ГЛАВА II.
ВЕЛИКІЙ КНЯЗЬ МИХАИЛЪ II.

Г. 1174—1176.

Вѣче въ Владимірѣ. Добродушіе Михаила. Гордость Ростовцевъ. Корыстолюбіе Бояръ. Торжество Михаила. Кончина и свойства сего Князя. Междоусобіе въ южной Россіи.

Г. 1174. Вѣче въ Владимірѣ. Скоро по кончинѣ Великаго Князя съѣхались Ростовцы, Суздальцы, Переяславцы и всѣ люди воинскіе въ городъ Владиміръ на Вѣче, слѣдуя примѣру Новогородцевъ, Кіевлянъ и другихъ Россійскихъ знаменитыхъ гражданъ, которые, по словамъ Лѣтописцевъ, издревле обыкли рѣшить дѣла государственныя въ собраніяхъ народныхъ, и давали законы жителямъ городовъ уѣздныхъ (^[34]). «Всѣмъ извѣстно, какимъ образомъ мы лишились Князя, » говорили Бояре на Вѣчѣ: «онъ не оставилъ дѣтей, кромѣ сына, княжащаго въ Новѣгородѣ. Братья Андреевы въ южной Россіи. Кого же изберемъ въ Государи? Кто защитить насъ отъ сосѣдственныхъ Князей, Рязанскаго и Муромскаго, да не будемъ жертвою ихъ коварства или силы? Обратимся къ зятю Ростислава Георгіевича, Глѣбу Рязанскому; скажемъ ему: Богъ взялъ нашего Князя: зовемъ шурьевъ твоихъ на престолъ Андреевъ; отецъ ихъ жилъ съ нами и пользовался любовію народною.» Сія мысль была внушена Боярамъ Послами Рязанскими (^[35]): граждане одобрили оную; утвердили выборъ крестнымъ цѣлованіемъ, и согласясь съ Глѣбомъ, отправили посольство въ Черниговъ, гдѣ находились тогда Ярополкъ и Мстиславъ Ростиславичи, племянники Андреевы. Обрадованные честію такого избранія, но желая быть великодушными, сіи два Князя предложили дядямъ своимъ, Михаилу и Всеволоду Георгіевичемъ, господствовать вмѣстѣ съ ними; признали Михаила старшимъ, увѣрили другъ друга клятвою въ искренности союза и цѣловали крестъ изъ рукъ Епископа Черниговскаго. Обрядъ безполезный! Ярополкъ, по совѣту Ростовцевъ, недовольныхъ прибытіемъ Михаила, оставивъ его въ Москвѣ, тайно уѣхалъ въ Переяславль Залѣсскій, собралъ Бояръ, воиновъ, и взялъ съ нихъ клятву вѣрности. Ростовцы призвали туда и 1150 Владимірцевъ; но сограждане сихъ послѣднихъ, которые оставались дома, отворили ворота Михаилу и съ радостію назвали его Княземъ своимъ, помня, что Георгій Долгорукій хотѣлъ отдать Суздальское Княженіе ему и Всеволоду. Началось междоусобіе. Ярополкъ осадилъ Владиміръ; союзники его, Муромцы,

Рязанцы, жгли села въ окрестностяхъ. Семь недѣль граждане крѣпко стояли за Михаила и мужественно оборонялись; наконецъ, изнуренные голодомъ, объявили Князю, чтобы онъ далъ имъ миръ или самъ удалился. Добродушіе Михаила. Храбрый, добродушный Михаилъ не думалъ укорять ихъ. «Вы правы, » сказалъ онъ: могу ли желать вашей погибели?» и немедленно выѣхалъ. Граждане, проводивъ сего достойнаго Князя съ искренними слезами, вступили въ переговоры съ Ярополкомъ и Мстиславомъ; увѣряли ихъ въ своей покорности, но боялись злобы Ростовцевъ, которые, завидуя новой знаменитости Владиміра, желали его унизить (^[36]). Гордость Ростовцевъ. Города считались тогда между собою въ лѣтахъ, какъ роды дворянскіе въ поколѣніяхъ: Ростовцы славились древностію; именовали Владиміръ пригородомъ, его жителей своими каменьщиками, слугами, недостойными имѣть Князя, и хотѣли дать имъ Посадника. Владимірцы напротивъ того утверждали, что ихъ городъ, основанный Владиміромъ Великимъ, имѣетъ право на знаменитость (^[37]). Обнадеженные Ярополкомъ и братомъ его въ справедливой защитѣ, они встрѣтили ихъ со крестами и ввели торжественно въ храмъ Богоматери, гдѣ Ярополкъ былъ объявленъ Княземъ Владимірскимъ, а Мстиславъ Ростовскимъ и Суздальскимъ. Народъ успокоился, однакожь не надолго.

Мстиславъ и Ярополкъ, неопытные въ дѣлѣ государственнаго правленія, скоро утратили любовь народную. Корыстолюбіе Бояръ. Отроки, пришедшіе съ ними изъ южной Россіи, сдѣлались Посадниками; отягощали гражданъ судебными налогами; думали о корысти гораздо болѣе, нежели о расправѣ. Князья зависѣли отъ Боаръ и во всемъ исполняли ихъ волю; а Бояре, наживаясь сами, совѣтовали и Князьямъ обогащаться. Ярополкъ отнялъ у Соборной церкви волости и доходы, данные ей Андреемъ; въ самый первый день княженія своего взявъ ключи отъ сего богатаго храма, присвоилъ себѣ казну онаго, серебро, золото, и дерзнулъ наконецъ самую побѣдоносную Вышегородскую икону Маріи отдать зятю, Глѣбу Рязанскому (^[38]). Общее негодованіе обнаружилось. «Мы не рабы» (говорили Владимірцы) «и приняли Князей добровольно; они же грабятъ насъ какъ иноплеменныхъ, опустошая не только домы, но и святые храмы. И такъ промышляйте, братья!» Слово важное: оно значило,

что надобно Князей унять или сбыть съ рукъ. Г. 1175. Видя же, что всѣ Бояре держатъ сторону слабыхъ Государей — видя, что Ростовцы и Суздальцы нечувствительны къ народнымъ обидамъ или терпѣливы до излишества — граждане Владимірскіе тайно призвали Михаила изъ Чернигова. «Ты внукъ Мономаховъ и старшій изъ Князей его рода, » говорили ему Послы: «иди на престолъ Боголюбскаго; а ежели Ростовъ и Суздаль не захотятъ тебя, мы на все готовы, и съ Божіею помощію никому не уступимъ.» Михаилъ съ братомъ Всеволодомъ и сыномъ Князя Черниговскаго (^[39]) былъ уже въ Москвѣ, гдѣ ожидали ихъ усердные Владимірцы и сынъ Андрея Боголюбскаго (скоро по смерти отца принужденный выѣхать изъ Новагорода): тогда Ярополкъ свѣдалъ о грозящей ему опасности; хотѣлъ встрѣтить Георгіевичей, но разошелся съ ними въ дремучихъ лѣсахъ, и написалъ къ брату, Мстиславу Суздальскому: «Михалко боленъ; его несутъ на носилкахъ: спѣши отразить малочисленныхъ непріятелей отъ Владиміра; я плѣню ихъ задній отрядъ.» Михаилъ, будучи дѣйствительно весьма нездоровъ, приближался къ Владиміру, когда полкъ Суздальскій, выступивъ изъ-за горы въ блестящихъ латахъ и распустивъ знамя, съ воплемъ устремился на его дружину. Устроенная Михаиломъ, она изготовилась къ сраженію; стрѣлки съ обѣихъ сторонъ начали битву; но Суздальцы — изумленные стройнымъ ополченіемъ непріятелей — вдругъ обратили тылъ, бросивъ хоругвь Княжескую. Лѣтописцы говорятъ, что ни тѣ, ни другіе воины не отличались никакимъ особеннымъ знакомъ, и что сіе обстоятельство спасло многихъ Суздальцевъ: ибо побѣдители не могли распознавать своихъ и непріятелей. Михаилъ съ торжествомъ въѣхалъ въ городъ Владиміръ: предъ нимъ вели плѣнниковъ. Іюня 15. Торжество Михаила. Духовенство и всѣ жители встрѣтили его съ живѣйшею радостію. Ярополкъ ушелъ къ зятю своему въ Рязань, а Мстиславъ въ Новгородъ (гдѣ княжилъ юный сынъ его, Святославъ, послѣ Георгія Андреевича); но мать и жены ихъ остались плѣнницами въ Владимірѣ (^[40]).

Скоро Послы отъ Суздаля и Ростова явились во дворцѣ Михаиловомъ и сказали именемъ всѣхъ гражданъ: «Государь! мы твои душею и сердцемъ. Одни Бояре, преданные Мстиславу, были тебѣ врагами. Повелѣвай нами какъ отецъ добродушный!» Такимъ образомъ

Михаилъ наслѣдовалъ Великое Княженіе Андреево; объѣхалъ разныя области; вездѣ учредилъ порядокъ; вездѣ пекся о народномъ спокойствіи. Осыпанный дарами Суздальцевъ и Ростовцевъ, награжденный за свой трудъ благословеніями довольныхъ гражданъ, онъ возвратился въ Владиміръ, оставивъ Всеволода княжить въ Переяславлѣ Залѣсскомъ.

Народъ требовалъ мести: Глѣбъ Рязанскій пользовался слабостію шурьевъ, обиралъ ихъ, обогатился драгоцѣнностями и святынею храмовъ Владимірскихъ. Михаилъ шелъ наказать его: но Глѣбъ, не дерзая оправдываться; требовалъ милосердія; прислалъ Вышегородскую икону Богоматери, всѣ драгоцѣнности, даже книги, имъ похищенныя, и тѣмъ обезоружилъ Великаго Князя (^[41]). Народъ, съ восхищеніемъ встрѣтивъ образъ Маріи, снова поставилъ его въ соборной церкви Владимірской: Михаилъ возвратилъ ей помѣстья, оброки и десятину.

Торжество Владимірцевъ было совершенно: городъ ихъ сдѣлался опять столичнымъ, и Князь, ими призванный, заслуживая любовь общую, казался любимцемъ Неба, ибо счастіе ему благопріятствовало. Они хвалились своимъ выборомъ, и говорили, что Богъ, унизивъ гордость древняго Ростова, прославилъ новый Владиміръ, ознаменовавъ его жителей мудростію въ совѣтѣ и мужествомъ въ дѣлѣ; что они, вопреки Боярамъ, даже вопреки народу Суздальскому и Ростовскому, единственно въ надеждѣ на свою правду, дерзнули изгнать злыхъ Князей и выбрать Михаила, благотворителя земли Русской (^[42]). Г. 1176, Іюня 20. Кончина и свойства Михаила. Къ несчастію, сей Государь властвовалъ только одинъ годъ, и скончался, оставивъ въ лѣтописяхъ память своей храбрости и добродѣтели. Живъ въ вѣкѣ суровомъ, мятежномъ, онъ не запятналъ себя ни жестокостію, ни вѣроломствомъ и любилъ спокойствіе народа болѣе власти. Новѣйшіе Лѣтописцы увѣряютъ, что Михаилъ казнилъ многихъ убійцъ Андреевыхъ (^[43]); но современные не говорятъ о томъ. Нѣкогда изгнанный Боголюбскимъ, онъ могъ еще питать въ сердцѣ своемъ непріятное воспоминаніе сей обиды; и тѣмъ болѣе достоинъ хвалы, ежели дѣйствительно наказалъ злодѣевъ.

Междоусобіе южной Россіи. Михаилъ, занимаясь единственно благомъ Суздальскаго или Владимірскаго Княженія, не хотѣлъ или не имѣлъ времени думать о Россіи южной, гдѣ господствовало междоусобіе. Олегъ Сѣверскій, зять и союзникъ Ростиславичей, вмѣстѣ съ ними воевалъ область Черниговскую, осаждалъ Стародубъ, и самъ осажденный Святославомъ въ Новѣгородѣ Сѣверскомъ, долженъ былъ молить о мирѣ. Кіевъ болѣе и болѣе унижался. Видя нечаянное прибытіе Романа Смоленскаго, и догадываясь, что братья намѣрены возвести его на Кіевскій престолъ, слабый Ярославъ Изяславичь не захотѣлъ подвергнуть себя стыду изгнанія и добровольно уѣхалъ въ Луцкъ. Романъ также не могъ утвердиться на семъ престолѣ, отъ зависти и козней Святослава. Имѣя тайныя сношенія съ Кіевлянами и съ Черными Клобуками, волнуя умы лестію, злословіемъ, и скоро обрадованный несчастною битвою сыновей Романовыхъ съ Половцами, въ коей легло на мѣстѣ множество лучшихъ воиновъ, Святославъ началъ торжественно жаловаться на Давида. «Я ничего не требую кромѣ справедливости, » говорилъ онъ Роману: «Братъ твой, помогая Олегу, жегъ города мои. Согласно съ древнимъ уставомъ Бояринъ въ винѣ отвѣтствуетъ головою, а Князь Удѣломъ. Изгони же безпокойнаго Давида изъ областей Днѣпровскихъ.» Не получивъ удовлетворенія, Святославъ прибѣгнулъ къ оружію и къ измѣнникамъ. Зять его, сынъ Владиміра Мстиславича, внука Мономахова, именемъ Мстиславъ, жилъ въ Триполѣ съ Ярополкомъ Романовичемъ, и предалъ сей городъ тестю. Узнавъ еще измѣну Берендѣевъ, Романъ удалился въ крѣпкій Бѣлгородъ и ждалъ братьевъ. Хотя Князь Черниговскій, болѣе властолюбивый, нежели храбрый, занявъ Кіевъ, малодушно бѣжалъ отъ нихъ и перетопилъ часть своего войска въ Днѣпрѣ; однакожь Ростиславичи, свѣдавъ о впаденіи Половцевъ, призванныхъ Святославомъ, добровольно уступили ему древнюю столицу, уже незавидную. «Господствуй въ ней» — сказали они — «но съ согласія нашего: не насиліемъ и не обманомъ; мы не хотимъ тѣшить иноплеменныхъ варваровъ междоусобіемъ.» Романъ возвратился въ Смоленскъ (^[44]).