не нужно представлять инаго свидѣтельства; а ежели нѣтъ знаковъ, то представляетъ очевидцевъ драки, и виновникъ ея платитъ 60 кунъ» (см. ниже). «Ежели истецъ будетъ окровавленъ, а свидѣтели покажутъ, что онъ самъ началъ драку, то ему нѣтъ удовлетворенія ([76]).»

Оградивъ личную безопасность, Законодатель старался утвердить цѣлость собственности въ гражданской жизни.

Охраненіе собственности. V. «Всякой имѣетъ право убить ночнаго татя на воровствѣ; а кто продержитъ его связаннаго до свѣта, тотъ обязанъ итти съ нимъ на Княжескій Дворъ. Убіеніе татя взятаго и связаннаго есть преступленіе, и виновный платитъ въ Казну 12 гривенъ. Воровство. Тать коневый выдается головою Князю и теряетъ всѣ права гражданскія, вольность и собственность.» Столь уважаемъ былъ конь, вѣрный слуга человѣку на войнѣ, въ земледѣліи и въ путешествіяхъ! Древніе Саксонскіе законы осуждали на смерть всякаго, кто уведетъ чужую лошадь ([77]). — Далѣе: «Съ вора клѣтнаго» — т. е. домашняго или горничнаго — «взыскивается въ Казну 3 гривны, съ вора житнаго, который унесетъ хлѣбъ изъ ямы или съ гумна, 3 гривны и 30 кунъ; хозяинъ же беретъ свое жито, и еще полгривны съ вора. — Кто украдетъ скотъ въ хлѣвѣ или въ домѣ, платитъ въ Казну 3 гривны и 30 кунъ, а кто въ полѣ, тотъ 60 кунъ» (первое считалось важнѣйшимъ преступленіемъ: ибо воръ

30

нарушалъ тогда спокойствіе хозяина): «сверхъ чего за всякую скотину, которая не возвращена лицемъ, хозяинъ беретъ опредѣленную цѣну: за коня Княжаго 3 гривны, за простаго 2, за кобылу 60 кунъ, за жеребца неѣзжалаго гривну, за жеребенка 6 ногатъ, за вола гривну, за корову 40 кунъ, за трехлѣтняго быка 30 кунъ, за годовика полгривны, за теленка, овцу и свинью 5 кунъ, за барана и поросенка ногату ([78]).»

Статья любопытная: ибо она показываетъ тогдашнюю оцѣнку вещей. Оцѣнка вещей. Въ гривнѣ было 20 ногатъ или 50 рѣзаней, а 2 рѣзани составляли одну куну. Сими именами означались мелкія кожаныя монеты, ходившія въ Россіи и въ Ливоніи ([79]).»

VI. «За бобра, украденнаго изъ норы, опредѣляется 12 гривенъ пени ([80]).» Здѣсь говорится о бобрахъ племянныхъ, съ коими хозяинъ лишался всего возможнаго приплода. — «Если въ чьемъ владѣніи будетъ изрыта земля, найдутся сѣти или другіе признаки воровской ловли, то Вервь должна сыскать виновнаго или заплатить пеню.»

VII. «Кто умышленно зарѣжетъ чужаго коня или другую скотину, платитъ 12 гривенъ въ Казну, а хозяину гривну ([81]).» Злоба безчестила гражданъ менѣе, нежели воровство: тѣмъ болѣе долженствовали законы обуздывать оную.

Бортные знаки и межевые столпы. VIII. «Кто стешетъ бортные знаки ([82]) или запашетъ межу полевую, или перегородитъ дворовую, или срубитъ бортную грань, или дубъ гранный или межевый столпъ, съ того взять въ Казну 12 гривенъ.» Слѣдственно всякое сельское владѣніе имѣло свои предѣлы, утвержденные Гражданскимъ Правительствомъ, и знаки ихъ были священны для народа.

IX. «За борть ссѣченную виновный даетъ 3 гривны пени въ Казну, за дерево полгривны, за выдраніе пчелъ 3 гривны, а хозяину за медъ нелаженнаго улья 10 кунъ, залаженный 5 кунъ ([83]).» Читателю извѣстно, что есть бортное ухожье: дупла служили тогда ульями, а лѣса единственными пчельниками. — «Ежели тать скроется, должно искать его по слѣду, но съ чужими людьми и свидѣтелями. Кто не отведетъ слѣда отъ своего жилища, тотъ виноватъ; но буде слѣдъ кончится у гостинницы, или на пустомъ, незастроенномъ мѣстѣ, то взысканія нѣтъ.»

31

Птицеловство. X. «Кто срубитъ шестъ подъ сѣтію птицелова или отрѣжетъ ея веревки, платитъ 3 гривны въ Казну, а птицелову гривну; за украденнаго сокола ила ястреба 3 гривны въ Казну, а птицелову гривну; за голубя 9 кунъ, за куропатку 9 кунъ, за утку 30 кунъ; за гуся, журавля и лебедя то же ([84]).» Сею чрезмѣрною пенію Законодатель хотѣлъ обезпечить тогдашнихъ многочисленныхъ птицелововъ въ ихъ промыслѣ.

XI. «За покражу сѣна и дровъ 9 кунъ въ Казну, а хозяину за каждый возъ по двѣ ногаты.»

XII. «Воръ за ладію платитъ 60 кунъ въ Казну, а хозяину за морскую 3 гривны, за набойную 2 гривны, за стругъ гривну, за челнъ 8 кунъ, если не можетъ лицемъ возвратить украденнаго ([85]).» Имя набойная происходитъ отъ досокъ, набиваемыхъ сверхъ краевъ мелкаго судна, для возвышенія боковъ его.

Зажигательство. XIII. «Зажигатель гумна и дома выдается головою Князю со всѣмъ имѣніемъ, изъ коего надобно прежде вознаградить убытокъ, понесенный хозяиномъ гумна или дома.»

XIV. «Ежели обличатся въ воровствѣ холопи Княжескіе, Бояръ или простыхъ Гражданъ, то съ нихъ не брать въ Казну пени (взыскиваемой единственно съ людей свободныхъ); но они должны платить истцу вдвое: на примѣръ, взявъ обратно свою украденную лошадь, истецъ требуетъ еще за оную 2 гривны — разумѣется съ господина, который обязанъ или выкупить своего холопа, или головою выдать его, вмѣстѣ съ другими участниками сего воровства, кромѣ ихъ женъ и дѣтей. Ежели холопъ, обокравъ кого, уйдетъ, то господинъ платитъ за всякую унесенную имъ вещь по цѣнѣ обыкновенной. — За воровство слуги наемнаго господинъ не отвѣтствуетъ; но если внесетъ за него пеню, то беретъ слугу въ рабы или можетъ продать ([86]).»

Сводъ. XV. «Утративъ одежду, оружіе, хозяинъ долженъ заявить на торгу; опознавъ вещь у горожанина, идетъ съ нимъ на сводъ, то есть, спрашиваетъ, гдѣ онъ взялъ ее? и переходя такимъ образомъ отъ человѣка къ человѣку, отыскиваетъ дѣйствительнаго вора, который платитъ за вину 3 гривны; а вещь остается въ рукахъ хозяина. Но ежели ссылка пойдетъ на жителей уѣздныхъ, то истцу взять за украденное деньги съ третьяго отвѣтчика, который идетъ съ поличнымъ далѣе, и

32

наконецъ отысканный воръ платитъ за все по закону. — Кто скажетъ, что краденное куплено имъ у человѣка неизвѣстнаго, или жителя иной области, тому надобно представить двухъ свидѣтелей, гражданъ свободныхъ, или мытника (сборщика пошлинъ), чтобы они клятвою утвердили истину словъ его ([87]). Въ такомъ случаѣ хозяинъ беретъ свое лицемъ, а купецъ лишается вещи, но можетъ отыскивать продавца.»

Кража людей. XVI. «Ежели будетъ украденъ холопъ, то господинъ, опознавъ его, также идетъ съ нимъ на сводъ отъ человѣка къ человѣку, и третій отвѣтчикъ даетъ ему своего холопа, но съ украденнымъ идетъ далѣе ([88]). Отысканный виновникъ платитъ всѣ убытки и 12 гривенъ пени Князю; а третій отвѣтчикъ беретъ обратно холопа, отданнаго имъ въ залогъ вмѣсто сведеннаго.»

Бѣглые. XVII. «О бѣгломъ холопѣ господинъ объявляетъ на торгу, и ежели чрезъ три дни опознаетъ его въ чьемъ домѣ, то хозяинъ сего дому, возвративъ укрытаго бѣглеца, платитъ еще въ Казну 3 гривны. — Кто бѣглецу дастъ хлѣба или укажетъ путь, тотъ платитъ господину 5 гривенъ, а за рабу 6, или клянется, что онъ не слыхалъ объ ихъ бѣгствѣ ([89]). Кто представитъ ушедшаго холопа, тому даетъ господинъ гривну; а кто упуститъ задержаннаго бѣглеца, платитъ господину 4 гривны, а за рабу 5 гривенъ: въ первомъ случаѣ пятая, а во второмъ шестая уступается ему за то, что онъ поймалъ бѣглыхъ. — Кто самъ найдетъ раба своего въ городѣ, тотъ беретъ Посадникова Отрока, и даетъ ему 10 кунъ за связаніе бѣглеца.

Кабала. XVIII. «Кто возметъ чужаго холопа въ кабалу, тотъ лишается данныхъ холопу денегъ, или долженъ присягнуть, что онъ считалъ его свободнымъ: въ такомъ случаѣ господинъ выкупаетъ раба, и беретъ все имѣніе, пріобрѣтенное симъ рабомъ ([90]).»

XIX. «Кто, не спросивъ у хозяина, сядетъ на чужаго коня, тотъ платитъ въ наказаніе 3 гривны» — то есть, всю цѣну лошади. Сей законъ слово въ слово есть повтореніе древняго Ютландскаго, и еще болѣе доказываетъ, что гражданскіе уставы Нормановъ были основаніемъ Россійскихъ ([91]).

XX. «Ежели наемникъ потеряетъ собственную лошадь, то ему не за что отвѣтствовать; а ежели утратитъ плугъ и борону господскую, то обязанъ платить

33

или доказать, что сіи вещи украдены въ его отсутствіе, и что онъ былъ посланъ со двора за господскимъ дѣломъ.» И такъ владѣльцы обработывали свои земли не одними холопями, но и людьми наемными. «Вольный слуга не отвѣтствуетъ за скотину, уведенную изъ хлѣва; но когда растеряетъ оную въ полѣ, или не загонитъ на дворъ, то платитъ. — Ежели господинъ обидитъ слугу и не выдастъ ему полнаго жалованья, то обидчикъ, удовольствовавъ истца, вноситъ 60 кунъ пени; ежели насильственно отниметъ у него деньги, то, возвративъ ихъ, платитъ еще въ Казну 3 гривны ([92]).»

Долги. XXI. «Ежели кто будетъ требовать своихъ денегъ съ должника, а должникъ запрется, то истецъ представляетъ свидѣтелей. Когда они поклянутся въ справедливости его требованія, заимодавецъ беретъ свои деньги и еще 3 гривны въ удовлетвореніе. — Ежели заемъ не свыше трехъ гривенъ, то заимодавецъ одинъ присягаетъ; но большій искъ требуетъ свидѣтелей или безъ нихъ уничтожается ([93]).»

XXII. «Если купецъ повѣрилъ деньги купцу для торговли, и должникъ начнетъ запираться, то свидѣтелей не спрашивать, но отвѣтчикъ самъ присягаетъ ([94]).» Законодатель хотѣлъ, кажется, изъявить въ семъ случаѣ особенную довѣренность къ людямъ торговымъ, которыхъ дѣла бываютъ основаны на чести и вѣрѣ.

XXIII. «Если кто многимъ долженъ, а купецъ иностранный, не зная ничего, повѣритъ ему товаръ: въ такомъ случаѣ продать должника со всѣмъ его имѣніемъ, и первыми вырученными деньгами удовольствовать иностранца или Казну; остальное же раздѣлить между прочими заимодавцами: но кто изъ нихъ взялъ уже много ростовъ, тотъ дишается своихъ денегъ.»

XXIV. «Ежели чужіе товары или деньги у купца потонутъ, или сгорятъ, или будутъ отняты непріятелемъ, то купецъ не отвѣтствуетъ ни головою, ни вольностію, и можетъ разложить платежъ въ сроки: ибо власть Божія и несчастіе не суть вина человѣка. Но если купецъ въ пьянствѣ утратитъ ввѣренный ему товаръ или промотаетъ его, или испортитъ отъ небреженія: то заимодавцы поступятъ съ нимъ, какъ имъ угодно: отсрочатъ ли платежъ, или продадутъ должника въ неволю.»

34

XXV. «Если холопъ обманомъ, подъ именемъ вольнаго человѣка, испроситъ у кого деньги, то господинъ его долженъ или заплатить, или отказаться отъ раба; но кто повѣритъ извѣстному холопу, лишается денегъ. — Торговля рабовъ. Господинъ, позволивъ рабу торговать, обязанъ платить за него долги ([95]).»

XXVI. «Если гражданинъ отдастъ свои пожитки на сохраненіе другому, то въ свидѣтеляхъ нѣтъ нужды. Сохраненіе пожитковъ. Кто будетъ запираться въ принятіи вещей, долженъ утвердить клятвою, что не бралъ ихъ. Тогда онъ правъ: ибо имѣніе повѣряютъ единственно такимъ людямъ, коихъ честь извѣстна; и кто беретъ его на сохраненіе, тотъ оказываетъ услугу ([96]).»

Росты. XXVII. «Кто отдаетъ деньги въ ростъ, или медъ и жито въ займы, тому въ случаѣ спора представить свидѣтелей, и взять все но сдѣланному договору. Мѣсячные росты берутся единственно за малое время; а кто останется должнымъ цѣлый годъ, платитъ уже третные, а не мѣсячные.» Мы не знаемъ, въ чемъ состояли тѣ и другіе, основанные на всеобщемъ обыкновеніи тогдашняго времени; но ясно, что послѣдніе были гораздо тягостнѣе, и что Законодатель хотѣлъ облегчить судьбу должниковъ. — «Законы позволяютъ брать 10 кунъ съ гривны на годъ» — то есть, сорокъ на сто ([97]). Въ земляхъ, гдѣ торговля, художества и промышленость цвѣтутъ изъ давныхъ временъ, деньги теряютъ цѣну отъ своего множества. Въ Голландіи, въ Англіи заимодавцы довольствуются самымъ малымъ прибыткомъ; но въ странахъ, подобно древней Россіи, богатыхъ только грубыми естественными произведеніями, а не монетою, — въ странахъ, гдѣ первобытная дикость нравовъ уже смягчается навыками гражданскими; гдѣ новая внутренняя и внѣшняя торговля знакомитъ людей съ выгодами роскоши — деньги имѣютъ высокую цѣну, и лихоимство пользуется ихъ рѣдкостію.

Слѣдуютъ общія постановленія для улики и оправданія:

Улики, оправданія. XXVIII. «Всякой уголовный доносъ требуетъ свидѣтельства и присяги семи человѣкъ ([98]); но Варягъ и чужестранецъ обязывается представить только двухъ. Когда дѣло идетъ единственно о побояхъ легкихъ, то нужны вообще два свидѣтеля; но чужестранца никогда не льзя обвинить безъ семи.» И такъ

35

древніе наши законы особенно покровительствовали иноземцевъ.

XXIX. «Свидѣтели должны быть всегда граждане свободные; только по нуждѣ и въ маломъ искѣ дозволено сослаться на Тіуна Боярскаго или закабаленнаго слугу.» (Слѣдственно Боярскіе Тіуны не были свободные люди, хотя жизнь ихъ, какъ означено въ первой статьѣ, цѣнилась равно съ жизнію вольныхъ гражданъ). — «Но истецъ можетъ воспользоваться свидѣтельствомъ раба, и требовать, чтобы отвѣтчикъ оправдался испытаніемъ желѣза. Если послѣдній окажется виновнымъ, то платитъ искъ; если оправдается, то истецъ даетъ ему за муку гривну и въ Казну 40 кунъ, Мечнику 5 кунъ, Княжескому Отроку полгривны (что называется желѣзною пошлиною). Когда же отвѣтчикъ вызванъ на сіе испытаніе по неясному свидѣтельству людей свободныхъ, то, оправдавъ себя, не беретъ ничего съ истца, который платитъ единственно пошлину въ Казну. — Испытаніе желѣзомъ и водою. Не имѣя никакихъ свидѣтелей, самъ истецъ доказываетъ правость свою желѣзомъ: чѣмъ рѣшить всякія тяжбы въ убійствѣ, воровствѣ и поклепѣ, ежели искъ стоитъ полугривны золота; а ежели менѣе, то испытывать водой; въ двухъ же гривнахъ и менѣе достаточна одна истцева присяга ([99]).»

Законы суть дополненія лѣтописей: безъ Ярославовой Правды мы не знали бы, что древніе Россіяне, подобно другимъ народамъ, употребляли желѣзо и воду для изобличенія преступниковъ: обыкновеніе безразсудное и жестокое, славное въ Исторіи среднихъ вѣковъ подъ именемъ суда Небеснаго ([100]). Обвиняемый бралъ въ голую руку желѣзо раскаленное или вынималъ ею кольцо изъ кипятка: послѣ чего судьямъ надлежало обвязать и запечатать оную. Ежелу черезъ три дни не оставалось язвы или знака на ея кожѣ, то невинность была доказана. Умъ здравый и самая Вѣра истинная долго не могли истребить сего устава языческихъ временъ, и Христіанскіе Пастыри торжественно освящали желѣзо и воду для испытанія добродѣтели или злодѣйства, не только простыхъ гражданъ, но и самыхъ Государей въ случаѣ клеветы или важнаго подозрѣнія. Народъ думалъ, что Богу легко сдѣлать чудо для спасенія невиннаго; но хитрость судей пристрастныхъ могла

36

обманывать зрителей и спасать виновныхъ.

Древнѣйшіе законы всѣхъ народовъ были уголовные ([101]); но Ярославовы опредѣляютъ и важныя права наслѣдственности.

XXX. «Когда простолюдинъ умретъ бездѣтенъ, то все его имѣніе взять въ Казну; буде остались дочери незамужнія, то имъ дать нѣкоторую часть онаго. Право наслѣдственное. Но Князь не можетъ наслѣдовать послѣ Бояръ и мужей, составляющихъ воинскую дружину ([102]): если они не имѣютъ сыновей, то наслѣдуютъ дочери.» Но когда не было и послѣднихъ? родственники ли брали имѣніе или Князь?.... Здѣсь видимъ законное, важное преимущество чиновниковъ воинскихъ.

XXXI. «Завѣщаніе умершаго исполняется въ точности. Буде онъ не изъявилъ воли своей, въ такомъ случаѣ отдать все дѣтямъ, а часть въ церковь для спасенія его души. Дворъ отцевскій всегда безъ раздѣла принадлежитъ меньшему сыну» — какъ юнѣйшему и менѣе другихъ способному наживать доходъ.

XXXII. «Вдова беретъ, что назначилъ ей мужъ: впрочемъ она не есть наслѣдница. — Дѣти первой жены наслѣдуютъ ея достояніе или вѣно, назначенное отцемъ для ихъ матери. — Сестра ничего не имѣетъ, кромѣ добровольнаго приданаго отъ своихъ братьевъ.»

XXXIII. «Если жена, давъ слово остаться вдовою, проживетъ имѣніе и выдетъ замужъ, то обязана возвратить дѣтямъ все прожитое. Но дѣти не могутъ согнать вдовствующей матери со двора, или отнять, что отдано ей супругомъ. Она властна избрать себѣ одного наслѣдника изъ дѣтей, или дать всѣмъ равную часть. Ежели мать умретъ безъ языка, или безъ завѣщанія, то сынъ или дочь, у коихъ она жила, наслѣдуютъ все ея достояніе.»

XXXIV. «Если будутъ дѣти разныхъ отцевъ, но одной матери, то каждый сынъ беретъ отцевское. Если второй мужъ расхитилъ имѣніе перваго, и самъ умеръ, то дѣти его возвращаютъ оное дѣтямъ перваго, согласно съ показаніемъ свидѣтелей.»

XXXV. «Если братья станутъ тягаться о наслѣдіи предъ Княземъ, то Отрокъ Княжескій, посланный для ихъ раздѣла, получаетъ гривну за трудъ.»

XXXVI. «Ежели останутся дѣти малолѣтныя, а мать выдетъ за-мужъ, то

37

отдать ихъ при свидѣтеляхъ на руки ближнему родственнику, съ имѣніемъ и съ домомъ; а что сей опекунъ присовокупитъ къ оному, то возметъ себѣ за трудъ и попеченіе о малолѣтныхъ; но приплодъ отъ рабовъ и скота остается дѣтямъ. — За все утраченное платитъ опекунъ, коимъ можетъ быть и самъ вотчимъ.»

XXXVII. «Дѣти, прижитыя съ рабою, не участвуютъ въ наслѣдіи, но получаютъ свободу, и съ матерью.»

Судіи. Главою правосудія вообще былъ Князь, а Дворъ Княжескій обыкновеннымъ мѣстомъ суда ([103]). Но Государь поручалъ сію власть Тіунамъ и своимъ Отрокамъ. — Чиновники, которымъ надлежало рѣшить уголовныя дѣла, назывались Вирниками, и каждый судья имѣлъ помощника или Отрока, Мѣтельника или писца. Они брали запасъ отъ гражданъ и пошлину съ каждаго дѣла ([104]), — Вирнику и писцу его, для объѣзда волости, давали лошадей.

Присяжные. Въ одномъ изъ Новогородскихъ списковъ Ярославовой Правды сказано, что истецъ во всякой тяжбѣ долженъ итти съ отвѣтчикомъ на изводъ передъ 12 гражданъ — можетъ быть, Присяжныхъ, которые разбирали обстоятельства дѣла по совѣсти, оставляя судьѣ опредѣлить наказаніе и взыскивать пеню. Такъ было и въ Скандинавіи, откуда сей мудрый уставъ перешелъ въ Великобританнію ([105]). Англичане наблюдаютъ его донынѣ въ дѣлахъ уголовныхъ. Саксонъ Грамматикъ повѣствуетъ, что въ VIII вѣкѣ Рагнаръ Лодброкъ, Король Датскій, первый учредилъ думу двѣнадцати Присяжныхъ.

Такимъ образомъ уставъ Ярославовъ содержитъ въ себѣ полную систему нашего древняго законодательства, сообразную съ тогдашними нравами. Въ немъ не упоминается о нѣкоторыхъ возможныхъ злодѣяніяхъ, на примѣръ: о смертной отравѣ (какъ въ XII Дскахъ Рима), о насиліи женщинъ (и проч.): для того ли, что первое было необыкновенно въ Россіи, а второе казалось Законодателю сомнительнымъ и неяснымъ въ доказательствахъ? Не упоминается также о многихъ условіяхъ и сдѣлкахъ, весьма обыкновенныхъ въ самомъ началѣ гражданскихъ обществъ; но взаимная польза быть вѣрнымъ въ словѣ и честь служили вмѣсто законовъ.

Примѣтимъ, что древніе свободные

38

Общій характеръ законовъ. Россіяне не терпѣли никакихъ тѣлесныхъ наказаній: виновный платилъ или жизнію, или вольностію, или деньгами — и скажемъ о сихъ законахъ то же, что Монтескьё говоритъ вообще о Германскихъ: они изъявляютъ какое-то удивительное простосердечіе; кратки, грубы, но достойны людей твердыхъ и великодушныхъ, которые боялись рабства болѣе, нежели смерти ([106]).

Предложимъ еще одно замѣчаніе: Германцы, овладѣвъ Европою, не давали всѣхъ гражданскихъ правъ своихъ народамъ покореннымъ: такъ, по уставу Салическому, за убіеніе Франка надлежало платить 200 су, и вдвое менѣе за убіеніе Римлянина ([107]). Но законы Ярославовы не полагаютъ никакого различія между Россіянами Варяжскаго племени и Славянами: симъ обстоятельствомъ можно утвердить вѣроятность Несторова сказанія, что Князья Варяжскіе не завоевали нашего отечества, но были избраны Славянами управлять Государствомъ.

Уставъ о мостовыхъ. Ярославу же приписываютъ древній уставъ Новогородскій о мостовыхъ, по коему знаемъ, что сей городъ, тогда уже весьма обширный, раздѣлялся на Части или Концы (Словенскій, Неревскій, Горничьскій, Людинъ, Плотинскій), а жители на Сотни, означаемыя именами ихъ Старѣйшинъ: что одна улица называлась Добрыниною (въ память сего знаменитаго Воеводы и дяди Владимірова), а главный рядъ Великимъ рядомъ; что Нѣмцы или Варяги, Готы или Готландцы, привлеченные въ Новгородъ торговлею, жили въ особенныхъ улицахъ, и проч. — Но такъ называемый Церковный Уставъ Ярославовъ, о коемъ упоминаютъ новѣйшіе Лѣтописцы, и коего имѣемъ разные списки, есть безъ сомнѣнія подложный, сочиненный около XIV столѣтія. Уставъ Церковный. Подобно мнимому Владимірову, онъ даетъ Епископамъ исключительное право судить оскорбленіе женскаго цѣломудрія, всякія обиды, дѣлаемыя слабому полу, разводъ, кровосмѣшеніе, ссоры дѣтей съ родителями, зажигательство, воровство, драки и проч. Сей Уставъ не согласенъ съ Русскою Правдою, и, кромѣ нелѣпостей, содержитъ въ себѣ выраженія и слова новѣйшихъ временъ; на примѣръ, опредѣляетъ пени рублями, еще не употребительными въ денежномъ счетѣ временъ Ярославовыхъ ([108]).



Н.М. Карамзин. История государства Российского. Том 2. [Текст] // Карамзин Н.М. История государства Российского. Том 2. [Текст] // Карамзин Н.М. История государства Российского. М.: Книга, 1988. Кн. 1, т. 2, с. 1–192 (3—я паг.). (Репринтное воспроизведение издания 1842–1844 годов).
© Электронная публикация — РВБ, 2004—2024. Версия 3.0 от от 31 октября 2022 г.