Мой луг замыкали своды
Источенных мраморных дуг...

Часы ль там играл я — иль годы —
Средь бабочек, легких подруг?

И там, под сенью узорной,
Сидели отец и мать.
Далось мне рукой проворной
Крылатый луч поймать.

И к ним я пришел, богатый, —
Поведать новую быль...
Серела в руке разжатой,
Как в урне могильной, — пыль.

Отец и мать глядели:
Немой ли то был укор?
Отец и мать глядели:
Тускнел неподвижный взор...

И старая скорбь мне снится,
И хлынет в слезах из очей...
А в темное сердце стучится
Порханье живых лучей.