167a.
— Как этих покрывал и этого убора
Мне пышность тяжела средь моего позора...
Собирается в Трезене
Знаменитая беда:
Царской лестницы ступени
Покраснеют от стыда.
Вот она: какие речи
И какой ужасный вид!
Избегает с нею встречи,
Чуя правду, Ипполит.
— О, если б ненависть в груди моей кипела —
Но видите — само — признанье с уст слетело.
Черным факелом среди белого дня
К Ипполиту любовью Федра зажглась
И сама погибла, сына виня,
У старой кормилицы учась.
Позабыла свой род и царский сан;
Возвела на юношу неправды тень,
Заманила охотника в капкан.
По тебе будут плакать леса, олень!
— Любовью черною я солнце запятнала...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мы боимся, мы не смеем
Горю царскому помочь:
Уязвленная Тезеем,
На него напала ночь.
Мы же, песнью похоронной
Провожая мертвых в дом,
Страсти дикой и бессонной
Солнце черное уймем.