И Олег, и Берков, и Леша были в ярости. Неожиданное решение Саши все оборвать взорвало их. И дело заключалось не только в самолюбии и в ощущении того, что они не прошли «испытания» (да и непонятно было, в чем состояло это «испытание» и вообще было ли оно). Им даже стало казаться, что над ними весьма натуральным и в то же время фантастическим образом поиздевались. И захлопнулась дверь перед самым носом. Но был в их чувствах еще и другой подтекст: как будто темная волна чего-то изглубинного и неведомого нахлынула на них при общении с Сашей. Наконец, они просто истратили много сил и нервов на все эти диковинные встречи.
Шарлатан он чертов, и больше никто! кричал Леша Закаулов, когда они втроем собрались у Олега. Скорее шехерезадник, сказочник! И развел Шехерезаду в себя не придешь! Совсем заморочил голову!
Ерунда! Какой он сказочник! угрюмо ответил Олег. От его лица веет холодом ада. В сущности нам повезло, что мы от него избавились.
Холодом, но не ада, возразил Берков. И я жалею об этом разрыве, началось какое-то движение и вдруг полная остановка.
Ничего не сделаешь. Нужен другой поворот. Значит, не судьба.
Особенно переживал Олег, впавший в гнетущую и окаянную тоску. Несколько дней он не находил себе места. К тому же все чаще и чаще творчество и упоение славой не могли предотвратить возникновения в нем странных провалов, когда со дна души поднималась черная жуть и оставалось только одно желание: спастись, найти выход из земного бытия в вечное. И все это несмотря на то, что творчество по-прежнему оставалось единственным, что еще насыщало его...
Иногда он чувствовал даже отвращение к собственному телу, и вообще ко всем формам земного бытия. Боже мой, зачем это, зачем, думал он, зачем это жалкое тело, короткая, до нелепости, до издевки короткая жизнь, эти идиотские уши, ноги, какие-то две впадины в голове, называемые глазами, от которых зависит зрение; почему все это так жалко, эфемерно, где-то по большому счету уродливо, смешно и ненадежно. Я уже не говорю о страданиях. Не хочу, не хочу всего этого! Хочу бессмертия, свободы от материи! Хочу иметь жизнь в самом себе, а не зависеть от любой бациллы; иметь эту жизнь реально, как боги, воочию, а не шептать о ней в бессильных молитвах.
А что надо совершить, чтобы получить такое, он не знал.
В печальном настроении он оказался однажды у Белорусского вокзала. Он брел, никого не замечая, даже ни о чем не думая, устав от противоречий, но со смутным ожиданием и тревогой...
Вдруг перед его глазами возникла Катя Корнилова, одна и с сумочкой в руке.
Вот это встреча! воскликнул Олег. Ты знаешь, я только сию минуту понял, что именно тебя я хотел встретить сегодня. А брел без цели.
Ну вот, а что случилось? улыбнулась Катя. Ты не всегда так рад мне.
И Олег сам не понимая зачем он это делает вдруг рассказал ей все: и их историю с Сашей, и то, что происходит в его душе. Они медленно шли по улице Горького к Кремлю.
Неожиданно Катя взволновалась, и с нежностью отозвалась на его призыв: «Ты знаешь, я сама об этом много думаю последнее время». Она ласково взяла его под руку, и вдруг быстро проговорила:
О, да, конечно, конечно, только за большие грехи можно сюда попасть. В эту земную клетку! За большие грехи!
Это на одном уровне, усмехнулся Олег. А вот Саша как-то намекнул, что на другом уровне наоборот, большая привилегия для духовного существа воплотиться в такую грязь и униженность, ибо только тогда откроется окно...
Саша кудесник, прервала Катя с яростью. А я, знаешь, чего только хочу: бытия, вечного бытия, и она судорожно сжала его руку. И мне кажется, я начинаю постигать... чуть-чуть... Необходимо сделать очевидным и постоянным то великое, скрытое, духовное Я в нас. Его надо ощутить во всей реальности. У меня бывают такие состояния... Спонтанные... Вдруг я чувствую, что это невиданное Я восстает во мне: о, это такая тайна, такое упоение, такое сокровище, что у меня нет слов... Все мысли и образы исчезают, лишь чистое Я, как Я в своем бытии и славе... Я равно Я... И ясно видишь: это не умрет вместе с телом, это выше тела, ума, земной личности, и это мое любимое Я! Мое! Потом, в обычном состоянии, я спрашивала об этом у Юры Валуева, ты помнишь, наверное, из круга Кирилла Леснева, союз мудрецов про-индуисты. Он мне многое объяснил. Я не уверена была порой, что это и есть то, что они ищут. Меня теперь всегда пробирает дрожь: неужели. Хотя бы на мгновение, я открываю в себе то, что индуисты называют Богом внутри нас, Атманом, истинным Я, и это и есть цель всей Богореализации. Надо только превратить эти мгновения в постоянную жизнь внутри себя, так учат. Это самое трудное, но я рада сейчас и мгновениям. Не знаю уж, что со мной, неважно, как это называть, имеют ли это в виду брамины или нет, только скажу: это счастье, это тайна, и это источник жизни вне этой жизни. Это сокровище, потому что я вся в каком-то ином бытии... И это мое самобытие. И это принадлежит духу, а не уму и этому миру, а потому вне изменений и разрушения.
Олег был поражен: «О, тебе можно позавидовать... Глубинный мистический опыт... Да еще спонтанный... что же будет с Учителем... А я одинок, как крыса, поющая на льдине...»
Зайдем-ка в это кафе. Просто, чтобы присесть, Катя махнула рукой, и вид у нее был совершенно отключенный.
У меня даже нет денег, ответил Олег. Я совсем ушел во все эти дела, и одна мысль о добывании денег вызывает у меня тошноту. Сколько приходится тратить времени на этот маразм!
У меня тоже, слава Богу, мало денег. Последнее время. Но какие-то два рубля завалялись. Зайдем...
Кафе было тихое, уютное и мирное: в нем не продавали алкоголь. Они сели у полукруглого окна, сквозь которое были видны беспечные прохожие и троллейбусы.
Постепенно волна вдохновения стала сходить с Кати. Она нервно курила и отпивала кофе из маленькой чашечки.
Но ты не можешь постоянно быть в этом? спросил Олег.
Это было бы совсем иное качество. Но хотя бы я могу забегать в ту внутреннюю клеть, в то состояние, и выходить опять в эту жизнь.
Неплохо устроилась, мрачно усмехнулся Олег и подмигнул ей. Я бы согласился. Погулять, покутить, понаслаждаться здесь и потом прыгнуть в медитацию, в вечность, в созерцание! И обратно! Туда и сюда, и в эту жизнь и в вечность.
Катя расхохоталась, даже утробно, и не обиделась.
Ну что ж, пусть будет пока и так! Вот как ты повернул! Ну и ну!
Ах, подлая. Это уже по Достоевскому. И сладость жизни и вечность. А то вечность-то слишком абстрактна, саморазрушение, как говорят сатанисты.
Как бы ни была она абстрактна, это реальность. И к тому же не абстракция. Просто люди ниже...
А все-таки плен, исчезновение в Свете, и Олег подмигнул ей опять. Я шучу, конечно. Просто: кентавры мы, человечество теперешнее, вот кто мы на самом деле, кентавры... В лучшем случае.
Ну это уж слишком, Олег. Да ты как-то сбил своим мраком мой настрой, она отодвинула чашку кофе. Тогда вот что я скажу тебе, дорогой. Поговорим иначе. С другого полюса: в конце концов любое бытие благо, даже низшее. Просто бытие. Я не говорю о чистом божественном бытии, а просто о бытии твари. Любом бытии. Я это тоже чувствую. И я хочу даже этого временами. Пусть не будет выхода к Богу, пусть перевоплощения, пусть цепь страшноватых жизней где-то там, пусть бесы, пусть, как говорит поэт, «...заочно за нас решило наше прошлое, пусть тюрьма», но я буду судорожно цепляться за любое бытие, если уж невозможно найти божественного. Такое есть даже в аду. Блаженное самобытие. Лишь бы хоть оно было, чтоб можно было осознавать себя и этим наслаждаться.
О, это уже ближе к делу... А еще лучше договор заключить... С этим, с рогатым, «который всегда внизу», как говорит тот же поэт.
Катя вздохнула.
Нет, что-то ты совсем, как это сказать помягче... не весел, Олег. Вот как Саша на тебя подействовал. А ведь он сам не такой. Знаешь, что я вам всем троим тебе, Боре и Леше посоветую: свяжитесь-ка вы с Кириллом Лесневым! Это же такая мощная личность! И светлый!
Олег вдруг изменился в лице, просияв.
Это предположение! Я сам подумывал об этом. Но не знаю, как подступиться. Леснев довольно закрыт, если я не ошибаюсь...
Да нет! Я помогу. Я сама хотела с ним связаться, через Юру Валуева...
...Два дня спустя Олег, не выходя из своей печали, рассказал о Катином предположении Леше и Борису. Алексей наотрез отказался: «С меня хватит одного небожителя, я пойду теперь своей дорогой. Вы как хотите, а у меня начался другой полет... А если я когда-нибудь и приду к Богу по-настоящему, то, наверное, только через христианство. Я так чувствую. А пока ничего не хочу: только пребывать в этом мире, в моем новом полете».
Но Борис принял предложение. «Леснев есть Леснев, сказал он. Первый Брамин Республики, так сказать. Говорят, он получил инициацию от одного, заехавшего сюда с этой целью весьма «крепкого» индуса».
Через Юру Валуева Катя все быстро устроила.
Первое свидание должно было состояться на квартире у друга Кирилла, который, правда, уехал, но оставил Лесневу ключи. В этом месте часто собирались русские ведантисты.
Олег все еще пребывал в своей тоске и неуверенности, когда они собрались втроем он, Борис и Катя. Тень Сашиного крыла все еще лежала на Олеге и Борисе. Олег взял с собой записку, где были начертаны те самые слова: «Я, обретший бессмертие, ухожу в ночь». Катя же была бодра; красивая, чуть пополневшая, она смотрела уверенно и прямо.
Что вы все грустите, Олег? Ведь впереди вечность. Ох уж мне эти поэты! заявила она, похлопав его по плечу.
Комната, куда они пришли, казалась почти круглой, она была завалена книгами, у стен располагались диваны и рядом добротные старинные столы. Олег не ожидал, что Леснев такой, каким он его видел. Перед ним стоял спокойный человек лет 35 с чуть кругловатым лицом, с небрежной копной русых волос, скромно одетый. Темно-карие глаза его выдавали необычную внутреннюю силу...
Сначала за чаем произошел чуть-чуть светский разговор все-таки первая встреча. Говорили о новостях и московском подпольном мире.
Одна весть уже несколько дней тревожила Катю: что-то случилось с Максимом Радиным. Он исчез.
Я слышал об этом, ответил Кирилл, взглянув на Катю. Его увезли в одно место под Москвой. Сделал это тот самый «мастер смерти», о котором вы знаете. Он один из моих ближайших друзей, но он пошел традиционным христианским путем, православным. В конце концов цель у нас одна: Бог как солнце, а лучи-пути к Нему разные... Это очень глубинный человек, и он может влиять на людей. Увез он Максима к своим... там есть и церковь. Мать Максима поехала тоже.
А как же врачи? спросила Катя.
Врачи от него практически отказались. В том смысле, что спасти его невозможно. Лекарства, конечно, взяли с собой, да там и врач есть хороший, верующий, кстати. Но вообще внешняя ситуация его безнадежна. И чудес тут не будет... Его дни сочтены.
Катя словно окаменела.
И что же?
Будет сделано главное. И перелом в лучшую сторону уже есть, я знаю. Он будет вырван из когтей, которые уготованы ему после смерти. Трудно представить, что большее может быть сделано для него в его положении...
Воцарилось молчание. И Олег был не в ладах с самим собой. Какая-то высшая серьезность, благоговение и тишина царили в этой комнате. Возможно, здесь проводились таинственные медитации.
Все это довольно отличалось от Сашиной ауры. Не было никаких сверхзагадок. Дышать было легче и нетревожней. Все выглядело глубоким, но вместе с тем открытым. Если же были внутренние парадоксы, то не такие, которые уничтожали сознание.
Перелом в разговоре наступил тогда, когда Олег вдруг упомянул имя Саши Трепетова. Кирилл изумился и ошеломленно посмотрел на него.
Вы его, конечно, знаете лично? спросил Олег.
Еще бы.
И тогда Олег начал говорить. Потом вынул записку: «Я, обретший бессмертие, ухожу в ночь», и молча показал ее Кириллу.
Лицо Леснева внезапно исказилось, как только он прочел эти слова. Трудно было понять, что выразилось на его лице в это мгновение, но Олегу показалось, что как будто пронеслась черная молния и ушла внутрь. И лицо опять стало прежним. Быстрым движением он вернул Олегу записку и спросил:
Один момент очень важен. Была ли практика, точнее, хотя бы отдаленный намек, скажем, на, так сказать, трансфигурацию реальности?
-Нет, до этого еще не дошло.
Значит, никаких «операций» еще не было. Вам повезло. Это крайне опасно.
Опасно даже в теории?
Даже теоретически. Даже намеки. Но как я понял, не было ни практики, ни теории. Только отбор... и ничего больше?
Неужели это так опасно?
Несоизмеримо опасней, чем любые игры с Дьяволом и адом, хотя это совсем из другой оперы.
Что же это такое? воскликнул Олег.
Кирилл сделал странное движение рукой, которое можно было истолковать как нежелание больше говорить об этом.
Вы пришли сюда, как я понял из разговора с Юрой Валуевым, чтобы получить помощь, сказал Кирилл. Чтобы придти к Богу и понять, что такое Бог. Неужели этого недостаточно? Не ищите того, что не существует.
И опять воцарилось молчание. Но отсутствие слов как-то подходило к ауре этой комнаты. Оно было естественным и многозначительным.
Борис, наконец, прервал тишину. Он немного рассказал об их прежних исканиях. Чуть-чуть колебались от ветра улицы темные шторы у окон.
Разговор быстро выровнялся.
Наш путь традиционен и проверен тысячелетиями, говорил Кирилл. Он основан на индуизме, хотя мы касаемся и других восточных метафизических течений. Это путь знаний, высшей медитации, созерцания и претворения знаний в духовную практику. Это путь Богореализации, не дуализма, когда вы входите в божественную реальность и отождествляете себя с ней. Это путь к своему Центру, к своему собственному подлинному бессмертному Я, которое скрыто и совершенно отличается от обычного человеческого сознания. Этот Центр, это высшее Я, неотличим от Бога, и есть Бог. Но он далек от человеческого эго, индивидуальности. Поэтому одним из главных принципов является умение увидеть, познать и отличить это высшее Я или self, как его называют в некоторых книгах, от эго, от временного «я». Это один из кардинальных вопросов, и вас научат, как это делать практически. Если вы отождествите себя с вашим эго и скажете «я», т. е., мое эго есть Бог, то это чистый сатанизм, это путь дьяволо-человека. Но если вы сможете отождествить себя с self, с вечным Я, и скажете Я, т. е., self есть Бог, это то же самое, что сказать Бог есть Бог... Мы идем путем метафизических знаний, их превращения в практику, путем медитации и созерцания, отсечения от себя отождествления с телом, умом и «эго»... Наша цель полное осуществление метафизической реализации, а не только временное мгновенное или непостоянное вхождение. Это, следовательно, высшая цель, и она требует огромных усилий и дисциплины. Но по мере того, как вы будете «входить» и понимать, что это дает практически вы будете стремиться все глубже и глубже. Если вы действительно готовы... Но вы должны сделать попытку... Я сведу вас с одним человеком, который будет вашим непосредственным учителем и советчиком. Вы будете в его круге.
Значит, мы не будем с Вами?
Вы будете и со мной. Но этот человек подойдет вам больше, чем я. Вы увидите это сразу.
Так хочется войти, войти в это!!!
Кроме того, здесь есть много тонкостей, продолжал, улыбнувшись, Леснев. Например, поэт, художник вообще, имеет ряд бесспорных преимуществ, но также и негативных сторон, которые могут сильно затруднить его путь. Например, у него может быть сильно развито духовное «эго» есть и такое, и от него еще труднее освободиться, чем от обычного. Но об этом потом. Все будет совершаться постепенно. Разумеется, полная Бого-реализация при жизни это нечто исключительное. Но важно, пока вы здесь, на земле, хотя бы основать прочную связь с Абсолютом, как гарантом вашего бессмертия и спасения... Кроме того, человек может овладеть промежуточными реальностями, разного порядка, включая необычайно высокие иерархические ступени, уже внечеловеческие. Так делают некоторые йоги: но не теряя при этом из виду главную цель иначе это опасно. Иными словами, речь может идти о раскрытии всех потаенных, различного плана, внутренних возможностей человека. И это, конечно, не просто...
Но возвратимся немного назад. У нас вы получите знания о самоограничении, о контроле над страстями и желаниями. Рухнет миф о себе как об индивидуальности, вы соприкоснетесь со сверхрациональным, надиндивидуальным началом, и познаете, что это не означает потерю, а наоборот, освобождение, ведущее в бесконечную жизнь, ибо индивидуальная жизнь, т. е. жизнь, ограниченная какой-либо формой, только момент по пути в высшую жизнь... Вы поймете, насколько ограничен ум, как заставить его умолкнуть и что значит вступить в сферу сверхрациональную, в сферу сверх-Разума, подлинного Божественного интуитивного Интеллекта. Разумеется, пока это только возможности, хотя несомненно у вас есть некоторые задатки, иначе бы вы не пришли сюда. В конечном счете вашим учителем может стать ваше божественное собственное высшее Я... Цель: вырваться за пределы воплощений, обрести бытие и за-бытие, которое вечно и которое не прекратится даже когда исчезнет не только наш мир, но и все миры вообще.
Да, картина... пробормотал Берков.
Но это цель. Сколько шагов вы сделаете в этой жизни в этом направлении уже другое дело.
«Глаза, какие у него глаза, подумал Олег. Точно чье-то присутствие... И сама эта комната, как ладья, направленная в вечность. И такое незнакомое мне спокойствие, и... странно: глубокая доброта, даже когда Кирилл говорит резкие по сути вещи».
И еще, продолжал Леснев, наш путь это не религия. Ни от кого не требуется перемены веры это было бы безумием. Но религия это лишь один из вариантов связи с Богом... Наш путь к Богу, основанный на не-дуализме между Богом и миром, путь знаний и метафизической реализации, лежит в другой сфере, чем религия. Мы не поклоняемся Кришне, не берем религиозную сторону индуизма, наша сфера его надрелигиозные аспекты, его космология, духовная йога и, в первую очередь, реализация Абсолюта. Индуизм, как известно, не только религия. И йога, в том числе высшая, вообще не религия. Но между восточным христианством и индуизмом есть много общего. Вспомним традицию умной молитвы, безмолвия и обожения в Православии... Есть и существенные различия... Но, на мой взгляд, это два крыла одной птицы. Здесь действует принцип дополнительности, а не взаимоисключения. Думаю, что можно сочетать православие и путь метафизической реализации, а не выбирать что-то одно...
Наконец, у нас вы получите глубокое представление о том, в каком отношении находится Россия к Востоку, особенно к Индии, этой нашей прародине, о нашем духовном родстве...
Возникло еще несколько вопросов, ясных и темных, прорезывающих душу и уводящих... Такие же волны отрешенности и любви сопровождали ответы.
Вам от многого нужно будет отказаться, многое трансформировать, но во имя большего, сказал в заключение Кирилл. Итак, мы договорились. Теперь вы вступаете в новую жизнь. Начнется работа, и нужна дисциплина, не только вдохновение...
Все встали, прощаясь.
А как же Саша? внезапно спросил Олег на самом пороге.
О Саше забудьте, еле уловимая улыбка тронула губы Кирилла. Его как бы нет.