Между тем наверху события надвигались. Создавалось такое впечатление, что Лидинька на этот раз не хочет убийств " блаженных младенцев" . Может быть, в ней говорило просто вздорное упрямство. Возможно также, что она предчувствовала в этом младенце своего будущего жениха или просто любовника.

Но так или иначе она смотрела на Пашу маленьким зверем и это передалось другим членам семейства, кроме, разумеется, Петеньки. Дед Коля залез на чердак и пытался оттуда поговорить с Пашей.

Мила собирала для младенца цветы.

Клава же смотрела на эту суету мельком. От всей этой обстановки Паша всерьез стал нервничать. Он нелепо, в коридоре, при всех, бросался на Лидиньку, прижимая ее, чтоб изнасиловать и проткнуть дитятю.

Но Лидинька не поддавалась. Часто можно было видеть, как она скакала от него по огромным, разбросанным помойкам. (Паша повредил себе ногу и не мог ее догнать). Дед Коля всерьез подумывал о милиции, а Лидинька запиралась от Паши в своей комнате. Между тем Федор внизу, под полом, начал рыть ход на половину Фомичевых...

Однажды, к вечеру, Паше вдруг по бешенству удалось ворваться в Лидинькину комнату. Он вбежал туда с обнаженным, приподнятым членом, который он — для большей ярости — ошпарил кипятком. Этот вид ошпаренного члена, от которого даже как бы шел пар, неожиданно подвеселил и соблазнил Лидиньку; она оглушенно отдалась Паше.

Паша, который был вне себя, изловчившись мигом порвал родовой пузырь с младенцем...

...Когда ребенок стал выходить, Паша сбег, и Лидинька мучилась одна; потом, правда, подоспел дед Коля. Он и принял мертвого внука. Паша между тем во дворе играл сам с собой в салки. Лидинька, как ни была слаба, но на этот раз страшно разозлилась.

— Надоел он мне, паразит, — выговорила она. — И член у него стал какой-то ненормальный.

— А мне надоело крестить мертвых внуков, — заорал вдруг дед Коля и замахнулся на лампу мокрой тряпкой.

Лидинька прибрала дитятю в коробочку, которую поцеловала и прижала к груди.

— И везет же ему, скотине; все время мертвенькие выходят, — добавила она. — А мог бы и живой выйти, хоть и преждевременно. Назло ему, суке, скажу, что живой родился. И что мы его в больницу отдали. А ты, папаня, подтверди... Может в лес, как тогда, убежит.

Дед Коля пошевелил ушами. Пристальный, тяжелый взгляд Федора за ними с низу, из подпольного угла. (Федор уже прорыл ход на вторую половину, к Фомичевым).

Паша пришел только вечером, серьезно подвыпивши.

— Врач был?! Оформила?! Закопала?! — гаркнул он на Лидиньку.

Они были одни в комнате.

— Радость, Паша. Сберег Бог от твоего члена, — внутренне чуть надсмехаясь, ответила Лида просветленно. — Живой родился...

— Да ты что?.. Не могет быть... А где дите?! — Павел опустился на стул.

— Да уж в больницу отдали; слабое дите, преждевременное.

— Да ты рехнулась... Что?!

— Спроси у деда.

Павел исчез. Вернулся он развинченный с диким, красным лицом.

— Давайте дите!.. Изнасилую ево! ...Изнасилую! — орал он. — Почему ты родила живого, стерва?! ...Для чего ж я член шпарил?!!

Лидинька показала Паше язык.

Это совсем добило Павла; разом, как коршун, он кинулся бить Лидиньку... Он первого удара Лидинька издала страшный вопль, даже Клава побежала на половину Фомичевых... Только Петенька, как всегда, скребся в углу.

Когда дед Коля, Клава и Милочка внеслись в комнату, Лидинька уже была почти без сознания...

Только истошный крик: «Ты убьешь ее, ирод!» — вдруг спугнул Павла и он словно очнулся. Прибежала даже соседка-старушка Мавка. Разбухший от водки Павел, покачиваясь, ушел из дому.

Лидинька оказалась очень плоха; она с трудом пришла в себя; хотели было вызвать неотложку или скорую помощь; но Лида отчаянно замотала головой...

— Шум будет... Так уляжется, — прошептала она, остановив свои, ставшие вдруг широкими, мутно-помойные глаза на пятне в углу, — не сообразила я, что он так сразу взбесится. Использовали домашние средства и Лидиньке вроде полегчало. Между тем надвигалась ночь. Павел не приходил. Все, усталые, одуревшие, разошлись по своим щелям. Лидинька, уже ожившая, захотела остаться одна и поспать спокойно. Все двери накрепко заперли на засовы; а на окнах в этой местности — и так частенько были железные решетки.